4 мая 1535 г, Бакхёрст-хилл.
Рольф задумчиво отхлебнул ивовой настойки из кубка.
Она была горькой, терпкой - то, что надо, и в своей прошлой жизни, когда он погибал от тоски по Инес, Рольф непременно скривился бы. Теперь же - смаковал этот вкус, наслаждаясь каждым мгновением, каждой ноткой, прочувствуя вязкую травяную скорбь на губах и языке.
Горькая - как жизнь.
Удача отвернулась от Рольфа в тот день, когда в дом заявился Ричард Фицалан со своим сватовством. Ричард Фицалан, а по-суррейски попросту - Дик, возмужавший, широкоплечий и удивительно не похожий ни на отца, ни на мать, просил руки Алетты. Не для себя, ибо кто такую курву возьмёт из приличных? Для свеженького вассала. Наверняка не умеющего ни оленя загнать, ни соперника на турнире в пику поднять. Уилл Харпер в ближайшем рассмотрении не умел ничего, был глуп, как пробка, столь же упрям и так же гибок. Не умея понять мятущуюся натуру Алетты, юноша шел напролом - и это было хорошо. Зять, способный совершить кучу ошибок до завтрака, был полезен тем, что отвлекал от Рольфа внимание, вызывал сочувствие. Известно, однажды пожалев, уже не навредишь.
Но не желая обманываться, Рольф признавал - зятем он хотел видеть Ричарда Фицалана. Умный сын лучше сына глупого, а граф Суррей смог бы твёрдой рукой удержать Алетту от её бешенства матки, приструнить и вылепить из неё примерную леди. Дочь была важнее завоевательских планов новых хозяев и гораздо важнее самого Рольфа. То, что Дик стал бы отличным помощником в делах, казалось приятным дополнением ко всему прочему.
Увы, приходилось мириться с Уилфредом Харпером и надеяться, что Алетте хватит ума отравить его однажды. А потом - отравиться самой, оставив дюжину внуков. Венец стариков - сыновья сыновей. Рольф жениться не мог, нет той женщины, которая одобрила бы увлечения супруга запрещенной некромагией. Инес была единственной, кто разделяла и даже помогала. Бастардов плодить тоже не хотелось, пусть они и плоть от плоти, но не родные по духу. Законный ребёнок - часть рода, и предки защищает его.
Удача продолжала отворачиваться и сейчас. Поместье в Бакхёрст-хилл не было похоже на рочфордское. Менее укрепленные стены, излишняя роскошь, меньше людей. Однако, оно было ближайшим к Лондону, и когда от наёмника в Бермондси поступил сигнал, что добыча у него, Рольф поспешил туда. Теперь добыча беспокойно спала в ядовитом сне, разметав золотистые косы по подушке. Хрупкая девушка чуть старше Алетты, тонкая - что клинок рапиры - со строгими чертами, выдающими англосаксонскую кровь. Пятьсот лет прошло, но Фицаланы сумели сохранить черты предков. Рядом с леди Эммой де Три Алетта показалась бы яркой, но простоватой, как лютик подле королевского ириса.
- Пожалуй, милая леди, я оставлю вас здесь. Это родильные покои Инес, и бог ведает, зачем окна в них загораживают решетками и гобеленами, а двери делают толстыми.
Леди ответить не могла, но Рольф понимал - она слышит.
- Здесь пыльно, - на проверку леди могла и хотела отвечать. И совершенно точно слышала. - У вас прислуга - нежить? Тогда неудивительно, они неряхи, да и пыль с них летит. Чешуйки мертвой кожи.
Мысль заполучить эту девушку мгновенно стала казаться самоубийственной. Наука некромагии учила, что даже при переносе души сосуд влиял на характер. Привычки въедались в плоть и кровь, а возвращенный из мира мёртвых дух был слаб долгое время, болезненно привыкая к жизни - как если бы к старому телу пришили новую руку. Инес, su amor, непременно одобрит это тело, но не станет ли тело в силу привычного упрямства отвергать новую душу? Однако, эта девушка была полезна своей близостью к трону, и Рольф вежливо улыбнулся. Екатерина Арагонская доказала, что из испанок получались лучшие королевы, но эту будут любить именно потому, что она от древа Хереварда Уэйка. Идеальная комбинация, чтобы воцарился строгий порядок.
- Живые слуги слишком любопытны и болтливы, миледи. Как вы себя чувствуете? Боюсь, наемники не умеют рассчитывать дозы яда.
- О, этот умеет, поверьте. - Эмма лениво села в постели. - Всё же, будьте любезны найти мне камеристку - пусть даже глухонемую, ванну и свежую одежду. Ваш наемник не потрудился прихватить мои сумки. И еще я привыкла чем-нибудь занимать руки. Скажите... как коротала время в этих покоях Инес?
Инес? Рольф удивленно глянул на пленницу. Он почти не помнил, что делала Инес, пока ждала Алетту. В памяти остались её духи - роза и заморская глициния, её мягкие, теплые руки, голубые глаза, её живой, пытливый ум. Но что она делала?..
- Не помню, - признался он. - Но готов предоставить вам всё, что пожелаете. Кроме свободы, разумеется.
- Ох, - пленница призадумалась, - про камеристку, вещи, ванну я уже сказала. Еще мне нужны духи для ванны - роза и вистерия, ткань для вышивки, нити, иглы - разных размеров. Книги. Я недавно начала читать "Основы прикладного оккультизма" и я буду признательна, если книга найдется в вашей библиотеке. К примеру, вы знали, что есть некоторые демоны, которые при своём проявлении в физическом мире часто имитируют формы умерших людей? Однако эти имитации для обычных людей достаточно реальны, и часто обладают знанием, которым обладал прототип.
- Да, - кивнул ей в ответ Рольф, усаживаясь на весьма пыльное кресло у кровати, сам того не заметив, как вовлекся в беседу. - Это называется "вызов имитаций". И это следует отличать от воскрешения физических, витальных и эфирных тела, а также от вызова зазеркальных двойников умершего или же призыва его тени.
Леди Эмма девушкой оказалась либо весьма умной, либо весьма хитрой. Или очень любознательной.
- Зазеркальных двойников? А что это?
- Когда человек умирает, физическое тело его остается на земле, но так называемое «витальное тело» — копия
физического, состоящая из более тонкого, неосязаемого вещества, — переходит в иную, таинственную сферу бытия... - Рольф недоуменно моргнул, поймав себя на том, что излагает этой юной девушке, годящейся ему в дочери, практическую некромагию, - но вам, вероятно, не интересно?
- Мне очень интересно, - заверила его Эмма. - Вы знаете, я жила в монастыре. И порой на мессах думала, почему мы пьем кровь Христову и едим Плоть? Ведь хлеб, выпеченный без дрожжей, и не перебродивший виноградный сок скорее символизируют материю, лишенную духа. Они мертвы, верно? И мы пожираем мёртвую плоть? Но, мой загадочный безымянный пленитель, не лучше ли нам продолжить беседу за ужином?
- Сэр Рольф де Манвиль. Но ужинать, с вашего позволения, мы будем здесь, леди Эмма. Я не хочу слишком быстро лишиться такой приятной собеседницы.
Поспешив откланяться, Рольф запер дверь и привалился к ней. Он думал, что после своего пути в загробном мире потерял все чувства. Но леди - Эмма? - сумела разбудить удивление, терпкое и пряное. Приятное, почти как полынная настойка.
Вечером, после ужина, Рольф мерил шагами не в меру роскошный кабинет поместья. К его радости, удивление никуда не пропало, но пленница не нравилась тем больше, чем трезвее он осознавал свою симпатию к ней. Женщины всегда были хитрыми созданиями, одаренными поцелуем Люцифера, и не в его возрасте поддаваться на их уловки, тем паче, что после своего восхождения к небожителям он был неспособен... Или способен? Можно ли вернуть утраченные чувства, не отыскивая их в мире брухи Айме, но получив извне, с женщиной, принёсшей их? Подождёт ли Инес, вытерпит ли тесноту филактория, пока Рольф не подыщет новое тело ей, поскольку это пригодилось бы ему в виде леди Эммы?
Вопросов было слишком много, ответов - меньше одного, пленницу уже наверняка искали, и через день её следовало бы перевезти в другое поместье или погрузить в сон, поместив в одной из усыпальниц. Сон - родной брат смерти, сердце замедляется, тело остывает, мысли текут медленно. Если человек спит достаточно долго, то жизнь вычеркивает его из своих свитков, забывает о нём. Забывают о нём и родные. Рольф кивнул сам себе.
Пожалуй, так будет лучше. Пусть леди Эмма почивает до поры.
Сон - лучшее лекарство от бодрствующих бед.
Лабораторию здесь Рольф только начал создавать. Но друзы хрусталя и аметиста, яды и травы имелись в избытке. Были даже полотняные бинты, которые он пропитал белладонной и вороньим глазом, дурманом и горьким паслёном. Бережно, нежно Рольф растирал тело девушки жирной мазью с ядом хобий и жабдара, заворачивал в эти бинты, крепил к ним хрусталь, аметисты, кошачьий глаз.
Она была изящной, с крепкими мышцами наездницы, высокой грудью и длинными, стройными ногами. Но прелести не будили ничего - ни в остатках души, ни в чреслах. Однако, помещая спеленутую пленницу в саркофаг Инес, Рольф надеялся, что это временно.
Любовь к временному можно изгнать, только почувствовав сладость вечного.