резиденция ордена Михаилитов
8 января 1535 г.

"Наверное, это месть за клетки".
Сложив письмо, Бесс убрала его за пазуху и, не сдержавшись, зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. На столе перед ней лежал раскрытый диалог Пьетро Бембо "Об Этне", неведомо как оказавшийся в отведённом под ботанику шкафу. Мальчишки не имели совершенно никакого понятия о порядке. Что бы сказала об это миссис Элизабет? Наверняка ничего хорошего. В ордене совершенно определённо не хватало благопристойности. Пристойное благо. Странное сочетание слов. Благо есть благо, зачем делить его на правильное и неправильное? Но порядка порой не хватало тоже
Она попыталась снова сосредоточиться на книге, но в коридоре в очередной раз что-то грохнуло, заставив её подпрыгнуть. Этим вечером в библиотеке, верном приюте Бесси Клайвелл, было на удивление шумно. Из-за плотно закрытых тяжёлых дверей временами доносился временами топот, раздавались азартные крики, порой, казалось, падала мебель. Из-за этого находиться в её любимом убежище становилось решительно невозможно, и бессонница делу не помогала. Вздохнув, Бесс любовно закрыла книгу и вернула её на полку - на правильную полку, под правильную литеру. Подумала и поправила корешок, чтобы он стоял вровень с прочими.
Бесс так толком и не поняла, что творится в крепости. Незнакомый седой рыцарь, обнаружив её в библиотеке, хмуро приказал оставаться здесь и не открывать дверь. Она вздохнула снова. Прахом шли надежды попытаться уснуть хотя бы днём, раз ночью ветер так гудит в окнах, швыряет в них полные пригоршни снега, а каждая тень так непохожа на углы родной комнаты. Не помогал даже чай из листьев смородины, мяты, душицы, хмеля и ещё чего-то вкусного, который, не спрашивая, сунул ей в руки добродушный и полный брат Сапфир. Ещё в первый вечер. И на второй - принёс тоже, ещё горячий, прямо из кухни. От чая становилось тепло, но мысли никак не успокаивались.
"Может быть, спросить у магистра Циркона? Он, кажется, целитель"
Задумавшись, Бесси почти прошла мимо большого зеркала, таинственно мерцавшего между двумя стеллажами, но пойманное краем глаза движение заставило её остановиться и повернуться к стеклу в богатой золочёной раме.
Одежда. Подарок. Она коснулась щеки, и отражение вспугнуто повторило жест. Я. Это - я? Худая девочка в мышиного оттенка платье устало смотрела на неё в ответ. Неудивительно, что брат Сапфир носит ей этот отвар. Странно. Она не чувствовала себя такой вымотанной. И всё же... Бесс попробовала представить себя в красивом розовом платье. Получалось не слишком хорошо. Даже не потому, что в глубине сознания эхом звучали суровые наставления миссис Элизабет, просто слишком давно она привыкла о таком не думать, равнодушно глядя на других девочек. И была вполне счастлива. Теперь же мысли ворочались неохотно, но в груди робко, по-птичьи шевельнулась, расправляя крылья, радость. Да. Розовое. Или что-нибудь ещё радостное, чего так не хватает осенью и зимой.
Бесси сделала перед зеркалом ловкий - многократно повторённый - книксен и рассмеялась: так странно было смотреть на себя саму.
- Мисс Бесси Клайвелл! Элизабет... нет!
Она нахмурилась, чувствуя, как радость утекает звуками, словами, страницами, сменяясь холодом, и решительно мотнула головой. Ну, нет! Её зовут иначе! Миссис Элизабет не отнимет у Бесси Клайвелл этой минуты. Даже если помогала выбирать эта мисс Мэри. Интересуется.
Бесси фыркнула, но не слишком искренне. Мисс Мэри она почти простила в ту самую минуту, когда бабушка вернулась с мессы тем утром, после того, как узнала новости. Два или три часа она почти не говорила, просто сидела в кресле и раскачивалась, прижимая к груди любимую Библию в кожаном переплёте. И папе она нравится... только вот он не пишет, нравится ли ей он сам. Эта мысль стоила ещё одного вздоха. Почему у взрослых всё так сложно? Любит простор... значит ли это, что в доме станет меньше статуэток? Станет ли папа бывать дома чаще? Ради неё?
Почувствовав вспышку непонятной злости, Бесс прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Злиться на такое было неправильно. И всё же не злиться не получалось. И всё же... ну почему всё так сложно?!
Показав напоследок отражению язык, она принялась бродить между столами, поправляя перья, чтобы они лежали вровень с краями. Раздумывая, не стоит ли, раз так, написать ещё одно письмо, Бесси наклонилась за упавшим на пол небольшим листком бумаги, который кто-то почти богохульно изрисовал простыми орнаментами. Это же бумага! Для письма!
Отметив неодобрительно, что кто-то ещё и забыл под другим столом, у самой стены, мохнатую тряпку, она вернула лист на стол - пусть все видят это надругательство! - и отвернулась. А потом замерла на полувздохе. У тряпок обычно не было небольших округлых ушек. И точно не бывало круглых желтовато-зелёных глаз. И едва ли они дышали, нервно, прерывисто, вздыбливая короткую черно-пегую шерсть на холке.
Когда Бесси осознала, что ещё жива - и не съедена, - и что дышать всё-таки нужно, она медленно повернулась и снова заглянула под стол. Небольшой, едва треть ярда в холке, хухлик - Бесси испытала прилив гордости за то, что запомнила название всего лишь по описанию в бестиарии - смотрел на неё едва ли менее испуганно. Но клыки - небольшие, но по виду острые - он скалил, дрожа короткими усами.
На миг Бесси захлестнуло возмущение: все эти отроки, эти магистры, и ухитрились не найти единственное сбежавшее животное, которое вполне могло бы её... она посмотрела на создание снова и вздохнула. Нет. Пожалуй, это её съесть бы всё-таки не смогло. Даже если бы раздулось втрое или вчетверо. И всё равно! Так-то они исполняют обещание - целым замком против маленького хухлика!
Она решительно опустилась на корточки и критически рассмотрела животное. Раны, нанесённые в вивисектарии, уже успели регенерировать, и о них напоминали только подпалины с более короткой шерстью.
- Глупое животное.
- Хух?
- И куда ты собиралось бежать?
- Хух!
- Даже если подкопаться через стены, сначала нужно выбраться в сад. А этого как раз и не выйдет.
- Гр-р-р!
Бесси вздохнула, что, как ей казалось, в последние дни приходилось делать слишком уж часто. Разговаривать с растениями и животными - это было замечательно, если бы только получалось. Не вот так, а по-настоящему. Пока что она только чувствовала страх зверя, его злость и жадное желание свободы, но, право же, для этого не требовались никакие-такие способности. И всё-таки, требовалось что-то делать. Например, позвать на помощь. Или... Бесси почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке, что, как ей казалось, происходило в последние дни слишком уж редко.
Она пошарила в кармане, достала кусок овсяного печенья и подтолкнула его твари. Ворчание стало громче. Подтолкнула ещё ближе. На этот раз хухлик обнюхал приношение, лизнул и с почти человеческим выражением отвращения на морде отбросил лапой в сторону. Второй кусок постигла лучшая судьба: его хухлик соизволил съесть, рассыпая по полу крошки. Бесси невольно поморщилась, представляя, как же тяжело будет выметать крошки из стыков между каменными плитами.
Не поднимаясь, она подползла ещё ближе, так, чтобы до животного можно было достать рукий. Хухлик попятился, но сзади была стена, так что он только оскалился и предупреждающе зарычал.
- Глупое животное. Я ведь не вредить тебе хочу.
- Гр-р-р-р!
- И так я тоже умею. Но не буду. Хороший хухлик, пушистый. Копательный. Хочет на свободу и обмануть всех этих мальчишек. Что маленьких, что больших. А я...
Животное метнулось вперёд так быстро, что она даже не успела отдёрнуть руку или испугаться. Челюсти сомкнулись на ладони, и Бесси пронзила резкая боль, от которой пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. На глаза навернулись слёзы. Мелькнула отстранённая мысль, что лучше бы зубы у хухлика оказались чистыми. Объяснять, что случилось, магистру Циркону, или, тем более, папе, ей не хотелось совершенно.
- Вот же глупое животное...
- Р-р?.. - сквозь прокушенную ладонь рычание прозвучало вопросительно и как-то неуверенно.
Хухлик медленно выпустил её руку, скосил чёрные бусины глаз на выступившую кровь, и... слизнул алые капли. Потом ещё раз и ещё. Бесси неверяще смотрела, как буквально на глазах затягиваются ранки.
- С-спасибо?
- Хух?
Бесси вздохнула и принялась перематывать ладонь платком. Поплотнее, пока не будет возможности промыть. Хотя она подозревала, что если слюна хухлика могла затягивать раны, наверное, заразу она убивала тоже. Наверное. Рисковать не хотелось. Папа бы её убил. Она приостановилась. Папа убил бы её и так.
"Дорогой отец, вчера я позволила покусать себя сбежавшему хухлику. Не бойся, он, кажется, не ядовитый, и у него очень шершавый язык. магистр Циркон передаёт привет. Розовые кусты в оранжерее выбили бутоны..."
Бесси скривилась. Нет. Пожалуй, это в следующее письмо не войдёт. Хватит и роз. Больших, красивых, алых, как кровь.
- Хух?..

В коридоре, по счастью, никого не было - очевидно, поиски увели всех в другое крыло. Ещё в первый день, заблудившись, Бесси задумалась о том, не может ли этот замок быть внутри больше, чем снаружи. Здесь было определённо слишком много лестниц, переходов, альковов, комнат и всего прочего, чем полагалось приличному поместью таких размеров. Хухлик беспокойно метался на коротком сером поводке, наскоро сделанном из полоски подола. Резала его Бесси с огромным удовольствием, за что ей до сих пор было немного стыдно. Но только немного. И всё-таки... обновки, книги, учителя, лошадь! Зря она написала про лошадь. Они ведь такие дорогие, и папе придётся работать ещё больше... и, действительно, щенки едят очень много уже сейчас. А что же будет, когда они вырастут?
Задумавшись, она чуть не пропустила шаги - все здесь ходили уж слишком тихо для её спокойствия. Призраки. Но очень, очень материальные. Данный призрак к тому же обладал большими голубыми глазами и светлыми вьющимися волосами до плеч. Из хвоста всегда выбивались одна-две пряди и красиво свисали у виска. Бесси подозревала, что это не случайно.
Эдвард, с настоящим, не тренировочным мечом на поясе выглядел раскрасневшимся и очень довольным неожиданным развлечением, отчего в Бесси почему-то поднялась волна неприязни. Она задвинула хухлика ногой поглубже в нишу, постаралась расправить юбку и - что там писал папа?.. - любезно улыбнулась. Как это делается, она уверена не была, но, судя по широкой ответной улыбке отрока, получилось достаточно убедительно. И очень виновато. Или не очень. Или не виновато.
- Бесси! Что ты здесь делаешь, одна? А если тварь нападёт?
"Тогда меня съедят, и тебе будет плохо. А папа, наверное, разрушит этот замок по кирпичику".
От улыбки начинало сводить губы.
- Это всего лишь маленький хухлик. И вы так носитесь... я думала выйти в сад. Ведь твари не умеют открывать двери, верно? Так что оно останется в замке?
Юноша возмущённо вскинулся.
- Маленький?! Да ему одного укуса хватит! Ты разве не знаешь, что у них даже слюна ядовитая и плоть растворяет?! Ах, да... - улыбка стала покровительственной. Не очень сильно, но - заметно. - Ты ведь не училась. В общем, они очень опасные. В стае в основном, но и одинокий тоже может сильно навредить. А маленький - значит, заметить труднее. Нет, уж лучше я провожу тебя в комнату.
Большую часть речи Бесси прослушала, панически пытаясь осознать, что происходит с рукой под платком. Растворяется ли уже ладонь. наверное, она бы почувствовала? Или нет? Секунду она набиралась смелости, но потом всё же пошевелила пальцами. Они двигались. Задевали юбку и стену. Чувствовали шитьё гобелена, на котором стая непонятных приземистых тварей окружила рыцаря с воздетой к небу рукой. В ладони собиралось что-то похожее на молнию. Или на белый шарик, из которого торчали нитки. За спиной рыцаря виднелась деревня, которую, видимо, предполагалось защищать.
- ... и что у тебя с рукой?
- Порезалась на кухне, - рефлекторно ответила Бесси, только потом осознав, что здесь, в отличие от дома, принимать участие в готовке ей ни разу не потребовалось.
Впрочем, Эдварда это не смутило, и он только кивнул, перестав обращать внимание на платок. Зато вернулся к прежней теме.
- Лучше бы тебе правда побыть с братом. Он всё порывался тоже, в замок, но к счастью гостевые запираются и изнутри, и снаружи, и магистр... - он замялся.
- Всё запер. Поэтому надо искать магистра, но они все заняты, - заключила Бесси. - Кстати, а почему ты здесь, а не с остальными? Где бы они ни были.
- В западном, - по-мальчишески мотнул головой Эдвард. - А я, - он принял значительный вид, - нюхач. Чую тварей, то есть. Ну, когда получается. И что-то вот тут такое в воздухе есть... почему я за тебя и испугался-то?
- Настоящий рыцарь, - вздохнула Бесси.
Юноша просиял.
- Тогда я буду тебя защищать, пока его не поймают.
Бесси, которая как раз задумалась о том, как долго ещё хухлик будет сидеть смирно, хихикнула. Потом ещё и ещё, пока не зажала себе рот обмотанной платком ладонью.
- Прости! Это, наверное от чая. Точно не от отсутствия сна. Кому нужен сон? Странная привычка, дурная.
Эдвард коснулся её руки, и Бесси невольно вздрогнула. Разве у них не должны быть тёплые пальцы? Юноша обиженно отстранился, она вздохнула.
- Послушай. Я очень ценю твою помощь, правда, но... что это?!
Эдвард крутанулся на месте, элегантно, как танцор.
- Что?!
- Оно мелькнуло там, через перекрёсток! Маленькое и какое-то... чёрное? С пегим?
- Точно! Не зря я его чуял!
Эдвард споро ринулся по коридору, но тут же остановился и оглянулся. На лице его боролись чувство ответственности и жажда погони. Первое побеждало, и Бесси снова ощутила укол вины, приглушённый усталостью. Ну почему он ей не нравится? Почему они все ей не нравятся так, как хотят? Как нужно? Она действительно какая-то совсем неправильная, как и говорила миссис Элизабет?.. Бесси выдавила успокаивающую улыбку.
- Иди. Если ты пойдёшь следом, оно мимо ведь не проскочит. А я выйду наружу и буду там в безопасности. Правда.
К чести Эдварда он ещё несколько секунд колебался, прежде чем зачем-то отсалютовал мечом и кинулся в погоню. Бесси почти ждала, что он будет принюхиваться к воздуху на бегу, но нет. Юноша бежал обычно. Как все. А она на краткий миг прислонилась к стене. Выкинув на время из головы хухликов, мальчишек и туманное, но несомненно одинокое будущее, она думала о платьях. Просто платьях. Необязательно даже розовых. А потом со вздохом потянула за поводок.

Совесть уколола Бесси ещё раз, когда она, отодвинув яркий, чёрно-зелёный гобелен, в прыжке стукнула по ничем не выделявшемуся камню, установленному некогда под взрослый рост. Мужской. Но послушники - доставали. Хухлик, напуганный резким движением, при этом едва не вырвался, и его пришлось долго успокаивать, уговаривая войти в тёмный узкий коридор. По крайней мере, из-за этого она настолько изнервничалась, что не пришлось убеждать саму себя. Каменная кишка, которая шла внутри стен, скорее успокаивала. Здесь нельзя было спрятаться, но Бесси сомневалась, что магистры будут обыскивать потайные коридоры. Свет почти не проникал сквозь щели, оставленные для подглядывания и вентиляции.
Эдвард только утром с гордостью говорил, что сеть потайных проходов раскинулась так широко, что можно наблюдать почти за любым залом. Если, конечно, знать их все. Карты с тайниками береглись как зеницы ока и чуть ли не передавались из поколения в поколение, но всего - или, кажется, даже трети любознательным будущим михаилитам обнаружить не удалось. Бесси подозревала, что наиболее безобидные коридоры юношам подкидывают сами магистры. Для тренировки.
"Хорошо, что Артуру никто ничего не показал".
Бесси сомневалась, что в гостевой комнате имелись какие-то тайники - иначе бы их там не поселили, - но так ей было спокойнее. И чуточку гордо - потому что ей, девочку, пусть она и старше, в тайну посвтили. Не всегда лучше было быть мальчиком, что бы там ни говорила Дженни. Артур... Бесси удивлённо приостановилась, почувствовав, как вспыхнула, разгоняя сонливость, злость. Уже не на то, что отец их отослал, нет. Это прошло быстро, сменившись пыльной серостью. А вот Артур!.. Как он мог забыть всё так быстро, когда она помнила всегда, каждую секунду?! Представив истерику при отъезде, Бесси вздрогнула всем телом. Это всё было совершенно неправильно. Настолько, что мир словно разламывался на части. Не весь мир, даже не замок, а та часть, которую она выстраивала месяц за месяцем, год за годом. А теперь оказывалось, что всё - зря? Всё - не нужно? Почему ему всё равно?! Злость горчила искажением, трещинами в зеркале. Заставляла пинать камни, которые выбивались из пола.
"Леди так не поступают".
Вспомнив ещё и голос бабушки, Бесси пнула камень ещё раз. И снова, до боли, пачкая носок ботинка пылью. Больше всего на свете сейчас ей хотелось просто проснуться - дома, где всё было привычно, где не было новых открытий. Платья, лошадка - пусть. Предательство брата ранило куда сильнее. Она крепко зажмурилась, пока перед глазами не заплясали яркие пятна, потом открыла глаза - но вместо знакомого потолка впереди по-прежнему возвышалась угрюмая серая стена. И тишина, нарушаемая только частым, слишком громким дыханием вместо привычного поскрипывания дома и тем более - голоса бабушки, зовущей на заутреню. Сдерживая дрожь, она обхватила себя руками и чуть не подпрыгнула, когда за пазухой что-то зашуршало. Достав тонкую пачечку писем, она уставилась на них горящими сухими глазами. Письма отца. Собственные черновики. Неотправленный свёрточек. Здесь, сейчас, когда всё, кроме камня, казалось нереальным, листы бумаги, плотные, тяжелее, чем те, что носили голуби, тоже выглядели странно. Почти прозрачно, расплываясь в стылом воздухе.
"Почему здесь холодно, когда во всём замке - тепло?"
Письма. Любящие, нежные, со словами, каких она не помнила вслух, но... может быть, их и нет? Или они тоже - обман? От сердца поднялся жар, заставив вспыхнуть щёки, сплетясь с холодом в странном неправильном танце, о котором не хотелось думать, который одновременно обжигал и снаружи, и изнутри, и руки сами собой дёрнулись, готовясь разодрать бумагу. Хухлик дёрнул за поводок, чуть не вырвав его из пальцев, и громко зашипел. Бесси резко повернулась к нему, вскидывая кулак, и застыла. Мысли путались, сталкивались в голове, рождая новые вспышки, но теперь она отчётливо чувствовала их чуждость, словно вставшая дыбом шерсть нежити, поблескавающие глаза каким-то образом вернули часть рассудка. Или дело было в том, что она не могла этого сделать. Ни ударить, ни тем более разорвать письма, полные такой невыразимой нежности, что от них щипало в глазах.
"А ещё, отец, в этих тоннелях, кажется, расставлены ловушки для глупых юных михаилитов..."
Злоба ещё билась внутри, пытаясь разрушить возведённые стены, но исписанная бумага была крепче. Её заклинания преодолеть не могли. А остатки... Бесси вздохнула. Она действительно злилась на Артура, но и любила его тоже. И понимала - очень хорошо понимала. Настолько, что злилась и на саму себя тоже, причём сильнее. Понимая теперь и это тоже. До боли и глупости. Равновесие. Единство. Цельность.
Она бережно разгладила смятые прямоугольнички и снова спрятала их за пазуху. А потом медленно, боясь того, что может обнаружить, размотала платок с ладони. Следов укуса - не было. Остались только два тёмных пятна совсем рядом. Словно упали две горячие капли, причём давно. Вероятно, Эдвард знал, о чём говорит. Так же вероятно, он знал не всё. Бесси через силу улыбнулась, преодолевая приливную силу чужой, злой магии. И сделала шаг дальше. Потом ещё один. А дальше всё стало легче, словно разошлась пелена. И, выпустив хухлика в сад, она ещё какое-то время стояла, прислонившись к серому камню. Идти обратно той же дорогой не хотелось смертельно. И одновременно - туда тянуло. Хотелось снова испытать себя. Узнать, понять глубже, окунуться в силу и...
Где-то в саду каркнул ворон, и Бесси вздрогнула, приходя в себя.
- Нет. Пожалуй, нет.
Уж лучше объяснять на входе, как она оказалась снаружи, не выходя из замка. В этой суматохе могло сойти с рук и не такое. И, возможно, после отправки письма она зайдёт к магистру и попросит чего-нибудь для сна. Да, определённо. А потом в Бермондси всё закончится, и их заберут. Обоих, что бы там ни думал пока что Артур. Пусть у них будет ещё немного времени. Потом он поймёт это тоже. А если и нет, это неважно, потому что время будет всё равно. Сколько бы его ни было.