Сопляк Буршье со своим дружком обнаружились на площади, когда уже порядочно стемнело. Они неспешно фланировали, переговариваясь так тихо, что расслышать - о чем, было почти невозможно. Обрывки разговоров Дик уловил уже в одной из улочек, куда свернула парочка засранцев, следуя за ними в тени, тем самым бесшумным шагом охотника, под стопой которого не хрустел даже сучок. Буршье крутил на пальце связку ключей, те позвякивали, скрадывая звуки и выхватить удалось малое. "Вторая... направо от лестницы", "повар... ворился", "как только пролетит". Юнцы перемежали эти отрывки смехом, точно обсуждали нечто веселое.
Дик мысленно вздохнул. Повар... проговорился? О чем? О второй... двери направо от лестницы? Там ли вход под холм, к великому нечто, до которого мальчишка дорылся? Выбрав тень поглубже, Ричард нырнул в нее, приготовившись если не вмешиваться в странные ухаживания Буршье, то хотя бы наблюдать. Но странная пара не подошла к окну, как прошлой ночью. Вместо этого они остановились на углу дома, у низкой дверцы, которая скорее всего вела в помещения прислуги. Буршье стукнул трижды - два и один после паузы - и отступил на шаг, закутавшись в плащ. Его спутник меж тем оглядывал площадь, присматриваясь к аркам, колоннам ратуши, переулкам. Пару раз его взгляд скользнул по укрытию Дика, но не задержался.
Прошла добрая - и холодная - минута, прежде чем дверца скрипнула, бросив на мостовую прямоугольник света. На порог вышел высокий худощавый мужчина со светлыми волосами, подняв свечу повыше. Буршье проворчал еле слышное ругательство, а его спутник протянул мужчине два мешочка - один совсем небольшой, с фалангу пальца, а второй - с кулак. В последнем, судя по звону, были деньги.
Если бы Дик был не в Балсаме и не знал, к чему имел доступ гадёныш, то над мыслью, что Буршье всучил яд или приворотное зелье, даже посмеялся бы. Или решил бы, что не его дело. Но сейчас... Было не смешно. Пройдя к двери, он стукнул два и один раз, подражая сопляку. И приник к стене так, чтобы слуга не сразу заметил его, прикрыв дверью.
- Тише, - прошипел он на ухо захрипевшему мужчине, гася вскрик рукой, пережимая ему горло. Поймать слугу из дома мадемуазель д'Аржент оказалось так легко, что Дик даже удивился. Прижать к себе рывком, спиной, чтобы не видел лицо, чуть придушить, уколоть в спину кинжалом - и вот он, тепленький и трепыхающийся. - Отвечай на вопросы. Кивками. Что они тебе дали, кроме денег? Яд?
Мужчина отчаянно замотал головой.
- А что? - Осведомился Дик, чуть разжимая руку, чтобы слуга мог вдохнуть и ответить. - И не ори, кинжал в спину - штука мерзкая.
- Не убивайте, господин, - просипел мужчина. - Я ить ничего... не делал! Не яд никакой, сонный порошок, и всё, Господом клянусь! Вреда с него вовсе никакого!
- Давай его сюда.
Унести снотворное далеко слуга не мог успеть. Значит, оно было у него или за пазухой, или на поясе. Дик для убедительности подколол мужчину кинжалом. Так, чтобы выступила даже кровь.
- Господин, пощадите! Они же меня убьют! - взмолился мужчина и... зарыдал. Со всхлипываниями, дрожью, задышливо глотая воздух. Но всё же полез за пазуху, а когда рука снова появилась на свет, в ней был зажат шелковый мешочек. - На вас кровь моя будет. О, Господи...
- Кому ты это должен был подсыпать? Когда они вернутся? А это - бросай на землю. И остальное, что за пазухой и на поясе.
Пришлось бы освободить одну руку, чтобы взять мешочек, а это означало, что слуга мог попытаться позвать на помощь. В тюрьме Балсама Дик сидеть не собирался.
О мостовую почти сразу звякнул нож, упал, хрустнув, какой-то медальон, а затем раздался тонкий певучий звон - яркий и долгий. Завязки туго набитого мешка с монетами разошлись, и деньги раскатились по выбоинам и трещинам.
- Кому ты это должен был подсыпать? - Теряя терпение повторил Дик. Кровь слуги, которая должна была пасть на него, была безразлична. Она была предательской, продажной и не могла навредить хоть как-то. Очередная грязь, от которой стоило лишь отряхнуться.
- Всем, господин, - проныл слуга. - Госпожа в последние дни отдельно кушает, так готовлю всё равно я, и... вы меня убьёте? Пожалуйста, нет. Я всё сделаю. Что хотите. Я хочу жить!
- Когда ты это должен сделать?
Отчего-то было даже не любопытно, также ли умолял мужчина сопляка Буршье оставить ему жизнь. Было устало. Обреченно - тоже. И отчаянно хотелось куда-нибудь, подальше от Балсама.
- Завтра... сегодня вечером, господин.
- Когда они обещали вернуться?
Дик тяжело вздохнул, понимая, что сделать не может ничего. Разве что разыграть сценку с этой мадемуазель и прибить Буршье торжественно, к дверям прекрасной дамы. Увы, не своей. Правда, люди, столь легко запугиваемые, обычно не носили ножи за поясом, да и время не тянули так мастерски.
- Впрочем, кажется, вернуться они собираются очень скоро. Скажи, на кухне есть кипяток?
Слуга вздрогнул, попытался коротко оглянуться, но кивнул.
- Есть. Только я же говорю, следующей ночью они...
- Тогда идём, - буднично предложил Дик, отмечая, что на короткий миг из голоса слуги пропала плаксивость. - Исполним королевский указ.
Мужчина со всхлипом втянул воздух и затрясся снова.
- Это какой же такой за?.. - не договорив, он впечатал пятку Дику под колено и неожиданно резво рванулся вперёд.
Снова колено, мать его... Скрипнув зубами, Дик размахнулся, бросая кинжал. Рукоять с глухим стуком впечаталась в затылок не слишком споро улепётывающего слуги, и тот осел мешком в дверях. Мысленно обозвав себя дьяволовым ассасином, Ричард, прихрамывая, направился к слуге, чтобы втянуть его в пустой коридорчик с одинокой свечой на полке. И уже там, связав мужчину его же поясом так, чтобы он и пальцем не мог пошевелить, заткнув ему рот, отдышаться. Положение было если не безвыходным, то странным. Слуга - мешал. Он все равно растрепал бы, потому что наверняка успел увидеть, на мостовой валялись мешочки со снотворным-ядом и деньгами, а Дик стоял в коридоре чужого дома. Тяжело вздохнув и малодушно помолившись Господу, коль уж госпожа все равно тут не слышала, он сдавил горло мужчине, ломая кадык.
Развязал он слугу лишь когда сердце остановилось и утихли последние судороги. Лицемерно, без малейшего сочувствия поклонившись ему, Дик вышел на улицу. Мешочки лежали там же, где их бросил оставшийся безымянным мужчина. Нож, медальон и рассыпавшиеся монеты пришлось отбросить в сторону, в густую тень от домов. Пинком. Яд - или не яд - перекочевал в сапог, а кошель с монетами Дик издевательски вложил в мертвую руку слуги. И поспешно ретировался из дома, притаившись за ближайшим углом.
Ожидание длилось и длилось - пять минут, десять, двадцать, - но никто не выходил из улочек, не крался к дому. Не слышал он и шума внутри, хотя вскоре в окне, из которого намедни раздавалась музыка, зажглась свеча. И тут же в почти полной тишине, нарушаемой лишь ветром да поскрипыванием флюгеров, дыханием старых зданий, прозвучало громкое и явно приятственное мурлыканье. Сразу же Дик почувствовал, как его сапог кто-то обтёр. Полосатая кошка, вертевшаяся между ног, оказалась той самой, которая гоняла прошлой ночью мышей по крышам - и выглядела даже ещё более отъевшейся. Впрочем, частично в этом явно были виноваты толстенькие мохнатые крылья, сложенные на боках. Дик досадливо вздохнул, отпихивая животину ногой. К дьяволу ожидание, которое могло закончится упоительным побегом от стражи, если она тут вообще была! Сюда он вернется после полуночи, после разговора с мадам крысой. А потом - утром, когда сопляк будет спать. А сейчас следовало забрать из таверны Хи.

Хизер кивнула, совершенно по-мальчишески сплюнула под ноги - почти в направлении Эдмунда - и неторопливо, заложив большие пальцы рук за пояс, двинулась к Джоанне.
- Соблаговолю. Чуть позже, - охотно согласился Эд, провожая её взглядом. - Тут так мило. Зверушки, лорды со шлюшками. Крысиная сучка, не умеющая топнуть ножкой и сказать: "Сидеть, твари!" Нам ведь всё равно в таверну, милый братец.
- Хизер, напомни мне его чуть позже убить, - громко попросил Дик, тяжело вздыхая. - Драться он никогда не умел... Слабак. Я так понимаю, Эд, вы застряли здесь также, как и мы с сестрицей? Тогда соблаговолите хотя бы не мешать.
Братец Эд теперь еще и мешал. Сосредоточиться мешал. Зеркало искривлял злой усмешкой, которая сейчас, должно быть, поселилась на губах. Дик уставился на брата.
- И заткнись.
Эд ухмыльнулся, отступил на шаг, прислоняясь плечом к стене и плавно повел рукой, будто уступая подмостки.
- Как ни странно, госпожа Джоанна, - вздохнул Дик, снова обращаясь к королеве крыс, - но мой младший брат прав. Вождь... королева - не подчиняется подданным, но ведет их. Твердой рукой, непреклонной волей. Она строга, хоть и милостива. И... - "Черт, как же это делается?" - Посмотрите мне в глаза.
Как тогда, с пумой, Дик заглянул сначала в себя, вспоминая, что для него крыса. Теплое, мягкое, с кольчатым хвостом и голыми лапами существо, так хорошо подходящее для отравленной приманки на лису... Нет! Сейчас нужно было думать о том, что такое крысы для Джоанны! И снова - теплое, мягкое, милое... рой! Рой наподобие пчелиного! Не отрывая взгляда от глаз женщины, Дик увидел в них себя и медленно выдохнул, разделяя собой же Джоанну и её внутреннюю крысу.
Крыса пискнула удивленно-придушенно, следом за ней охнула Джоанна, и по разные стороны амальгамы встали двое, кого было не назвать ни человеком, ни крысой. Разум - и чувства. Необходимость в том, чего нет, пустота там, где могло бы что-то быть. Выше тепла, еды и блестяшек, глубже настолько, что хочется выгрызть эту пустоту - или заполнить. Всё это сливалось со страхом, ожиданием, смутными видениями тоннелей и домов размером с город, сдерживалось цепями дома, окриками и лаем псов. А еще - зуд в деснах от постоянно растущих зубов, и голод. Неуёмный, глодающий изнутри как пламя, на котором жарилось сало, в котором гибли сёстры и братья.
- Писк? - Обреченно спросила крыса и в этом вопросе было и недоумение, и сожаление, что её выдернули оттуда, где было сердце, и смятение существа, которое теперь не знало, что ему делать.
Эд за спиной хмыкнул и отчетливо издевательски зааплодировал.
- Писк, - согласился с ней Дик, чувствуя, как кружится голова, - тьфу... Крыса, сидеть!
Получилось по-эдовски, но иной команды он быстро не смог вспомнить, да и готовое решение, которое сам того не ведая - или ведая? - преподнес братец было хоть и жестким, но, кажется, почти верным.
- Джоанна, зовите её. Вы - госпожа, а не она. Вам повелевать.
Не-животное послушно опустилось на хвост, сложив на пушистой груди лапки, до изумления напоминающие человеческие руки. Джоанна же помедлила, нахмурившись, а потом без слов поманила крысу к себе. Та подскочила, сделала несколько шагов, но на середине пути резко остановилась, словно уткнувшись в стену. Потрогала лапкой воздух и села снова, шевеля вибриссами. Женщина же неуверенно взглянула на Дика.
- Так... лучше, наверное, но я ведь всего лишь женщина. Никакая не королева. Да и подумать только - свита из крыс, целый город... - она неуверенно улыбнулась, но улыбка тут же погасла. - Если у меня не получалось жить на два мира, то как выйдет - на три?
Дик хотел было досадливо закатить глаза, но остановился, неуверенный, что они у него сейчас есть. Женщины... Хочу крысу! Не хочу крысу! Хочу крысу, не хочу корону!
- Это не три мира, - терпеливо пояснил Дик, - один. И вы - в центре. Только ваша воля, кто и как будет жить. Вы - с ними или они - с вами. Не нравится слово "королева"? Будьте матерью неразумным детям. Ведь вы бы не позволили младенцу решать, что для него хорошо?
- Царь Соломон! Он воскрес! - Восхитился Эд, шмыгая носом.
Были ли у Давида и Вирсавии еще дети или Соломон в премудрости своей их убил? Дик лишь вздернул бровь, не желая отвечать на репризы братца.
- Не позволю, - согласилась женщина, задумчиво рассматривая то, что стояло по другую сторону зеркала. - Будет непросто... изменить свою жизнь, но я попробую. Не знаю, что вы сделали, милорд, но благодарю за шанс. Дальше я попробую сама, но... боюсь, мне нечем вас отблагодарить, да ведь и не золотом такое покупается, - она надкусила ноготь, взглянула на Эдмунда. - Хотите, мы его убьём за вас?
- Сначала, госпожа, совет, - Дик устало тряхнул головой, стряхивая с себя зеркало - и почти увидел брызги осколков, разлетевшиеся по мостовой. - Навестите аптекаря. Пусть он приготовит для вашего мужа лекарство. Простите, но он - тиран в своей любви к вам. А брата... я сам убью. Потом. Лучше помогите отыскать бусины. Оранжевые и светящиеся.
Мир уже плыл перед глазами и приходилось покусывать себе щеку, чтобы не уподобиться обморочной девице в четвертый раз. Хизер нельзя было оставлять наедине с Эдом.

В таверне было темно, но не пусто. Печально сидел в углу Гарольд Брайнс, опустив нос в кружку, отчаянно зевала Эльза, колдуя у очага. Завидев постояльцев она оживилась, кивнула и умчалась на кухню, чтобы вернуться с горячим вином. Эд лишь проводил её взглядом, рухнув на стул и вытянув ноги под столом так, что там не осталось места совсем.
Дик повторил его маневр, отпихивая ноги братца своими и стягивая с себя пованивающий помоями оверкот. Эдмунд, разумеется, был психом, причем психом буйным, но даже он мог быть полезен. Если бы Дик не сомневался в его полезности и послушании.
- Какого дьявола ты тут забыл, Эд?
- Тебя, Дик, - удивленно вскинул бровь братец. - Соскучился, веришь ли? Так, что даже в этот паршивый городишко заехал.
Дик досадливо потер лицо руками, не желая уточнять, по кому еще соскучился братец и не навестил ли он Эмму и шурина. Потому что всё это было бредом и колкостями, и догадаться, чего больше, казалось сложным.
- Убить меня хочешь, - согласился Дик, - кресло главы семьи покоя не дает. Кому продался, братец?
Эдмунд фыркнул, под столом пиная по колену ойкнувшую Хи.
- Кому нужно старое кресло, мой дорогой брат, если есть нечто послаще? Такой же сладкой, как власть, пожалуй, может быть только наша сестрица, милая Эмма. К тому же, продались - вы. А я сам взял.
- В самом деле. - Дик покачал в руках кубок, чтобы мстительно выплеснуть его в лицо брату. - Тронешь Хи еще раз - выверну наизнанку. И, значит, попав сюда, ты понял, что выбраться отсюда не так просто?
Для Эда Балсам, должно быть, был тюрьмой. Уехать нельзя, судя по всё грустнеющему Брайнсу, а злобного и опасного сумасшедшего в маленьком городе скоро заметит даже местная попустительская стража. Для Дика этот город был скорее ярмом. Тяжелым и утомительным, о которого хотелось избавиться поскорее.
Эд отер вино рукавом и облизнулся, подмигнув Хи и красноречиво вложив средний палец в кольцо из указательного и большого на другой руке.
- Что, так хороша? - Удивился он. - Ладно, ладно... Пока - не трону. А то утомишься еще, выворачивая. На девку сил не хватит. А вот городишко - мерзкий. Куклы по улицам бегают и бьются плохо, сопляки в храме за городом хери какой-то поклоняются. Поглядел я на это и подумал, что надо бы бежать отсюда, да как брата-то с такой удивительно тощей потаскухой бросить?
- Вот так и оставить, - скучающе заметила Хи и продемонстрировала, проковыляв пальцами по столешнице. - Ножка за ножкой, пусть они и хиленькие. Бросьте, значит, как нашли, да и бегите.
- Не может он уйти, Хизер, - в тон ей вздохнул Дик, - как и мы. Так что, братец, давай без делёжки, кто старше. Ты со здешним лордом уже знаком? Мерзкий мальчишка, вроде тебя, но он дорылся в своем замке до чего-то, что подвластно только нашим госпожам. Подозреваю, именно поэтому в Балсаме - так. Догадываюсь, что пролом нужно залатать. Но - время. Есть у меня опасения - дети из того храма кого-то или что-то хотят призвать, поэтому - сначала они. Потом - Буршье и дыра в мироздании. И если я от такой штопки не сдохну, то можешь попробовать меня убить. Разрешаю.
Эд, посерьезнев, кивнул. Но тут же смальчишествовал, показав Хизер новенький пенни.
- Красная цена тебе, верно, детка? Впрочем, когда я убью Дика, ты сама мне платить будешь. А я его убью, потому что все эти засранцы - пшик. Сделаем, только постираться надо. Такой город, а прачки в нем нет. Уже.
Хи только усмехнулась и равнодушно пожала плечами, поднимая кружку с вином.
Дик хмыкнул, отнял кружку у неё и выплеснул её в Эда снова.
- Леди нельзя так делать, - наставительно проговорил он, обращаясь к девушке, - но когда очень хочется, то для этого есть брат. Или муж. Эдди, и кого еще нет теперь в славном городе Балсаме?
Эд по-собачьи отряхнулся, брызгаясь вином.
- Точно нельзя?.. - Хизер обиженно надула губы и вздохнула. - А если очень-очень хочется?
- Я думаю, в таборе даже прибавится, - невозмутимо ответил Эд, не обращая на нее внимания.
"Твою мать..." Мало было пророчествующей Хи, которой эти цыгане могли заинтересоваться, теперь еще и братец осчастливил какую-то грязную вонючку бастардом. Дик закрыл глаза, возмечтав о доме. Об охотничьем домике, где так уютно было сидеть с книгой у очага, прислушиваясь к шуму леса за стенами. Где он не был главой семьи, лордом или кем-то еще. Быть может, он даже привел бы туда Хизер, чтобы и девушка тоже стала собой.
- Скотина ты, братец.
Дик поднялся из-за стола, протягивая руку Хи.
- Утром ты должен быть тут. Завтра начнем выбираться отсюда.
Хотелось сказать - dixi, но пришлось удержаться, лишь величаво и гордо кивнуть, прежде чем проследовать в свою опочивальню. В комнату, пропахшую отварами и мазями, которую в этом городе приходилось называть домом.
Там не было потрепанного кресла и томика Гая Британника, зато ждал грёбаный отвар, который пришлось пить. Бусину, такую желанную, сулившую завершение хоть одного обязательства, Дик плотнее замотал в платок, убрав в один из кармашков на поясе. Впрочем, разве он обязан был отдавать призраку источник такой мощи, какую чувствовалась даже сквозь ткань? В конце концов, не Рите закрывать раны великого нечто.
Дик блаженно вытянулся под одеялом, понимая, что додумать у него не получится - глаза закрывались сами собой, слипались, будто их намазали рыбным клеем. Последним, кто пришел на ум, был убиенный слуга из дома мадемуазель д'Аржент. Но о нем не сожалелось вовсе - и Дик уснул.

Идти пришлось недалеко, но неспешно. Город просыпался, а двое почти одинаковых лордов, спешно бегущих куда-то были бы подозрительны. Впрочем, не менее подозрительной оказалась ивовая роща, которую местные почему-то называли монастырем. Либо в Балсаме никогда не видели монастырей, либо сбрендили абсолютно все. И Дик тоже. Оглядывая раскидистые деревья, под которыми так хорошо было бы лежать летом, импровизированный алтарь в самом центре, на котором валялись кости чего-то мелкого, кошки или собаки, он выругался, поминая деву Марию и её грех с архангелом Гавриилом. От кошки до человека был один шаг. И коснулся ближайшей ивы рукой, вытаскивая меч. Гладкая, полированная сталь отражала нехуже зеркала, которым Дик дал себе зарок обзавестись. Отражение отражения,
коридор, в который можно было уйти - или убрать что-то. Это Дик понял, когда довелось увидеть мир глазами своей госпожи.
- Ну что за жизнь-то...
Ричард глубоко вздохнул, уже привычно падая в собственную негладкую гладь.
Роща была живой. Настолько, насколько вообще может жить непонятная древообразная херь, описать которую внятно Дик не брался. Деревья жили, любопытствовали, очень медленно перемещаясь - и от этого было жутко. А еще становилось страшно от того, что послали Дика сюда на верную смерть. Выходило, что залатай он дыру в великом нечто, верни Балсаму привычное для этого сумасшедшего города существование - и в мир, не защищенный странностью, выйдет вот эта самая херь. Вряд ли госпожа порадовалась бы такому исходу. Вряд ли Дик мог сделать хоть что-то. Он не был божеством, способным поглотить... такое. Не понимал, что делать с этой рощей, с детишками, которые прорастили её тут, с дырой в мироздании, с дьяволовым городом, наконец! Он не хотел бегать от родителей сопляков, которые почти наверняка не поверят в правду о их засранцах, выступи Дик хоть на площади!
- Ломаем алтарь в щепки, - обреченно проговорил он, - и вон ту иву в земле - тоже. А потом ты меня убьешь. Не хочу, чтобы всё это оказалось вне Балсама.
- Неа, - лениво процедил Эд, пиная полузакопанный ствол дерева и разглядывая алтарь, больше похожий на пень. - Дурак я, что ли? А потом сидеть тут, ждать, пока рак на горе свистнет? Перетопчешься, братец. После убью. В Хантингдоне.
- В Хантингдоне я уже буду против.
С другой стороны, если подумать, пока была пробоина, существовал и культ. Сколько времени Дик выигрывал, разрушив алтарь? День, два? Успевал ли он до того времени справиться с проломом, надеясь на то, что детишки забудут о своих пристрастиях и никого не призовут? Что роща без живительной силы из дыры усохнет, если она вообще была способна усыхать?
- Чего ты ждешь, Эд? Рака?
Дик устало взвесил в руке меч, прося у него прощения за это варварство, и замахнулся, намереваясь рубануть алтарь. Ивы шумели возмущённо и зло, перешёптывались даже без ветра, пытались дотянуться длинными ветвями - но не доставали до Дика и Эда, хотя последнему пришлось отступить, чтобы гибкая плеть не зацепила плеча. А затем, через три удара, отсекших от наполовину прогнившего пня добрую четверть, из кроны ближайшей ивы с пронзительным криком кинулась серая крылатая тварь размером с крупного пса. Эд что-то коротко буркнул, встречая её короткой вспышкой огня, очень горячего, яркого.
Крылан метнулся было в сторону, но слишком медленно - и рухнул на землю с обожжённым крылом, жалобно вереща.
- Ты умеешь в огонь, сволочь, - прошипел Дик, утирая пот рукавом, - какого дьявола мы тут лесорубов изображаем? Горелое и рубится легче! Поджигай, мать твою... нашу!
Жаль, что с собой не было топора. Жаль, что Дик не догадался прихватить с собой чего покрепче, чтобы облить деревянный алтарь. Жаль, что брат был такой скотиной. Жаль... Ричард со злостью замахнулся снова.
- Так ты ж не спрашивал, чего я умею, - удивился братец, добивая каблуком тварь на земле и взмахом роняя на пни огненные капли.
Дерево горело неохотно, с сухим треском, испуская клубы густого вонючего дыма, от которого драло горло и слезились глаза. А роща, вздрогнув, резко, шагом стала ближе, потянулась - и всё-таки поймала Эда за измазанный зелёной сукровицей сапог. У Дика плеть, на которой даже остались сухие листики, хлестнула над головой, заставив пригнуться. Пришлось, не разгибаясь, уронить меч на пленившую братца ветку.
- Ты по сторонам-то гляди, - задыхаясь, проговорил Дик, - как думаешь, догорит?
Эд мгновение подумал, махнул рукой, отчего пламя со стоном вспыхнуло жарче.
- Теперь - догорит. Выходим?
Земля под ногами подрагивала, размягчалась в грязь. Мёртвая тварь смотрела в небо пустыми глазами, скаля немаленькие клыки, а из крон доносился тревожный шорох. Внезапно что-то мелкое метнулось по земле к алтарю и с душераздирающим визгом бросилось в огонь. За ним - второе. Но пламя, казалось, становится только ярче.
- Самоубиваться я передумал, - пробурчал Дик, заматываясь в плащ плотнее, - выходим. Прошу, братец, после вас. Прокладывайте дорогу, аки дракон.
Будь Дик деревом, ни за что бы не отпустил опасного, полыхающего огнем чужака. Но Эд теперь был гораздо полезнее его самого, а значит - и идти ему надо было первым. А потом Ричард собирался посетить аптекаря. Быть может, алхимик был способен создать подобие вара для древа, иглы - для прорехи.
- Как-то раз дракон полез
На прогулку в тёмный лес…
Он не знал, что значит «такт» –
Так был создан новый тракт! - Пропел-прокашлял Эд, шагая вперед - но недалеко.
Стволы сомкнулись, резкими взмахами ветвей срывая огонь, хлеща во все стороны, словно бичами. Под ногой Дика земля вспучилась, выпуская кончик корня.
И лишь выбравшись за пределы рощи, вдохнув воздуха без гари, оглянувшись, Дик подвел итоги. Где-то там, в сплетении ветвей, осталась лежать крылатая тварь, зубастые кроты, странная суставчатая тварь, плюющаяся клейкой слизью, раздавленные мыши и много-много вырубленных деревьев. Впрочем, сам Дик отделался парой ушибов и неглубокой, но болезненной раной. Эда - побили, порезали и обожгли. Или он сам обжёгся, это осталось неясным, но вот что братец остался без сапог - было очевидно. Прожженная одежда тоже благородного вида не придавала, и Дик приуныл, прислонясь к ближайшей стене. Двое почти одинаковых братьев, почти одинаково обгорелых, фланирующие через город к таверне, были подозрительны до виселицы.
Скептически оглядев Эда, Дик ухмыльнулся. Кажется, у него созрел план. Спустя несколько минут препирательств и почти драки, Дик разжился у братца оверкотом и плащом, штаны и сапоги свои были целые, а драное и горелое досталось Эдмунду.
- Жди меня, и я вернусь, - пообещал Ричард брату, уходя.

Алхимик пожевал губами, задумавшись над вопросом. В этот час он оказался в лавке один, без подмастерья, и выглядел ещё более рассеянным, но - слушал и даже отвечал.
- Вар для дерева... не совсем моя специализация, не совсем, но скажите, милорд, о каком дереве речь? Для, так сказать, правильного состава, чтобы верно использовать законы сродства и подобия.
- Я вам лучше покажу.
Вышло злорадно. Но добрым Дика все равно бы никто не назвал, а человек, который хотел понять сродство и подобие - сам виноват. Дик ухватил аптекаря за руки и заглянул в глаза. Так, как оборотню в Волфише, но и иначе. Открывая закрома памяти, высыпая зерна на зеркало и поворачивая его к алхимику. Со вздохом развернулось перед глазами великое нечто, спираль в спирали, похожая на шахматную доску и паутину с узелками одновременно, древо и нерешаемое уравнение.
- Смотрите, мессир аптекарь. Познавайте и понимайте.
Процесс познания продолжался недолго. Уже спустя несколько секунд мужчина закатил глаза и обмяк, падая на стойку. Дик досадливо закатил глаза, удерживая себя от того, чтобы стукнуть аптекаря головой о прилавок. Ну показал он ему, как выглядит мироздание... Ну не падать же в обморок от этого, в самом деле! И принялся растирать алхимику уши, приводя в чувство. Это оказалось непросто, но через пару минут алхимик застонал и открыл глаза, после чего сделал слабую попытку оттолкнуть его руки.
- Господи Боже милостивый... вот это сон мне привиделся. Простите, милорд, видимо, совсем стар стал - прежде не случалось, вот так, за прилавком... ох, стыд-то какой. И ведь привиделась какая-то... поверите, на миг показалось, что сейчас пойму всё-всё, до песчинки, но... - он всплеснул руками. - Ускользнуло. Сон и есть сон, а как жаль...
- Вот дьявольщина-то...
Дик для верности еще пару раз дернул за уши и, наконец, оставил аптекаря в покое.
- Итак, мастер, - заговорил он проникновенно, - представьте себе Древо, что дерево - лишь отчасти. Потому что похоже. На самом же деле, оно - спелетение миров и сутей, правды и кривды, оно - философский камень и оно же - его антидот. И корень его поврежден. Древо страдает, болеет, пытается залечить прореху само, но пока - не может. Мне нужен вар для великого нечто, мессир, и только вы способны его создать.
С людьми порой нужно было говорить по-человечески, но чем дольше пребывал Дик в этом городе, тем меньше хотелось.
- Ну, если вы так говорите... - алхимик расправил узкие плечи и строго на него посмотрел. - Тогда, господин, мне бы образец. Что-нибудь, связанное с этим, так сказать, древом, потому что объект, как вы понимаете, крайне необычен, крайне. И простой вар, каким пользуются крестьяне, никак не годится, а специальный раствор требует точности, только так! И, возможно, силы... да, да, пожалуй, так, - он мелко закивал. - Определённо. Соки в дереве движутся медленно и не срывают, кхм, бинтов, но в данном случае - как знать? Так, господин, могу ли я надеяться на образчик этого великолепного растения? Разумеется, только для испытаний, никак не больше!
- Увы нет, мессир. Образчик я вам предоставить не могу. Но разве ученый не может сделать выводы из эмпирических наблюдений своего глупого ученика?
Вар Дику был нужен. Но и брать образцы, а то и саженцы искать, он не намеревался. Лишь госпожа Бадб знала, к чему могли привести такие изыскания. А лесть алхимику явно пришлась по вкусу. Он прокашлялся и стал ещё прямее, потирая руки.
- Ну, если так, если так, то, конечно, можно попробовать. Разумеется, гарантий, вы понимаете, дать сложно, основываясь на такой скудной информации... скорее на понимании, чем знаниях, да, да... Я постараюсь. Зайдите... пожалуй, завтра? Лучше к вечеру. И, если у вас всё-таки окажется в руках образец - несите немедленно, молодой человек! Уверяю вас, я найду ему применение. К слову, а вам не попадалось других интересных... ингридиентов?
"Братец Эд сойдёт?"
Дик сожалеюще и покаянно развел руками.
- Увы, мессир, но если найду что-то полезное для науки - я знаю, кому нести. А быстрее не получится? Любопытно, понимаете ли, испытать. Обещаю предоставить подробный отчет.
- Может, и получится, - неожиданно согласился учёный и опёрся руками о стойку. - Вот вам, милорд, наверняка доспехи и оружие покупать доводилось. Порадуетесь, если кузнец руду недостаточно в печи выдержит? А то ведь чего такого - коваться оно будет, даже блестеть, если отполировать. За быстрее - это вам к цыганам, у них, говорят, рецепты на всё в мире найдутся - хотя что-то счастья от них незаметно.
С цыганами Дику было не по пути. Особенно, после сестрицы и чудовища из тени, которое звали Эдмундом Фицаланом. Дик покаянно склонил голову, признавая правоту аптекаря.
- Завтра так завтра, мессир, благодарю вас.

о вечера никто не побеспокоил даже Эда - констебль в этом городе определённо работал очень странно. Зато по дороге попались два стражника, тащившие куда-то невнятно бормочущего протесты пьяного мужчину в богатом оверкоте, зато в одном сапоге. Церемонились с ним не слишком, чтобы не сказать больше. А вот в подворотне в оговоренное время оказалось пусто настолько, что было даже странно. Не ждала Джоанна, и, главное, Дик не видел ни одной, самой завалящей крысы. Не было ни записки, не сияли из-под мусора бусины. В тишине узкой улочки слышался только слабый скрежет из дыры под домом. И походило это всё на ловушку, а потому Дик лишь пожал плечами, вытаскивая кинжал. И отступил к выходу улочки, намереваясь уходить. Ждать, когда сожрут или прирежут, было незачем.
- Грустно, когда дама не приходит на свидание, - почти беспечно проговорил Эд, повторяя его маневр, - вдвойне, если это свидание назначил её муж.
- Печально, если он её в доме запер, - Дик вышел из проулка, хмуро оглядываясь и увлекая свой маленький отряд подальше от этого места, - без бусин мироздание штопать будет худо, да и призраку я обещал помочь. Хи, ты ведь помнишь, где госпожа Джоанна живёт?
Если дама не шла на свидание, то Дик шел к ней. Увы, такова жизнь. И если драпать от ревнивых мужей раньше не приходилось, то теперь этого почти хотелось. Увлечь в тёмный проулок, каких тут великое множество, прирезать и прикопать под мусором. Впрочем, уверенности в домашнем аресте крысиной матушки не было, но купец Дику ведь всё равно не нравился.
- Да, - девушка кивнула и взмахнула рукой, указывая на широкую, освещенную факелами улицу. - Туда, идти не больше десяти минут, дом со сфинксами и зелёной дверью в бронзовых клёпках. А это что?..
Из подворотни выползла, вздрагивая всем телом, крупная чёрная крыса, и привалилась к стене, часто дыша.
- Дама пожаловали-с, - съязвил Эд, разглядывая её.
Содрогаясь от брезгливости, отвращения и презрения к собственному лицемерию, Дик поднял зверушку в ладонь, пообещав себе сжечь потом перчатку к дьяволовой матери. С Джоанной определенно что-то случилось.
- К купцу, - коротко скомандовал он, не раздумывая.
Крыса согласно издала задыхающийся звук и выплюнула ему на ладонь круглую светящуюся бусину. После чего свернулась клубком и, казалось, заснула, всё ещё болезненно вздрагивая и шипя.

Можно было сказать точно: торговец и любил, и мог себе позволить роскошь. Позолота, тяжёлые гобелены, мозаичные полы даже в коридорах, мягкий магический свет, в котором со стен строго взирали на Дика портреты солидных, пузатых господ. И в доме царила полная тишина, словно и слуги затаились где-то под магическими пологами. Звучали только мягкие шаги, да Хи, глядя на отражения в полированных подсвечниках, еле слышно вздыхала, бормоча себе под нос что-то о зажравшихся сволочах.
А низенькая плотно пригнанная дверь обнаружилась под узкой лестницей наверх, неподалёку от тёмной пустой кухни. За дверью был арочный зал, где к брусям потолка была привязана Джоанна. Избитая и окровавленная. Напоминающая Риссу до дрожи в коленях, хоть сам Дик и никогда... И воняло там мокрым кабаном, нет - свиньёй, пившей вино из большой кружки. Купцом, жадно пьющим вино из большой кружки.
- Вовремя. Я уже устал. Ну, что там? - Повернулся к Дику он и осёкся, раскрыв рот.
- Эд, помнишь, как мы охотились на кабана?
Дик неспешно спустился с лестницы, аккуратно прикрыв дверь.
- А то как же, - согласился Эд, задумчиво подкидывая маленький огненный шарик на руке. - Обжигать будем или шкуру?..
Договорить он не успел. Купец оскалился, и треск кружки о пол слился с тяжёлым свистом бича.
- Ах так...
Наверное, Эду было очень больно, но кнут он принял так, как учили - на предплечье, резко подмотав вервь, чтобы удержать.
- Освежуем.
Договаривал Дик, шагая навстречу падающему купцу, которого дёрнул Эд. Кинжал даже вонзать не пришлось. Будто в масло вошел он в брюхо борова, рухнувшего на клинок. И не отвлекаясь более на хрипящего торговца, бросился к Джоанне, перерезая веревки ножом.
- Госпожа, как вы? - Задал Дик самый глупый вопрос, какой только мог, похлопывая её по щекам и краем глаза ловя, как Эд впускает крыс и достаёт хищного вида нож, приступая к еще живому купцу. - Хи, помоги мне!
- Нужны лекарства... травы... в доме должно что-то быть! - проговорила Хи, опускаясь рядом на колени и осторожно поддерживая голову Джоанны. - Поискать?
Под ногами, тревожно попискивая, шныряли крысы, тычась в женщину дрожащими носами, слизывая кровь.
- Эд, - Дик говорил вкрадчиво, мягко, точно барышню уговаривал, - а ты, случайно, исцелять не умеешь?
Логично было предположить, что если братца так щедро одарили способностями, то и лекарем его почти наверняка сделали.
- Умею, - невинно согласился тот, запихивая ногу купца в бочку с вином, - а что, кому-то нужно? Тощая шлюха заболела?
- Кажется, он не зря занялся именно жирным торговцем, - сладко заметила Хи. - И болтает. По дороге на верные полсотни наговорил - и так и не отдал.
Дик нахмурился, укладывая женщину на пол. Если так и будет продолжаться, Хизер придётся отдавать замуж за Эда, их пикировка уже начала походить на любовную.
- Эд, оставь борова и вылечи его жену.
- На сотню наслушала, малахольная, - пробурчал Эд, поднимаясь на ноги и всучая нож Хи. - На, отпили ему руки и голову. Если силёнок хватит.
Ссадины и иссечения на теле Джоанны под его руками срастались неровными шрамами.
Сбоку раздался треск ткани: Хи отпорола рукава с рубахи купца и теперь аккуратно наматывала на руки и предплечья. Тут же прилетел плащ.
- Прикройте хотя бы. Вот проснётся она... Мужчины.
"Да на что тут смотреть..."
Дик глянул на Эда, прочитав немое согласие с невысказанными мыслями в его глазах, но плащ накинул. И снова принялся хлопать по щекам, растирать уши и руки женщине, невольно думая, что Хизер идеально вписалась в семейство Фицаланов.
- Госпожа Джоанна!
Женщина приоткрыла глаза, увидела Дика и сонно нахмурилась.
- Ой. Мы всё-таки встретились. Странно. Я видела такой сон... кошмар.
- Я тоже, как его рожу вижу, каждый раз думаю, что это кошмар, - согласился Эд.
- Придурок! То есть, - поправился Дик, - госпожа Джоанна, не знаю, что вам снилось, но нам пришлось убить вашего мужа. Он не соглашался остановить бичевание и развязать вас.
"И ведь даже не вру."
Уточнять, что и не предлагал подобное, Ричард не стал. Его самого не остановили бы никакие слова, захоти он прибить Клариссу. Отчего-то казалось, что и купца - тоже.
- Убить?!

Возможно, 25 февраля, ночь

В замке светились окна и Дик, пробираясь вдоль стен и прячась в тенях, невольно поглядывал на них, пытаясь представить, что делает там Буршье. Пьет кровь девственниц? Насилует? Заставляет пропавших девушек танцевать нагишом на столе под виолу мадемуахель д;Аржент? А вот церквоь была тёмной и безлюдной, что даже не удивляло, ведь все собрались перед нею. Чтобы спеть пару-тройку псалмов, провести экзорцизм и вообще сжечь призрака. Дик слабо понимал ритуалы, принимая их такими, какими они подавались священниками и соглашаясь, что в вине - кровь Христова, в облатке - плоть, а в молитве - дух святой. Для того, чтобы слыть христианином, можно даже не верить. Достаточно просто отправлять обряды и жертвовать на церковь. Но то, что делали тут, даже на его неискушенный взгляд, какзалось неправильным. Или наоборот - правильным, если прихожане хотели пробиться в мир, откуда пришла Рита. Впрочем, они с тем же успехом могли желать перетащить её сюда. Всё это было занимательно, но совершенно не трогало. Жаль, что Дику приходилось быть хозяином своего слова, ведь иначе он не рисковал бы шкурой, пробираясь в дьяволову церковь, где под полом хранилась еще одна бусина.
И где было чертовски много хлама! Никогда Дик не понимал, зачем для искренней веры и горячей молитвы все эти скамейки, занавеси, потиры, органы и ложи! А уж теперь, когда приходилось искать бусину - и подавно. С другой стороны, в чистом поле её найти было бы сложнее. В третьем ряду скамеек кошель, где шарики лежали завернутыми в обрывки платка, потянуло вперёд. Поколебавшись мгновение, Дик последовал зову, и после томительно долгих и, наверное, громких мгновений, бусина была извлечена ценой безнадежно испорченного кинжала и завернута в очередной обрывок. Но спрятать добычу он не успел. В тишине раздалось тихое детское хихиканье. Из-за высокой стенки ближайшей скамьи высунулась мальчишеская голова и уставилась на Дика спокойными тёмными глазами через пряди длинных почти чёрных волос.
- А ты как мы, правильно она говорила. Только чужой. А мог бы быть нашим, - шепот отражался от колонн и сводов тихим, еле слышным эхом.
- Обойдусь, - пробурчал Дик, запихивая бусину в кошель.
Жуткий бесёнок ему не нравился до дрожи в коленках. Вызывал недостойное рыцаря и лорда желание заорать и огреть его по голове скамейкой, и только осознание, что грохот услышат, удерживало.
- Должен за храм, - прошелестели слова. - Что тебе в хозяйке? Новые твари - лишь тени Великой Козы. Кернун. Курунтас. Амон. Хатор. Люцифер, - имена падали в тишину и рассыпались по полу бессильными звуками. - Тени. Игрушки. Приди к нам. Встань во главе легионов, под сапогами которых содрогаются миры. Стань первым - не вторым.
- Обойдусь. А за храм...
Дик продемонстрировал кукиш, трансформировавшийся в излюбленный жест презрения, состоящий из оттопыренного среднего пальца при подогнутых остальных. По-латыни эта метаморфоза звучала даже красиво "fico digitus infamis", а Аристофан почитал жест за оберег от сглаза.
- Ну и ладно, - совершенно обычным голосом ответил мальчишка, сдул с лица волосы, перепрыгнул через скамью и потянулся. - Предложение одноразовое, но когда-нибудь я приду напомнить и позлорадствовать. Потому что передумаешь, да поздно будет.
- Жду с нетерпением.
Впору было падать на колени у алтаря и делать вид, что истовая молитва не позволила слышать, как мелкий гадёныш ломал пол. Но вместо этого Дик игриво, быть может, излишне, помахал рукой мальчишке, направляясь к выходу.
Ибо - "Мерзость пред Господом предатель, а с верными у Него общение."

Узкий, грубо прокопанный ход, начинавшийся в лавке кукольника, вскоре расширился в явно более старый тоннель - мрачный, частично обвалившийся. Камень, которым некогда были выложены стены, давно осыпался, шурша под ногами обломками и обещая переломать ноги при неверном шаге - пол кое-где круто уходил вниз, и ступеней то ли не осталось, то ли строители не считали нужным их делать, довольствуясь пандусами.
Зато врагов не было. Редкие грязно-серые приземистые твари спокойно возились у стен, разбирая завалы и, кажется, высверливая узкие горизонтальные шахты. Изредка они шустро проползали мимо, придавленные грузом отблескивающих слюдой камней. У некоторых не хватало лапок или клешней, на месте которых виднелись острые сломы.
Проблемы начались позже, в низком тёмной зале, где под ногами плескалась чёрная маслянистая вода. Кинувшаяся на них тварь была крупнее, массивнее, с шипастой спиной и мощными иззубренными клешнями. На панцире тускло горели зелёные линии, складывающиеся в почти лиственный узор.
- Надоело, - Эд пребывал сегодня в плохом расположении духа и потому ворчал, как старый мельник, застукавший свою дочь на сеновале с кузнецом, - грёбаный город! Грёбаный братец!
- Самокритично, - одобрил Дик, пиная зверька так, что тот отлетел к стене. Как выяснилось, зря. Только ногу ушиб, никак не вразумив тварюшку, что снова ринулась в атаку. Пришлось снимать с плеча меч. Пакость не была рыцарем в ристалище, но уж точно казалась покрупнее тыковок, что приходилось рубить, ставя руку. Да и панцирь у неё лопался также, спелой кожурой на солнце. На солнце, которое тоже в Балсаме было неправильным! И тыквы здесь почти наверняка бегали на тонких членистых ножек, убегая от крестьян, желающих их собрать! И... Дик тяжело вздохнул, заставляя себя успокоиться. Он сам выбрал этот путь, вместо героического спасения барышень из замка. Главным было не потерять направление, идти к холму, на котором стоял замок.
- Это реалистично, - огрызнулся Эд, пиная его по ушибленной ноге, - недоумок. Могли ведь через замок идти! Блуждай теперь тут, как крот!
- Кретин, - отпарировал Дик, поморщившись от боли, - подземелья испугался? Сопли утирать не буду.
Говорить приходилось на ходу. Останавливаться, чтобы вернуть пинок оплеухой, Дик не хотел. Размышлять о том, что Эд может быть прав - тоже. К дьяволу мысли, самокопания, самоуничижения и прочее, что, по мнению философов, должно составлять богатство души! Когда всё закончится - а оно закончится - Дик подумает об этом. Во сне, за вином, или в котле у старины Люцифера.

- Похоже, братец, тебя аист уронил по дороге. И не единожды.
Под ворчание Эда становилось как-то особенно заметно то, что рабочие твари куда-то пропали - разом, словно растворились в полу. Что тишину коридоров нарушал только звук их шагов, и только временами из боковых отнорков раздавался невнятный скрежет, удивительно похожий на шепот. На особенно громком Эдмунд ядовито осведомился:
- Можешь скрипеть мозгами потише? - и тут же остановился: они упёрлись в свежий завал, от которого влево и вправо уходили совершенно одинаковые на вид коридоры.
- Надоел, - Дик тряхнул головой, отвешивая брату подзатыльник. - Треплешься, будто тебе за это платят. Или ты меня болтовнёй убить решил?
Всё это здорово походило на ловушку. Из тех, когда со всех сторон набрасывается множество врагов, скручивают, связывают и уволакивают в свое логово. Или жрут на месте. Но выбора всё равно было не много, и Дик попросту повернул налево, не дожидаясь ответа братца.

Первым, что он услышал, было тихое посвистывание - кто-то напевал развесёлую песенку про бабочку, которая влюбилась в паука. Безвестный бард снабдил куплеты, каковых сочинил просто невероятное количество, обилием деталей, включавших в себя применение паутины, мух, муравьев, вивисекцию и упоминавших такие отверстия, каких у нормальных бабочек отродясь не бывало. Несмотря на явные научные ошибки, песенка пользовалась огромным успехом на ярмарках и в дешёвых кабаках, скрадывая вкус разбавленного ядовитыми травами или просто навозом бренди. Незатейливый мотив чудно и очень уместно подчёркивал ощущения твёрдых досок под спиной, ремней, перехвативших грудь и ноги, а так же тупую боль в голове и почему-то руке в районе локтя. Вверху по потолку неторопливо ползали светящиеся узорчатые твари, расцвечивая серый камень красным, синим и зелёным.
Потом пришли новые звуки, более привычные.
- Вот говорила же мама, что Дик - идиот. Или это отец говорил? - Нудил Эд, судорожно вздыхая, надсадно кашляя. - Почему я это только сейчас прозрел, мать моя Марго? Ну как есть дебил, и тощая шлюха там сгинет теперь, а ведь я б убил её почти любя...
- Заткнись, - с трудом разлепляя глаза, попросил его Дик, - кровь есть жизнь. Так, Эльза? Умереть хочешь? И одновременно - страшно? И хочется жить, но не так, и чтобы они жили?
Он лежал на лекарском столе и черноволосая кукла, похожая на девушку лет пятнадцати, готовилась выкачивать у него кровь. Эда Дик не видел, и ныл тот откуда-то снизу. Но страшно не было - лишь ледяной холод поселился в сердце и перекочевал в улыбку.
- Хочешь, я помогу тебе ожить?
- И бабочка ела мух, роняя слёзы и пух, с крылышек... - кукла метнулась к нему и склонилась, нависла идеальным бледным лицом в окружении чёрных локонов. - Вера - это любимое дитя знания, совокупившегося по ошибке с надеждой под сенью забвения. Разумеется, ты поможешь мне ожить - ненадолго. Краник-краник, где ты был...
- Ты можешь выкачать у меня кровь, - согласился Дик, - и даже поживешь какое-то время, хоть с моей кровью и не советую. А я дам тебе жизнь. Настоящую. Без подпитки. Веришь ли, дар у меня такой: отражать жизни жизнь.
Не слишком полезный и причиняющий беды, но всё-таки дар. К тому же, Дик был уверен, что сок Древа, который суть и жизнь, и смерть, поможет выравнять баланс живого и неживого в теле Эльзы.
- Господин - некромаг? - с любопытством поинтересовалась кукла. - Такого я уже ловила. Магия - дышло, а повернул - и не вышло. Тело давно гниёт в земле, отражать нечего - ни мне, ни тебе. Но пока что - говори, я слушаю. И даже, - она пошевелила тонкими пальцами, - не открываю кран. Хотя чем дальше - тем сложнее. Этот вот, в яме который, ночь назад убил двух сборщиков, и теперь мне холодно-холодно. Как снежной королеве. И, как и ей, очень хочется погрузить кому-нибудь льдинку в сердце через глаза. Или что-нибудь ещё через что-нибудь другое.
- Господин - Зеркало, - со вздохом признался Дик, - ну знаете, то, из сказок. "Мой свет прогонит тьму, мой блеск разрежет страх". Но зачем говорить? Моя трепотня не согреет снежную королеву. Надо делать. Послать за вашим отцом, поскольку он помнит вас живой, а пока его ведут - идти под замковый холм, чтобы нацедить... назовем это элексиром. Но перед тем - договориться.
Ремни больно впивались в тело, а рука уже немела. Не привычный к долгому лежанию Дик чувствовал себя то ли ягненком на заклание, то ли гусем за минуту до похлебки, и отчаянно хотел хотя бы просто встать.
- Отец, а я - на игре дудец... - Эльза отстранилась. Фарфоровое лицо не выражало эмоций, казалось, что она задумалась. - Может быть, и пора всё закончить. Только... свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Кто больную дочь припомнит, кто в могилу сбросит комья? Впрочем, важно ли? Была та боль хуже? Лучше? Легче!
Где-то в стороне раздался шорох, затем скрежет, болезненный вздох, и Эльза, бросив взгляд за плечо, обернулась к Дику снова.
- Забудь прежнюю загадку. Давай новую! Жизнь - ничего не стоит, смерть - дороже всего, но если внезапно умру я - не стою совсем ничего.
"Ну ладно, сама напросилась."
Дик напряг руку, принимаясь расшатывать и растягивать ремень.
- У всех есть право выбирать, с кем пить вино, а с кем делить кровать, моя прекрасная донна. Не сумела дойти - оставайся здесь, не смогла понять - так цени, что есть. Вышла из себя - не сжигай мосты. И не усложняй! Истины - просты. Хочешь измениться - начинай с себя, выбирает путь каждый для себя. Я - выбрал, и шёл даже не к тебе, а под холм. Ты решила за меня, за Эда, за себя и за твои творения. Также, как твой отец решил за тебя. Печальная пьеса, не так ли, прекрасная донна? Подмостки, - Дик хотел было широко взмахнуть рукой, но ремни не позволяли, - так тихи, так мрачны, пусты. И Смерть свою песню поёт... монотонно, вздыхая на лесенках строк роковых.
Поэтом он никогда не был, но как и все дети лордов получил куртуазное воспитание. Никогда бы Дик не подумал, что будет лихорадочно и бессистемно рифмовать для безумной куклы, желающей выкачать у него кровь!
- Если найдешь лютню, то Эд еще и споёт, - проникновенно пообещал он.

Паукукла бодро рысила вперёд, не смущаясь ни темнотой там, где не было светящихся жуков, ни извилистыми тоннелями лабиринта, из-за которых порой казалось, что они идут по кругу. Воздух здесь становился тягучим, плотным, каким-то растянутым, а через подошвы в ноги била ровная могучая пульсация. Поэтому звуки впереди Дик разобрал не сразу - слишком они сливались с гулом, который слышался не ушами, а глубже. Но вскоре проводник замер у узкого провала в стене, за которым разливался ровный оранжевый свет. И звучали голоса.
- Зенобия, ну пусти же, я тоже хочу...
- Я, между прочим, сладко спала, и теперь моя очередь, Лейла!
- Девочки, не ссорьтесь, - довольно-усталый голос Буршье. - Меня хватит на всех. Ну вот, Делия, садись на колени, Лейла, встань рядом, чтобы мои пальцы... да, так! Зенобия, ты, как новенькая, получишь особенное удовольствие.
- О-ох!.. - голос напоминал ту цыганочку с площади, но если и так, то она сильно изменилась за последние дни. - Да-а, повелитель, там, чуть выше!..
Эд, в лицах показывающий весь диалог, внезапно серьезно заметил:
- Это надолго, кажется. Трое баб, один сопляк. Пока разберется, куда там пальцы, а куда - колени...
Дик лишь кивнул в ответ. Впрочем, он готов был поставить дырявый пенни против старого сапога, что засранец и его упырицы всего лишь делили сок Древа. Или кровь самого Буршье. И поторопиться стоило, и торопиться не хотелось. Сейчас они натешатся - и уйдут спать, над Балсамом уже должен был заниматься рассвет. Дик молча поддёрнул рукава, мельком глянув на своих воронов и лошадей, обрамленных листьями рябины. Теперь, когда от цели и свободы его отделял только гаденыш с бабами, он вдруг испугался. Что он скажет госпоже? Ведь пятна на совести не выводятся, а ему придётся глядеть в глаза богини, давая отчет о грёбаном Балсаме. Сможет ли он сознаться в том, что так и не обрёл глади, но зато понял и познал сладость одиночества?
- Подождём, - прошипел он братцу, прогоняя мысли. Одиночество было его проклятьем, и думать о нём не годилось.
Гадёныш меж тем не спешил, явно наслаждаясь обществом, вздохами, стонами и попискиваниями сразу трёх баб. Судя по всему, молодой Буршье был очень простым человеком. Вкусно пожрать, хорошо выпить, отлично поразвлечься, чему помешал невовремя решивший помереть дурень-повар.
- Зачем тебе ещё и эта дурочка? - поинтересовалась Лейла так, что сразу представлялись жеманно надутые губы. - Разве нас мало?
- Да! - вставила между чмокающими звуками цыганка Зенобия. - Три - хорошее число.
- Круглое, идеальное, - завершила Делия и тут же вскрикнула.
Судя по шуму, Буршье резко поднялся и теперь мерил шагами... залу? Комнату?
- Она - ключ и замок, дуры. Музыка открывает двери, но может и закрывать.
- А по мне девчонка и играет не так уж хорошо, - проворачала Лейла.
Раздался звук пощёчины, а затем шаги проскрипели прямо у щели.
- Мне плевать, что вы думаете. Но сегодня мы не спим.
Раздался хор протестующих голосов, и Буршье повысил голос.
- Да, да! Думали, я зря столько вам выделил?

В вихре цветных лент мелькали драные шатры, звучали странные молитвы. Женщина с изборождённым морщинами лицом спокойно разделывала на доске младенца и кидала куски в кипящий котёл. Седой мужчина с красными от перепоя глазами поднимал деревянную кувалду, глядя на маленькую Зенобию, а мать невнятно ругалась, оттаскивая его прочь. В солнечном свете и почему-то в темноте вокруг табора крался мрачный силуэт в плаще, смеялся; и стояла Хизер, страшнее матери, страшнее отца, искалечившего братиков, страшнее этого рыцаря...
Головная боль накрыла раскаленным шлемом, принеся с собой тошноту. Дик схватился руками за лицо, боясь, что оно прикипит к забралу - и с трудом оглянулся на Эда, набравшего кувшин и начавшего размягчать вар. На полу молча, а от того - особенно страшно, грызлись упыри.
- Дай мне, - доковыляв к братцу, морщась от страшной боли, Ричард подхватил куб, обжигаясь.
Жаль, что под рукой не было садовника, Дик совершенно не представлял, как должен выглядеть корень дерева, нуждающийся в чистке перед заживлением. И потому, ничтоже сумняшеся, просто положил вар в каверну.
- Растопи его.
Эд кивнул, картинно воздевая руки над кубом. Долгие секунды ничего не происходило, а потом масса оплыла и медленно забулькала, разливая по комнате терпкий свежий запах. Рана в корне была широкой, но не слишком глубокой, и вар понемногу заполнил её всю, даже выступив над краями толстой нашлёпкой. Застыл он мгновенно, стоило побледневшему Эду опустить подрагивающие руки.
Мир вокруг поплыл и замер снова, перестраиваясь и оставаясь прежним, а из клубка изломанных тел гибко поднялась Лейла. На покрытом кровью лице сияли чёрные глаза и острые белоснежные клыки. От платья не осталось почти ничего, и видно было, как затягиваются раны, слышно, как с хрустом встают на место кости. За её спиной шевельнулась Делия, разорванная почти надвое. Не выпуская оторванной головы Буршье, она приподнялась и тут же со вздохом опустилась обратно, закрывая глаза.
- Не хочу... умирать. Масы не... умирают.
- Эд, - приветливо улыбаясь турчанке, проговорил Дик, - отступаем к дьяволу. Лейла, как вы себя чувствуете? Вкусно было?
Легко, будто исполняя па морески, он отступил на пару шагов, заходя сбоку упырицы.
- Кушин пложи, сладкий, - голос Лейлы звучал шипяще, невнятно. Она кивнула на Эда, не трогаясь с места. - И о-оставь этого. Я чую... в крови. Он будет жить долго. А сам - уходи.
- Не годится, - мотнул головой Дик, - предлагаю другую сделку. Моя госпожа Бадб может дать тебе не только кувшин, но и место у источника, что течет от корня Древа. И ты будешь жить долго. И хорошо. А Эд... мало того, что им отравиться можно, так еще и мой брат.
Еще пара шагов этого странного танца вокруг упырицы. Еще одна улыбка - с затаённой надеждой, что госпожа не оторвет голову за такие подарки, если Лейла согласится.
- О-о, - протянула вампирша, сдвигаясь в противоход и словно невзначай прикрывая собой выход. - Не слышала, но, знать, славная госпожа, у кого такие рыцари. С такими обещаниями. Покажешь? Позовёшь?
"Сию минуту..."
Дик просиял улыбкой, подтягивая рукава и демонстрируя татуировки. И запихал кувшин запазуху, став похожим на беременную Риссу, да и ощущая себя примерно также, наверное. Эд почти наверняка понял эту его улыбку и кивок головой. Упырица или нет, но бывало, что братья Фицаланы и нежить по лесу гоняли. Втроём.
- Конечно, прекрасная. Уже зову.
- Ножки, ножки, не бегайте по дорожке, - пробубнил Эд, выдыхая, - ручки, ручки, будьте, как... закорючки!
Что уж там Эд сотворил, Дику было неведомо, но он предпочел бы, чтоб упырица пала замертво. Вместо этого пришлось поспешно вытащить меч и сходу рубануть по Лейле, рвущейся к братцу. Как ни странно, попал. Задел плечо, от чего девушка откатилась к Буршье и Делии. Дальше Дик не смотрел. Он просто рванул к выходу из залы, слыша за спиной грохот обвала и звук удара. Обернувшись, он увидел заваленный проход и Эда, лежащего на полу: Лейла успела с силой швырнуть голову сопляка.
- Чашу сделаю, - поблагодарил её Эд, с трудом поднимаясь на ноги и подхватывая голову за волосы. - В серебро оправлю.
- Лучше фонарь, - вздохнул Дик, представляя, как мило будут смотреться свечи в пустых глазницах. - Идём, братец, пора заканчивать подвиги.

На улице царила седая ночь. Снег валил крупными хлопьями, заставляя оскальзываться на мостовой. Под этот тихий, белый снег Дик, твёрдой рукой придерживая Хизер под локоть, спешил к Рите. Призрак обнаружилась на развалинах замка, где бродила среди замерших гаргулий. Дик оглядел покосившуюся церковь, провалившийся сад - и вздохнул. Ему очень нелегко будет объяснить самому себе, почему для починки великого нечто пришлось развалить половину города.
- Мисс Рита, - окликнул он призрака, - я принёс бусины.
- О! - девушка обернулась, и стало понятно, что время не прошло даром ни для неё, ни для культа. Лицо выглядело целым, но ткань странного оверкота слево встопорщилась, словно от огня, и призрак явно берёг бок. - Удача! Ой, здравствуйте.
Хизер присела в книксене, которые у неё - вероятно, из-за практики - получались всё плавнее.
А призрак выхватила из сумки, которую украшали следы когтей, небольшой тусклый шарик, критически оглядела Дика и сочувственно вздохнула.
- Вы выглядите... очень усталым.
- Я паршиво выгляжу, - хмуро улыбнулся Дик, протягивая ей свёрточки с бусинами. - И надеюсь поскорее отсюда убраться.
Он пожелал бы того же для Риты - культисты всё равно добьются своего, но тут уж решать было ей.
- Я тоже, - эхом откликнулась девушка. - Если вам когда-нибудь скажут, что ад - это интересно, не верьте. Совершенно не туристическое место, и и пейзажи однообразные, не говоря о населении.
Бусины одна за другой погружались в шарик, и тот наливался тёплым оранжевым светом. Первая, вторая... когда в сияющей поверхности утонула четвёртая бусина, Рита покрутила последнюю в пальцах и внезапно протянула обратно Дику.
- Мне достаточно четырёх. Там, куда уйду, энергии хватает, а вот вам здесь... если понадобится ой, то чиркните ногтем крест-накрест, бросайте и бегите как можно быстрее. Если нужно наоборот, чтобы вам не ой, проведите по окружности дважды.
- Ад, мисс Рита? И... леди не должна одаривать знаками внимания мужчину, поэтому - вот.
Дик снял с шеи перо госпожи, что проносил всё это время, и протянул его призрачной девушке.
- На память. Ад - место скучное, но и о нём должна остаться хорошие воспоминания.
И пера жаль не было. Он себе заслужит другое, если жив останется, но прощаться с Ритой, ничем не отдарившись взамен, почему-то казалось неправильным.
- Ад. Такое место, где огонь, вилы, разные прикольные твари. На картинках когти выглядят лучше, точно вам говорю. А пёрышко красивое! Спасибо, у нас таких нет!
Спрятав подарок в сумку, она начала счищать с шарика оранжевую шкурку, продолжая говорить.
- К счастью, они смогли меня забросить туда лишь ненадолго, но всё равно жутко некомфортно... ага!
Призрак бросил шкурку за плечо, и та приземлилась на острое гаргулье ухо, торчавшее из-под обвала. А Рита, понюхав крупный мандарин, с видимым удовольствием впилась в него зубами и исчезла, оставив после себя только тающее в воздухе:
- Прощайте! И спасибо за бусы!
- Пожалуйста.
Дик вздохнул, приобнимая Хизер за плечи. Лошадь для неё так и не купили, но на мгновение показалось, что кости уже не так выпирают под одеждой. Рита ушла, Буршье был мёртв, Эльза исцелена, а мадемуазель д'Аржент так и не выйдет замуж за здешнего синьора. Снег падал, погребая под собой замок, покосившуюся церковь, Балсам и Дика. Начиналась новая жизнь.

- Глупый мальчишка, - Старшая, напротив, обнажилась до пояса, оставив лишь зеленую юбку. В голосе её слышался грай ворон. - Ты станешь жертвой дубу. Ибо - не жить, кто богов оскорбит. Из пыли рожден и погибнет в пыли, не так ли, Ворона-Бадб?
- О, - Бадб неожиданно весело улыбнулась, вскинула бровь. - Ну, я по крайней мере не отдаю своих илотов в рабство смертным, о Королева.
Морриган, не говоря больше ни слова, сняла с пояса невидимый прежде меч и торжественно поманила к себе Бадб, а та, не оглядываясь на Дика, ухмыльнулась ему краем рта.
- Прости... Sgàthan Airgid. Это была хорошая речь, и я с ней полностью согласна. Но иногда, знаешь, стоит не тянуть, а просто вмазать посильнее. Отдыхайте. Набирайся сил, потому что - нужен. Slán leat!
Вокруг взвихрился мягкими чёрными перьями воздух, и Дик только мельком успел увидеть разом выросшую фигуру гологрудой Старшей, заносящую чёрный клинок, успел увидеть довольный смех Бадб Ката, тающую в серебряном мерцании брони.
Мир полыхнул белым огнём так, что путь опал на снег чёрным пеплом. И всё же - пронёс до конца, открывая взгляду пологую череду поросших лесом холмов.
Где-то слева с гулом било о камни море, а Дик полусидел, опираясь на скелет какого-то огромного зверя. Рёбра, наполовину погружённые в землю, были толщиной в руку, а длиной чуть не с коня. Буян, который пасся рядом, поглядывал на кости с некоторым подозрением, но без особого испуга. Зато из сумки высунул голову волчонок, широко зевнул, но сразу же, словно спохватившись, тонко заскулил, глядя на Хизер, которая так и не приходила в себя.
- Очнется, Феб, - Дик рассеянно потрепал его за ухом, выпуская размять лапы. - Не может же она бросить нас.
Вот только направление, где крылся веленый госпожой отдых, было неясно. Да и голова кружилась так, что только из упрямства и нежелания пасть в грязь лицом Дик удержался бы в седле - и удержал Хи.
- Очнётся, - подтвердил незнакомый девичий голос, и вслед раздался звук шагов, которого определённо не было слышно прежде.
Рыжеволосой, зеленоглазой девушке с кожей белой, как снег, было не больше пятнадцати лет, но шла к Дику с Хизер она уверенно и без опаски. Феб заинтересованно тявкнул, и она улыбнулась волчонку на ходу, повела носом по ветру и продолжила.
- Добрый день, милорд, добро пожаловать во владения лорда и леди Бойд. Я - Ойче нах Ойче Мада'лэ Б'шоль-ча, но зовите просто Ларк. Госпожа послала провести в замок, и... - Ларк оглядела Дика, залитые кровью оверкот и платье, и добавила: - Это недалеко.
Дик вежливо наклонил голову, осторожно поднимаясь на ноги и с удивлением отмечая, что Хи кажется очень тяжелой.
- Мне только что дали имя Sgàthan Airgid, но, полагаю, можно называть просто Диком. - Представился он, укладывая Хизер в седло. Так, чтобы руками она обхватывала шею жеребца. Если б могла. И только усадив свою названную сестру, он взглянул на эту Ойче, которая Ларк. Та, кажется, подражала госпоже во всём, даже в покрое и цвете платьев. Дик снова поклонился, поспешно схватившись за гриву Буяна, чтобы не упасть и жестом предложил вести.
- Лорд в замке? - Поинтересовался он, запоздало соображая, что даме нужно было предложить руку.
Ларк мотнула головой и двинулась на запад, ведя их за собой.
- Нет. Лорд отправился в свадебное паломничество по делам веры вместе с госпожой. А откуда у вас волчонок?
Дик нахмурился, отказываясь представлять обручальные вериги такого паломника.
- С охоты в Волфише. Его мать убили егери и, - Дик вздохнул, понимая, что впервые признаётся в этом, - я пожалел. Пока у нас не было Хизер, мы скрашивали друг другу одиночество. А после... Феб стал больше её, чем мой. Вам он нравится?
Странно было говорить о Хи с этой девочкой-девушкой, выглядящей взрослой, но глядящей на мир совершенно щенячьим взором. Будто с хорошим другом, знакомым давно, хоть и видел её впервые в жизни. Ларк меж тем кивнула.
- Он милый. Если вы оба не против, мы с ним как-нибудь поиграем? Я чую, что леди Хизер настолько... устала, что ей ещё долго будет не до бега, - помолчав, девушка передёрнула плечами. - Госпожа успела только сказать что-то о том, что у неё было меньше сил, да и вытащить получилось с самого края. Да я и по крови понимаю.
- Играйте, дорогая, - согласился Дик, пожав плечами. - Вы ему нравитесь. И, хоть и не могу не отметить вашу воспитанность, но, кажется, она тяжело вам даётся. Иногда не стоит думать о приличиях. Лучше расскажите, чем вы обычно здесь занимаетесь.
Откуда бы взялись силы у Хи, измученной борделем, дорогой и Балсамом? Ей и впрямь сейчас нужны были постель, крепкий бульон и много тепла, которое она пыталась дать ему, Дику, нуждаясь в нем сама. И эта Ларк казалась будто скованной цепями, точно сдерживала свою сущность, прятала живость в глазах.
- Воспитываюсь, - гордо ответила девушка и уточнила: - у госпожи. Но это - когда она здесь, конечно. А так - чем только не занимаюсь! Учусь, бегаю, на коз диких охочусь - а они ж ведь такие чуткие! Здесь знаете, хорошо очень, по холмам, вдоль моря! Никогда прежде его не видела, всё лес да лес. Ещё... - она чуть помрачнела. - Вот ещё с Фэйрли помогаю. Знаете, в ней же всех убили, да так, что пришлось сжечь и пепел развеять. Так что мы её отстраиваем, хорошо, сестра госпожи с лесом помогает, а то тяжело было бы. Потом, чернокижников со-бе-се-ду-ю. Проверяю. Последним вот Гарольда Брайнса, ну, того, что в гейсах весь, ууу! Так-то обычно госпожа Лена таким занимается, но миледи-мать сказала, что жирно её посылать, да и живучесть не та. Ой. Я слишком много говорю, да?
- Нет, - мотнул головой Дик, хмыкнув, когда услышал имя торговца, от которого до сих пор хмурилась Хи, - и как вам показался Гарольд Брайнс, Ойче? Хизер от него не в восторге, а мне довелось познакомиться немного не с тем.
Совсем не с тем. И теперь становилось интересно, выбрался ли тот купец из Балсама? Накидка цвета вереска никуда не исчезла, а вот её продавца Дик не видел давно.
Ларк фыркнула, а потом покачала головой, словно себе в упрёк.
- Сама не пойму. Звал упорно, а встретил голым и грязным... - она внезапно рассмеялась. - А потом, знаете, говорит такой: "у тебя нет какой-нибудь одежды?" Мне так хотелось предложить ещё сапожки и лошадь, еле удержалась! Словно посланница богини ему - какой-то там интендант. Но он настаивал, так что пришлось отдать платье... но даже оно не устроило - спросил, не найдётся ли мужского! Кажется, таким он мне и запомнился. Как говорит миледи-мать, первое впечатление - самое яркое, и вот этого я точно не забуду. Как сейчас вижу: стоит, огромный, чёрный как галка, платье вокруг бёдер обмотал, а сам - пялится, о холоде уже и не помнит. Остальное - скука скучная про молитвы, друидов, как стать илотом, как получить защиту, ну, всё такое, как торговец. А! Ещё он - оборотень, и демоны требуют от него жертвоприношений. И нюхает всякую дрянь.
На этих словах девушка даже вздрогнула и продолжила уже медленнее.
- Если доведётся встретиться - осторожнее, особенно ночью и при луне. Не знаю уж, как там и что, а свою волчицу - не волка! - он не слышит, не понимает. Говорит о контроле, словно в нём дело.
Некоторое время Дик молчал, пытаясь объяснить себе, хотел ли Гарольд Брайнс соблюсти приличия таким образом - раздев девушку, но прикрыв чресла, или же попросту был идиотом без воспитания? Наконец, сдавшись, он кивнул, осторожно поправляя сползающую Хи. Уже две девушки, одна из которых была очень ему дорога, говорили, что мистер Брайнс - засранец и скотина. Конечно, для полноты картины стоило познакомиться самому, чтобы сложить мнение, но... Почему-то Дику казалось, будто этот торговец ему не понравится.
- Ты охотишься на коз? - Решил сменить тему он. Иначе выходило, что невоспитанные торговцы интереснее воспитанной Ойче. - Любишь охоту?
- Обожаю, - кивнула девушка со страстью бывалого ловчего. - Ветра здесь, конечно, так и норовят хвост оторвать, да ещё и меняются часто, но всё-таки я уже нашла места, где точно знаю, когда он дует, откуда и зачем. Особенно нравится одно озерцо чуть выше - там много троп сходится, и часть идёт между камнями, как раз на прыжок. Последний козёл и ухом дёрнуть не успел, - похвасталась она. - Вкуснющий был!.. Главное - чтобы никто не увёл одежду, а то неловко получится. Правда, после того раза я привязываю её повыше, но всё равно опасливо... и рассказы потом ходят всякие. А вы какую дичь любите?
"Хвост? Одежду? В тот раз? Прыжок?"
Дик тряхнул головой, отгоняя от себя ненужные вопросы - и с трудом заставил себя не рассматривать веселый хоровод, в который превратился мир. По всему выходило, что девочка - оборотень?
- Вы - оборотень? - Так и спросил он, иными глазами взглянув на свою провожатую. - А дичь... В Суррее, откуда я родом, косули да зайцы. Да и охотился я не для удовольствия, а потому что сыновей нужно кормить.
- Зайцы и косули тоже хорошо, - со знанием дела протянула Ларк. - Вкусные, сытные. А я - оборотень, да. Оборотница? А мы уже почти дома. Вот.
Буян следом за девушкой обогнул пологий склон, и перед Диком раскинулся вид на море и Портенкросс.
Серый, квадратный, с маленькими окнами и покатой черепичной крышей, он умудрялся одновременно и возвышаться на утесе, и углом вырастать из прибоя. Портенкросс, древний Ардейл, усыпальница королей древности, последнее их пристанище перед тем, как отправиться на острова Мэн, чтобы быть упокоенными там. Маленькая крепость, бург, построенный скорее для защиты, чем для жизни, замок дышал древностью. Дик взволнованно вздохнул, точно фундамент и самые холмы Ардейла взывали к нему, будто зов этот проникал к самой душе, будил в крови частицу Хереварда Уэйка, заставляя поднять голову и расправить плечи. "Крепче, воин, сжимай топор, - застучало в висках, - смерть идёт по пятам..." Дик улыбнулся, чувствуя, как древний ритм боевой песни, пришедшей неведомо откуда, заставляет кровь бежать по телу живее - и протянул руку Ларк.
- Дом. Спасибо, Ойче... Ларк. Вечно должен тебе, показавшей, как выглядит дом.