Вечер, Фэйрли
Фэйрли была прекрасна. Деревушку, где жили едва ли больше полусотни человек прижимали к берегу плавно поднимащиеся холмы, с которых открывался красивейший вид на Большой и Малый Кумбри. Летом Фэйрли утопала в зелени, радовалась синеве но даже сейчас голые ветки и свинцовое море не навевали тоски, скорее заставляли ещё больше ждать весну. На вогнутую линию залива с шумом набегали волны... и это стало единственным звуком, встретившим гарнизонный отряд на подходе к частоколу с распахнутыми воротами. Не лаяли собаки, не мычали коровы, не носились с криками дети, не перекликались рыбаки, возвращаясь с лова. Только безмолвные следы копыт. тележных колёс и сапог, плохо различимые в свете факелов. Как и говорил потерявший разум парнишка, Фэйрли - убили, и ощущалось это в самом воздухе. Здесь не осталось души. Пусть даже постройки стояли нетронутыми, за исключением пары ещё курившихся дымом развалин, жизни в поселении не стало. И неизвестно было, когда кто-нибудь решится поселиться здесь вновь. Снова расставить сети на богатых рыбой проливах. Запустить кошку в дом.Прогнать этот сырой запах крови, что ветер доносил с моря.
Живых, кажется, не было вовсе, тот же морской ветер, погуляв между домами, приносил отголоски движения сродни сохнущему белью. Да впереди, в конце улице, почти у пирсов шевелились трое, в сумерках похожих на людей. И сделали это ни соседи-лэрды, ни пираты - работорговцы, дьявол их раздери, ибо - куда они дели бы за такое короткое время скот, собак и даже, мать их, кошек? Да и на кой х... черт скотина работорговцам или лэрдским сынкам? Последние могли вырезать деревню, угнать скот, но... Роб выругался под нос, спешиваясь. Чувствовать себя михаилитом среди людей, уважительно именующих лэрдом, было необычно. Настолько, что Циркон лишь угрюмо наблюдал, не спеша занять своё место.
- Трое и Флу - к морю. Разведкой. Не ввязываться, слышите меня, Фихедариен-на-Грейн? Остальные - тройками, в пределах видимости друг друга - прочесываем деревню. Я - к пирсам.
Если в деревне остался еще хоть кто-то живой, его нужно было найти до полной темноты. Иначе - отпускать солдат и оставаться самому, дожидаясь нежить, привлеченную запахом крови.
Почти сразу он наткнулся на мужчину, лежавшего ничком с копьём в руках. На наконечнике не было крови, на мужчине - следов ран. Словно он просто умер на бегу.
- Мать твою, здесь все мёртвые, - донеслось справа от тройки, выбравшей для осмотра крепкую хижину с крышей в два ската. - Две женщины, ребёнок. В кроватях, как спят.
- Тут тоже, - мрачно откликнулись слева. - И не дрались тут. Что за дьявольщина?! Украшений нет, хотя дом справный...
- Скотину забили.
Солдаты наполняли деревню шумом, но шум всё равно был неправильным, пришлым. В отличие от рычания, донёсшегося от причалов. В сумерках Роб видел разбросанные тела, словно часть жителей зачем-то собралась именно там, чтобы умереть. И над добычей поднимались, сверкая запавшими глазами, гули, успевшие прежде отряда. Нежить всегда чувствовала смерть, а здесь она была... странной. Неправильной. Нападать твари не спешили, угрожающе горбились на чужака, пришедшего отнять легко доставшуюся пищу.
"Ta neart teine agam air." Силы огня больше не было, но сейчас она не помешала бы, хотя бы для того, чтобы упокоить в огне жителей. И гулей, мать их мертвячку всей преисподней... Трупоеды и расхитители могил были самыми мерзкими обитателями кладбищ, самой грязной главой в бестиариях. Не всегда тупые, если в стае имелась альфа-самка, но всегда опасные, не чувствующие боли и страха. И - не моющие лапы с цепкими, когтистыми пальцами, в которых еще можно было угадать человеческие руки. Роб не спеша вытащил меч. Он не владел мороками, как Раймон, не мог убедить тварей, что перед ними - кусок протухшего сала, заставить бросаться друг на друга. Не были они и животными, чтобы поддаться заговорам - и тем самым облегчить ему задачу. Нежить, как есть. Но для хорошей резни магия зачастую была и не нужна. Лишь меч да твердая рука. И немного тактики. Помнится, братья Горации... Роб ссутулился, втянув голову в плечи, как это делали самцы гулей, отстаивая свою добычу, и зарычал. Низко, перекатывая рык в горле. Не лэрд. Не полководец. Михаилит, которого с детства учили убивать таких - и не только - тварей, вбивали в голову их повадки, привычки. Заставляли препарировать в вивисектарии, копаясь во внутренностях еще живого чудовища. Принуждали корпеть над бестиариями, заучивая и конспектируя до тех пор, пока эти знания не врастут в кровь и плоть, чтобы тело не думало, чтобы решения приходили быстро. И тело не думало, оно рычало само, очень медленно отступало назад - тоже само, а плечо и меч к удару готовы были давно - и тоже сами.
На вызов ответили сразу. Самый крупный гуль, с костяными наростами на висках, рыкнул громче, мимоходом разодрал когтями голый живот лежавшего лицом вверх пожилого мужчины и бросился на Роба, как на одного из сородичей: припадая к земле, боком, готовясь закогтить, прижать к земле, разорвать. Увернуться трупоед не успел, хотя, должно быть, хотел. Уйти от него пируэтом было легко, также, как и поймать тварь на косой удар снизу, в фехтовальной науке именуемый синистром. Два других гуля, оторвавшись от созерцания, и Роб был готов поклясться, что философского, трупов, бросились к нему, расходясь в стороны, как опытная боевая двойка, пусть даже управлял ими инстинкт: окружить на открытом месте, где негде спрятаться. Судьба сородича их не интересовала.
Солдаты, не вмешиваясь в бой лэрда, продолжали обшаривать деревню, всё более коротко и зло отмечая новые находки. Тела. Тела. Снова. Тут успели схватить меч. Здесь дом выгорел до костей. Убитые люди. Мёртвые животные прямо в стойлах и домах. Неожиданный выкрик раздался, как раз когда гуль, который заходил справа, рванулся вперёд, норовя зацепить бедро.
- Эй, тут женщина живая! Шевельнулась! Сейчас...
- Не трогать! - Только и успел рявкнуть Роб, бросившись, в свою очередь, на гуля и располосовывая его наискось, в ход с рывком. - Отойти!
Нежить из мертвецов получалась на удивление быстро порой. Особенно в таких местах, как эта деревня, окруженная древними холмами, у священного озера. Где даже сама смерть недоумевала, как погибли люди, явно опоздав к раздаче душ.
Последний гуль, самый мелкий, нерешительно приостановился, щеря клыки и порыкивая, а потом внезапно бросился мимо Роба, к сторону ворот - и гарнизонных солдат. И одновременно справа, от частокола, из полумрака, расцвеченного факелами, раздался крик, переливающийся изумлением и болью.
- Ах ты, сука драная! Кусается!
- Эй, ты чего?! - тот же солдат, которому Роб приказывал отойти, пятясь, не глядя по сторонам, показался в дверях - и оказался как раз на пути гуля.
Он даже успел всадить в нежить короткий меч, но гуль сбил с ног, навалился сверху и вгрызся так, что полетели звенья кольчуги. "Ta neart gaoith agam air." Нет, сила ветра сейчас была лишней. Нет нужды чародействовать там, где можно обойтись без магии, а всего лишь быстрым бегом, сильным пинком под ребра и мечом, воткнутым в тело. Гуль еще сопротивлялся, размахивал лапами, пытаясь зацепить руку, но лишь взвыл от боли, когда сломал когти о наруч. Ожог на этой же лапе Роб рассмотрел уже после, выдергивая меч и хмуро поглядывая на испачканный мерзкой слизью и мозгом твари сапог. Раздавить ногой череп гуля было несложно, гнилые кости разлетелись с хрустом, охотно, провалив ногу до самой земли. Из дома, откуда вышел бедолага-солдат, доносилась грязная ругань и звуки ударов. И из двух других - тоже.
- Горе-вояки, умертвие в доме убить не могут, - процедил под нос Роб, размышляя, где носит Флу и разведчиков, а затем добавил громко, перекрывая голосом шумы, - в клещи, в угол зажать! Бить в корпус и голову!
Больше гадостных фэа он ненавидел только некромагов и их творения. А в том, что здесь поработали именно они - или кто-то похожий - сомневаться не приходилось. Деревню, кажется, придется выжечь дотла, а весной отстроить новую. Ни колеблясь больше ни мгновения, Роб направился в ту избу, где обещали ожившую женщину. Внутри оказалось светло. Кто-то уронил факел прямо под колыбель, и та горела ярким, весёлым пламенем, озаряя сцену словно прямиком из ада. Один солдат сидел у стены, зажимая шею над воротником гамбезона. Между пальцами толчками била тёмная кровь, и мужчина явно еле-еле сохранял сознание. Второй яростно рубил и колол кинжалом прижатую к стене красивую светловолосую женщину. Лицо её, пустое, голодное, с покрытым кровью подбородком, каким-то чудом осталось неповреждённым, зато от белого ночного платья остались только алые ошмётки. И всё же она сопротивлялась, тянулась к мужчине рассечёнными до кости руками с длинными тонкими пальцами.
- Да сдохни!
- В голову бей, cù, - просветил его Роб, опускаясь к раненому и заменяя его руку своей. Обычный лекарь такую рану принялся бы промывать, зашивать и, скорее всего, потерял бы своего пациента. Минус один в гарнизоне, плюс один в райских кущах. Чувствуя под рукой пульсацию сердца - пульсацию жизни, Роб вздохнул и заговорил, глядя солдату в глаза.
- Однажды мы умрем, чтобы уйти в вечные селения, где ждут нас родные. Ведь смерти - нет, и нет боли. А с ними - и страха, - то, что скрепляли бы нитки, сшивала магия: дар целительства, что жил в глубинах души, там, где когда-то полыхал огонь. Звучали слова и слышал ли их солдат, Робу было неведомо, но зато на голос отзывались ткани, тянулись к руке - и друг к другу, срастаясь в рубец. Чуть ускорить рост волокон, заставить скорее кровь уплотниться там, где были разорваны сосуды, закрыть те канальцы, по которым от раны бежала боль... Когда он убрал руку, на шее солдата остался лишь розовый, горячий рубец. - Однажды мы все умрем. Но ты - не сейчас.
- Благодарю, лэрд, - просипел тот и попытался подняться, но ноги ещё не держали.
- Ха! - второй солдат, наконец, вогнал кинжал снизу, под подбородок женщине, по рукоять, и та с каким-то жалобным вздохом повалилась на пол. - Что это за херня такая?!
- Умертвия, - пожал плечами Роб, поднимая своего исцеленного, - не самое обычное дело, но и не редкость. В седле сможешь удержаться?
Солдата необходимо было вернуть в крепость - слишком слаб был от потери крови. И передать весточку Бадб, которая и без того знала все, зачастую - не зная. И стоило поторопиться в другие дома. Из михаилита мог получиться солдат, а вот из солдата михаилит - с трудом.
Снаружи пятеро солдат с руганью добивали мужчину, пригвоздив копьями к земле. Получалось плохо, пока какой-то здоровяк не махнул двуручной секирой. Да ещё пнул отрубленную голову подальше.
- Командир, - Флу возникла за спиной, словно соткавшись из дыма и сумрака. В отличие от приданных ей гарнизонных солдат, фэа даже не запыхалась. - На восток в бухточке борозды от тяжелых лодок, не рыбачьих. И несколько пустых крытых телег. Кто-то приставал к берегу, забрал кого-то или что-то и уплыл. Получается, не позднее, чем утром, потому что с тех пор снега не было.
- Mo sheacht mbeannacht ort, Флу, - задумчиво похвалил девочку Роб, поглядывая на кучу тел у причала, - братцы, добивайте все, что шевелится и готовьте костер. Все тела нужно сжечь, даже несчастного, которого подрал гуль.
Из домов пропали драгоценности, животные были мертвы, а люди почти не сопротивлялись своим убийцам. Или вовсе не сопротивлялись. Что им было нужно, кроме золота и серебра? И мертвяки... Способов поднять их было много, но почти все сводились к обездушиванию тела. Кому могло понадобиться столько душ? Роб недовольно повел плечами и направился к телам, с которых согнал гулей, кивком пригласив Флу следовать за ним.
- Странно всё, - Флу говорила из-за плеча, не обгоняя. Сзади доносился грохот, с которым солдаты, не колеблясь, начали собирать будущие костры, и фэа вынужденно повысила голос. - Будто кто-то просто выпил то, что составляет жизнь - и ушёл. Даже слоа не делают... так.
"Не такая" смерть глядела на них изумлённо, испуганно, смирённо, с яростью. Тех, кто успели выбраться из домов, кажется, гнали до причалов - но не дальше. Если жители и успели прихватить кого-то с собой на грань, неведомые враги унесли своих. Мужчины, женщины, старики, дети. Перешагнув тело немолодой расплывшейся женщины, в глазах которой застыл мучительный страх, Роб заметил краем глаза движение. Из груды тел медленно поднимался мальчик едва ли восьми лет в дорогой, вышитой густыми узорами рубашке.
- Как думаешь, Флу, - поинтересовался Роб, рассматривая мальчика и удивляясь собственной надежде на то, что он жив, что его сберегли тела умерших, - за частокол успел кто-то уйти?
Иногда под рукой очень не хватало арбалета. Всякий раз он зарекался обзавестись - и всякий раз забывал. А еще сейчас не хватало Девоны и всех восьмерых её щенков. Сочетание гончей и фэа-разведчицы было бы просто чертовским, а уж учитывая, что Флу вполне бы смогла ездить на собаке верхом... Роб подавил смешок и отрубил голову ребенку. Кажется, последнему из не-живых. По крайней мере, больше ни одно тело не пыталось шевелиться.
Фэа, прикрыв глаза, потянула носом воздух и пожала плечами.
- Здесь слишком много... пустоты. Но, возможно. Туда, - взмах руки обозначил направление в холмы, к озеру.