Трактирщик вышел из кухни как раз в тот момент, когда Гарольд подходил к двери. В одной руке он нес запыленную бутылку вина, в другой - окорок, что пах, как грех: соблазном, жареным мясом, которое убил не сам и пряными травами. Увидев Гарольда, он остановился и приветливо улыбнулся, демонстрируя острые клыки.
Больше, чем золотистая кожа, испещрённая зеленоватыми, как кругами по воде, разводами, внимание привлекали два ярко-синих, будто вырванных из вечернего неба, глаза фэа. В целом, на вид он был моложе Гарольда, с широкими, почти как у гнома плечами и запястьями. Собранные в хвост волосы тоже блестели золотом. Но Гарольд был больше занят тем, что старался не смотреть на соблазнительный окорок.
- У вас не найдётся бутылочки танелльского вина? - Всё-таки надо было узнать сколько оставалось до полной луны и зачаровывали ли фэа оружие? Феечка, несмотря на свою жилистость и замашки, всё равно обладала весьма и весьма аппетитными формами, что для оборотня, что для Гарольда.
- Не держим, urram**, простите, - попытался развести руками трактирщик, но вовремя вспомнил о своей ноше, - хотите нашего, семиреченского, из золотых яблонь, что купают свои корни в реках? Оно сладкое, как поцелуй девы поутру, после ночных утех.
Гарольд улыбнулся, трактирщик был не в пример многим английским вежлив и никак не реагировал на его странные замашки.
- Давайте его, если вас не затруднит, тоже руками мужчины, прямо из подвала. И... - Он сделал вид, что задумался. - Слушайте, а какой сегодня вообще день и сколько до полной луны. - Он пожал плечами. - Совсем из головы вылетело.
- Так полнолуние в Семиречье всегда, уважаемый, - так искренне удивился трактирщик, будто это было очевидно всем, - сегодня diardaoin. Четверг, если угодно. Четвертый день третьей недели второго летнего месяца.
- Благодарю. - Гарольд вернулся к столику. "Сколько дней до полнолуния?", в мире, где всегда была полная луна - звучало достаточно поэтично. Будь Гарольд трактирщиком - заподозрил бы, что это какой-нибудь пароль контрабандистов, разбойников и чёрт ещё знает кого. Что было нехорошо. Но сам Гарольд бы молчал и не лез не в своё дело - что было значительно лучше. Пока в голову приходил один - единственный план сейчас - как следует отдохнуть. Гарольд сел за стол, скользя взглядом по недавно упомянутым аппетитностям феи. Прогуляться завтра по городу, попутно ища обратный путь в Англию, в том числе и магистра, а потом убежать от сумасшедшей девки, как от чумы - cito, longe, tarde***.
Гарольд сел.
- Может быть, и не понимаю. Но что касается смелости. - Он смотрел не столько в глаза, сколько на оттенённую волосами мягкую кожу возле ушка, маняще переходящую в шейку. - Как показала практика - по-настоящему красивая фея любого мужчину сделает смелым. А что касается запаха... - Рядом вроде бы никого не было. - Думаю это или гейсы, или контракт с демоном или атам. Точно не уверен, но наверняка, что-то из этого.
- Нет, - твердо ответила Самхайд, наматывая на пальчик локон и улыбаясь, - гейсы пахнут вкусно. Да и атам - тоже. И этот... демон. Они - лишь нотка в шлейфе ароматов. Где моё вино, милый?
Странно, вроде бы, кроме всего этого, щепотки самолюбия, двух пинт высокомерия и средних размеров галеры трусости в нём, вроде бы, ничего больше и не было. Чувство феи, по всей видимости, отличалось от дара Берилл, но тоже было очень глубоким. Создавалось впечатление, что Самхайд видит его насквозь, со всеми потрохами и знает о Гарольде больше него самого. В таком случае, она должна была понимать, что он куда больше увлечен её бюстом, чем моральными дилеммами и поисками себя. Гарольд ласково улыбнулся.
- Сейчас принесут. Танелльского у них не нашлось, так что я заказал местного. Не понравится - закажем любого другого.
Надо было побриться, вымыться и переодеться. Ему было не совсем комфортно сидеть на людях, да ещё и делать комплименты в таком виде, впрочем, фею, казалось, это волновало совсем в последнюю очередь. Может быть, в культуре, где все чувствовали натуру собеседника, а татуировки показывали принадлежность к сословию, внешний вид играл намного меньшую роль.
- Я ещё плохо познакомился с вашим народом и если в плане уникальности твоей внешности, сомнений у меня нет, то дар заставляет задуматься. Не может быть, чтобы все феи были так проницательны! - Гарольд откинулся на стуле, смотря фее в глаза - очень красивые глаза, и такие же обманчивые, допил свой эль.
Как раз в этот момент трактирщик поставил бутыль темного стекла и два кубка, украшенных вычурной ковкой из листьев винограда.
- Желаете еще что-то, уважаемый? - Осведомился он, кивком показывая воинам, оживившимся при его появлении, что сейчас подойдет. Самхайд надула губы, глядя на бутылку, фыркнула носом, но улыбаться при этом не перестала, отчего лицо превратилось в уморительную гримаску.
Гарольд слегка прищурился, и чуть шире улыбнулся, глядя на девочку. Всё-таки это был отдых. Приятный отдых.
- Вы уж извините за беспокойство. - Он повернулся к трактирщику. - Какие вина у вас ещё есть? - Он говорил мягче чем обычно, спокойней. Эль дал лёгкую расслабленность, которая, смешавшись с усталостью последних дней и девушкой напротив, вылилась в сладкую дремоту.
- Можжевеловое, киннамоновое, - принялся перечислять хозяин таверны, - настойка самогона на дубовых листьях и зубе ящерицы. Эль - только на травах, но его настаиваю я сам.
Самхайд хмыкнула, откусила печенье, запив элем. На Гарольда она посматривала томно, из-под полуопущенных ресниц, напоминая кошечку.
- Тебе что-нибудь из этого нравится, милая? - Взгляд снова скользнул от глаз к ещё влажным от эля губкам. "Воистину, les yeux sont les messagers du coeur****". Знай Гарольд сейчас, что в комнате на двоих его попытаются зарезать - всё равно бы туда полез, пошел и даже побежал.
Самхайд поморщилась, глядя на трактирщика.
- Нет, Рольд, ничего.
Трактирщик явно чем-то не угодил Самхайд, а это значило, что он вполне мог оказаться порядочным человеком, то есть фэа.
- Ну, значит пока возьмём это. - Гарольд продолжал говорить негромко, так же вежливо улыбаясь. - Вы случайно не в курсе, Fuar a'Ghaoth в городе? - Гэльское имя далось ему не без труда. Для трактирщика, в отличие от военных, он уже был чудаком, и возможно, не местным, так что Гарольд начал с него. Да и трактирщики всегда были в курсе всего.
Эльф-трактирщик вздрогнул, повел плечами, заметно подавив желание вытянуться по струнке, и без разрешения уселся на скамью напротив.
- Будь генерал в городе, все стало бы проще, - задумчиво произнес он, - но увы. Нет его, да и вряд ли здесь объявится, слишком далеко мы от Вершины и Ствола Древа. Легионер, брат?
- Нет. - Гарольд упёрся локтями о стол, скрестив руки и глядя фэа в голубые лаза. - Должник. Хотел поблагодарить его за помощь, потому что жизнь не всегда даёт лишнюю возможность и время, так что тянуть с этим не стоит. - Глаза вернулись к уже немало исхоженным, но ещё совсем незнакомым изгибам шейки Самхайд. - Может быть, что-нибудь было слышно о Муилен Фихедариен-на-Грейн?
Он не мог припомнить у девочки татуировок, но раз она крутилась возле магистра и была способна путешествовать между мирами, наверняка имела определённый вес и положение.
- О ней я вообще впервые слышу, - сокрушенно развел руками трактирщик, - но, быть может, вам спросить у пророчицы? Если уж, - он косо усмехнулся, продемонстрировав острый клык, какому позавидовал бы и вампир, - вам генерал нужен.
Гарольд задумчиво кивнул. Надеяться на быстрое возвращение пока не приходилось.
- В любом случае, большое спасибо. Мы бы хотели ещё заказать две ванны, и может быть у вас найдутся комплекты чистой одежды наших размеров?
- Ванна у нас только одна, - сообщил трактирщик разочарованно, вставая, - велю согреть. Одежды нет, уважаемый.
Самхайд зазывно улыбнулась, потягиваясь так, что грудь на миг выглянула из ворота рубашки и, повиливая бёдрами, направилась наверх. В маленькую, но очень чистую и уютную комнату на двоих, большую часть которой занимала кровать. Вояки проводили её слегка недоуменными взглядами и с интересом глянули на оставшегося в одиночестве Гарольда. А затем отсалютовали ему кружками, улыбаясь без насмешки.
Гарольд ответил воякам улыбкой, провожая Самхайд взглядом. Если это была не самая красивая девушка, с которой он имел дело - то точно одна из самых необычных. Впрочем, пока всё было ему только на руку - он выглядел, как торговец, имел деньги, да и девочка была недурна собой. Но смерти... Если бы ему не удалось найти способа обмануть демона, что бы сказала Великая о всех этих смертях? Да и самому Гарольду всё это не нравилось. И смерти, и натура Самхайд, то что было глубже. Сладкая снаружи, острая внутри, но где-то вглубине, наверняка, должен был оказаться привкус гнили. Впрочем, он ещё успеет в ней покопаться, да и сам умудрялся вонять не только немытостью, но и грехами. Гарольд наигранно пожал плечами, взял бутылку и пошел к военным.
- Джентльмены, добрый день, моя спутница отказалась от вина, не разделите со мной эту несчастную бутылочку? Так я и не выпью лишнего, и немного посижу в хорошей компании.
Смуглый воин скосил глаза на слугу, тащившего наверх пару ведёр горячей воды, и, усмехнувшись, переглянулся со спутником.
- Ошибся ты, чужеземец. Не знаю уж, кто такие джентльмены, но это точно не мы. И только дурак предпочёл бы сейчас наше общество тому, что наверху, но от бесплатного вина отказывается только дурак ещё больший. Правда, всё же дам совет как человеку, что не позволяет собой вертеть пышному хвосту. Если ты по мужчинам - то лучше сразу развернись и уходи - так и бить не станем.
Он всё ещё был бесконечно далёк от понимания обычаев и нравов фэа. На то, чтобы привыкнуть, всегда уходило время, при том, что это ещё и был совершенно незнакомый ему мир. Но все эти факторы, наверняка, очень мало интересовали Самхайд. В комнату уже было чуть ли не страшно идти, а варианта с традициями надо было придерживаться до конца. Гарольд пожал плечами.
- Обычаи, везде разные обычаи, я тоже ещё много не понимаю из местных укладов. - Он сел на свободный стул. - Рольд Грот, рад знакомству. А джентльмены - это вежливое и уважительное обращение, по всей видимости, здесь не принятое. - Гарольд посмотрел на дверь, в которой исчезла Самхайд. - Так что, я просто решил притупить пятнадцать - двадцать минут ожидание разговором.
Он откупорил бутылку.
- Обычаи дали нам боги, - весело улыбаясь, согласился второй, светловолосый, подвигая к Гарольду какую-то мелкую рыбушку, прожаренную до ломкого хруста, - Нис Ронан, знаменосец первого полка копейщиков левой руки первого легиона Немайн.

В комнате Гарольду оставили ещё тёплую ванну с лепестками жимолости. Самхайд, чистая и свежая, спала, отвернувшись к стене и свернувшись калачиком, как попавший под дождь котёнок. Гарольд упёр меч о кровать, там же скинул одежду. Игры играми, а из Туата надо было выбираться, и что при этом делать с девочкой, он совсем не знал. Любые рассуждения были в общем-то бесполезны, потому что у Самхайд могли быть свои планы. Гарольд достаточно быстро умылся, особо не растягивая удовольствия и оделся. Грязная, липкая одежда тут же убила ощущение чистоты. Было досадно, что у трактирщика не нашлось чистой, а может местные традиции не советовали давать свою одежду чужакам. О туатских традициях, кстати, следовало узнать больше. Ему хотелось подчинить себе атам, но набивать руку на демонах было чревато возможным отъёмом набиваемой руки. А учитывая опыт предыдущей хозяйки атама, к аду не хотелось лезть вообще. Местные обычаи могли бы стать источником ритуалов, который бы пополнил его скудный запас.
- Самхайд. - Достаточно мягко позвал Гарольд. Это было что-то вроде жребия - если бы девочка не ответила - они бы поговорили уже завтра. Только сейчас в голову пришла мысль, что фея не пользовалась духами, чтобы незаметней подкрадываться к жертвам.
- Рольд? - Самхайд сонно завозилась, приподнимаясь на локте. Одеяло скользнуло вниз, обнажая крепкую грудь, чья белизна поспорила бы с первым снегом.
- Извини, что разбудил. - Он упёрся спиной о стену, с переменным успехом стараясь смотреть в глаза, что было непросто - девушка пожала плечами в ответ на извинения и одеяло упало вовсе, отчего стала видны и талия, и плоский животик, и то, что ниже.
Если она и дразнилась - то очень успешно. Гарольд на секунду задумался, давая девочке время проснуться. По большому счёту, он и сам не знал, чего хочет. Было очень непросто упорядочить пришибленные усталостью и вином мысли, и ещё сложнее их выразить. Она была красива - почти мертвенно-бледная кожа, глаза, в которых, казалось, отражалось, быстро уплывающее за горизонт солнце. Острые, прокалывающие его насквозь глаза. Но на намеченном им пути было слишком много опасностей, даже для Самхайд. Они были из разных миров, и кому-то бы пришлось оказаться на чужой земле. Это ещё не говоря о её страсти к убийствам и о его интересе к оккультизму. В любом случае, каждый решал за себя. И он ещё слишком плохо знал эту девушку, пожалуй, даже не знал вовсе. И зачем он ей только понадобился? Может быть фея просто увидела в Гарольде желание убивать и решила приглядеться. Стоило просто подождать, через неделю, а может и быстрее, девочка должна была просто разочароваться. В любом случае, в ней было что-то влекущее его, помимо того на что хотелось наброситься прямо сейчас. Что-то о чём он бы никогда не узнал, расставшись с Самхайд завтра утром.
- Я поговорил с теми солдатами из зала, которые тебе приглянулись. Послезавтра они отправляются к лагерю легионов, чтобы найти мужа Бадб. Его же ищу и я, а эти двое стали бы хорошими провожатыми. Что ты думаешь по этому поводу? Может быть у тебя есть какие-нибудь незаконченные дела? - Гарольд говорил просто и спокойно. Было что-то приятное в том, чтобы обсуждать с кем-то дальнейшие действия. Хотя он очень жалел, что разбудил фею - разговор мог подождать и до завтра. Хотя, если бы ему удалось её разговорить... Самхайд и правда была очень красива.
- Богини не берут мужей, - девушка потянулась и откинулась на подушку, заложив руки за голову, - а уж Ворона, после бегства наложника-генерала... Пф... Да и на что тебе эти поиски?
Гарольд пробежался по фигуре Самхайд взглядом, начав коленками, споткнувшись о грудь и закончив ещё сонными глазами. Просто разговаривать было всё мучительнее.
- Несколько недель назад, когда я воровал у богинь плиту и получал за это гейсы, от каждой лично, мне очень не понравился гейс Вороны. - Он отвёл взгляд к ванной, чем-то напоминал себе нашалившего ребёнка. - И теперь я должен притащить ей виру за оскорбление. - Всё это звучало, как бред сумасшедшего, если бы Самхайд не видела и не чувствовала больше него.
- И где же вира? - Девушка снова села в кровати, не смущаясь беззастенчивому разглядыванию. Взгляд ее скользнул по комнате, точно она надеялась увидеть эту плату за оскорбление.
- В Ирландии, то есть - в другом мире. - Рано или поздно этот неуклюжий разговор должен был произойти. - И Циркон мне нужен, чтобы найти способ путешествовать между Туата и Европой. Ну, может быть, ещё сказать ему, что я не собираюсь его убивать.
Наверное, стоило начать с того, хочет ли Самхайд побывать в его мире. Но она вполне могла сомневаться, как и он. Тогда такой вопрос был бы лишним.
- Кто такой Циркон? И что такое Европа? И почему ты не хочешь его убивать, если убить можно любого?
- Циркон - это другое имя Тростника, а Европа - это место где я родился. А убивать его я не хочу, потому что, - он уставился в стену, прямо перед собой, - тот, кто этого желает, решил меня развести. Пообещав то, чего он мне дать не может. А я не люблю, когда меня обманывают. - Велиал обещал ему всё. А всего не мог дать никто. - Кроме того. - Взгляд стал ленивее. - Тростник мне помог.
- Рольд, - Самхайд сложила руки на груди, - ты говоришь полнейшую ерунду. Во-первых, богини не берут мужей, а значит, Ард, даже если вернулся, не может быть мужем Вороны. Значит, ты ищешь то, чего не бывает - и тебе не надо идти с этими вояками. Во-вторых, даже если допустить, что это случилось - и Ард теперь муж, то его тем паче надо убить. Ты только представь - каково это почувствовать, как утекает жизнь из генерала и командира легионов двух богинь! Это... Это как подарок на Самайн! На Йоль! Как страсть у костров Белтайна! А как взбеленится Ворона!...
Сейчас девушка напоминала жрицу - возвышенную, пылающую огнем божественного. Её руки - прекрасные, сильные руки убийцы порхали над одеялом, рисуя узоры в воздухе.
- Тем лучше нам не терять времени и отправляться с солдатами к лагерю. - Гарольд тоже перекрестил руки на груди, улыбнулся. - А тебе лучше прикрыться - я всё больше убеждаюсь, что нет предела красоте, но явно чувствую предел любой сдержанности.
Девушка хлопнула ресницами и звонко расхохоталась. А затем, сбросив одеяло на пол, указала на него пальцем.
- Тогда ты спишь на полу, оттуда меня не видно. И кому это - "нам"? Кажется, я не соглашалась идти с твоими солдатами. Кстати, интересно, что бы они сказали, узнай, что согласились сопутствовать убийце, да, возможно, ещё и насильнику? Прямо хочется проверить... Спокойной ночи.
Гарольд пожал плечами.
- Потому что ты не соглашалась, я тебя и разбудил. А что касается убийцы и насильника: убивать - не рожать, насиловать - не соблазнять. Все мы грешны. Спокойной ночи. - Может оно было и к лучшему. Превращаться в оборотня стоило хотя бы не в обнику с феей.

--------------------
* Чую, война где-то - там бы и нам место нашлось (ст.-гаэл.)
** уважаемый
*** быстро, далеко и надолго.
**** Глаза - посланники сердца.

Стоило Гарольду войти в небольшую, светлую, похожую скорее на шалаш лавку с одеждой, как где-то вверху зазвенел колокольчик. Звенел он тихо и мелодично, пока навстречу откуда-то из стены не вышла женщина. Она была высокой, почти ростом с Гарольда, и двигалась с какой-то нарочитой грацией, изгибаясь телом. Прекрасное лицо, обрамленное прямыми длинными прядями черных волос, казалось лицом статуи: большие, волоокие глаза, прямой нос, алые, лепные губы... Все это привлекало внимание не меньше, чем обнаженные плечи и стройные ноги, мелькающие в разрезах длинной синей юбки. Одежды, как ни странно, не было, лишь у окошечка стояла металлическая статуя, похожая на владелицу лавки, но облаченная в сандалии и шляпу.
На лавку было совсем не похоже. Обычно лавки, взять хотя бы Билберри, пестрели всеми возможными цветами, а полки скрипели под стопками аккуратно и не очень уложенной одежды. Может быть тут шили на заказ, тогда он точно пришел не по адресу - у Гарольда не было ни времени, ни таких денег. А может он, не зная местного контекста, забрёл к проституткам? В таком случае, можно было бы и присмотреться, чтобы не ходить дважды. Сказочный город радовал глаз, но жить в нём он бы не стал. Образ мысли местных был каким-то... другим. Гарольд даже задумался о гениальности плана с поклонением богиням. Это же надо бы было и жить по их законам, и думать как они. "Дракона нельзя убивать, потому что он красивый". Но город ему нравился. Гарольд слегка улыбнулся.
- Здравствуйте, мне бы одежду, на меня.
Женщина лениво вскинула бровь, оглядывая его, медленно улыбнулась - и ушла снова в стену. Вернулась она через мгновение, со стопкой одежды цвета болотной грязи из, насколько Гарольд мог видеть, хорошего льна. По вороту лежащей сверху туники были вышиты синими нитями то ли мышки, то ли крысы, то ли вообще собачки.
- Чем платить будете? - Голос у лавочницы был низкий, грудной и хрипловатый.
Гарольд, сдержав удивление, спокойно кивнул - торговали фэа на совершенно невероятном уровне. Сколько лавочников и трактирщиков, сколько лоточников и торговцев не знали, что, оказывается, делали всё неправильно и зря давали клиенту выбор, уговаривали его что-то купить. Врочем, он и правда выглядел, как не самый состоятельный покупатель, так что поводов, строить из себя чёрт знает что, небыло. Да и обычаев Гарольд всё ещё не знал, так что он просто достал часть денег сгоревших фэа.
- Мне ещё нужны сапоги, если они у вас продаются. И походная сумка.
Только взглянув на монеты, фэа сморщилась и чуть не зашипела.
- Вы что, думаете, я сама хочу до конца жизни носить такой цвет, такой узор?!
Гарольд слегка удивлённо посмотрел на женщину. Просто не хотелось верить, что фэа чувствовали прошлое не только людей, но и денег. Причём все.
- Если я вас как-то оскорбил - извините, я не местный. Могу не знать обычаев, примет.
Владелица лавки с отвращением фыркнула.
- Не хочу даже знать о мире, где подобное - входит в обычаи. Или не считается приметой. Не зря, всё же, опускали вуаль. Уберите... это. У вас есть нормальные деньги?
- И что именно не так с этими деньгами. - Гарольд послушно убрал монеты. Фэа надоедали ему всё больше. Он бы не удивился, не будь в этом мире борделей вообще.
- Они грязные, - фэа даже передёрнула плечами. - Фу! Гадость какая. Только не вздумайте говорить, откуда вы их взяли!
Прогулка по городу с закупкой пряностей, оружия, и жареных речных гадов удивительно быстро пошла коту под хвост. Даже две серебряные монеты, которые он отдал на въезде были бы опасны, не будь торговля в городе так активна. Хоть Самхайд и зарезала фэа прямо на улице, казалось, что он бы и помочиться в нужнике не смог, так, чтобы с десяток фэа на это не оскорбились. Можно бы было попробовать купить одежду и поискать торговца человека, но крупная сумма, потраченная на меч или партию специй привлекла бы внимание. И хоть в городе и не было констебля, или как эти ушастые, блохастые и стеклянные называли своего законника, слухи были лишними. Деньги он мог потратить только в Англии, но статистика уверенно говорила о том, что об этом можно было и не мечтать. Согласно ей, на одну золотую монету в его кармане, приходилось примерно полтора разбойника на пути, и это даже не считая брукс и констеблей. Вспомнилась плита, отчёт о которой уже, наверняка, дошел до тамошнего констебля. Ладно бы он попал в кабинет к Клайвеллу, тот бы очень недовольно посмотрел на бывшего подопечного, но лезть в дела Рика бы не стал, а вот другие констебли... Чем вообще можно было оправдать разграбление храма?
Гарольд достал деньги убитого фэа.
- Эти подойдут? И одежда... Этот рисунок обозначает какую-то сословную принадлежность? Род занятий? - Мало того, что фея вообще не торговала и относилась к нему, как к куску дерьма, так ещё и притащила одежду, которую сама бы никогда не надела. И в городе не было другой, нормальной лавки.
Женщина покосилась на монеты с некоторым сомнением, но кивнула.
- Хорошо. Две серебрушки, и ещё одну - за сапоги. Сумок делать не умею. А что такое сословная принадлежность? Впрочем, нет! - она вскинула руку. - Не объясняйте, пожалуйста. Нет. Я продаю одежду, которая подходит, вот и всё. Соответствует.
Гарольд достал три монеты. Судя по тону феи, на улицах на него могли начать оглядываться, пусть даже до этого на лохмотья никто внимания не обращал. Город неожиданно показался неприятным местом. Это был отвратительный мир, где всем до всего было дело. Где все видели всех насквозь и всё равно убивали друг друга. Было непонятно. Просто не понятно, как было можно выйти и зарезать кого-то на улице и об этом бы никто не узнал. И при этом неделю назад положить монету возле трупа и заслужить такие вот взгляды. Почему от оружия Самхайд не несло убийствами? Ещё один мир, где все подряд умели читать мысли.
- Я не имею ничего против соответствия, но как на неё отреагируют обычные люди на улице?
Женщина подняла бровь.
- Какая разница, если оно подходит?
- Никакой. - Согласился Гарольд. Оставалось проверять на практике. Самхайд говорила, что преступлением несёт именно от него, торговка начала воротить нос от денег, трактирщик вообще не обратил внимания. Хотя одежду грабителя фея вынесла сразу. Выходило, что и от денег, и от него несло чем-то дурным, но обращать на это внимания у фэа было не принято. А торговка просто не хотела иметь дела с монетами. На въезде деньги приняли без проблем, значит их происхождение чувствовали не все. Ну или протокол не разрешал стражнику притираться. В любом случае, пытаться платить деньгами из сожжённой деревне в таверне, где работал фэа, не стоило.

В пустой таверне было прохладно и влажно от чисто вымытых полов. Возле камина, в котором на вертеле лениво истекал жиром каплун, лежала, вывалив розовый язык, огромная рыжая собака, похожая на гончую Циркона. На Гарольда она глянула недобро, но рычать не стала, лишь отвернулась, глянув на стоящую у огня девушку. Хрупкая, очень высокая, она взмахнула рукой с какой-то особой грацией. Её волосы, черные и матовые, были зачесаны назад с высокого гладкого лба, ложась на виски и затылок тяжелыми волнами. На темени сверкали две переплетенные змеи, тонко отчеканенные из серебра. Ожерелье из этого же металла охватывало высокую шею и спускалось семью змейками в ложбинку между грудей, едва прикрытых узким корсажем. Длинные, слегка раскосые глаза под ломаными бровями смотрели властно, с затаенной страстью, манили обещанием. Девушка чуть презрительно, слегка заинтересованно оглядела Гарольда вслед за своей собакой - и направилась к столику в углу, красиво, плавно переставляя длинные, стройные ноги, обтянутые темно-зелеными замшевыми штанами. Алый плащ, наброшенный на плечи, колыхался в такт движению хвостом диковинной рыбы. И на все это великолепие любовался трактирщик, оперевшись локтями на стойку.
Ни военных, ни Самхайд в таверне не было. Гарольд взглядом проследовал за женщиной и её эскортом. Хоть натура оскорблённой с утра феи ему и не понравилась, всё таки стоило полезть к ней ночью. В любом случае, тащить её с собой в лагерь он не собирался. Гарольд был бы не против женской компании, но не так. Интересно, что ситуация от чего-то напоминала случаи с брухой. Он, вздохнул и подошел к трактирщику. - Доброе утро. - Он ещё раз взглянул на женщину. - Симпатичная.
- Жрица, - мечтательно вздохнул трактирщик.
Гарольд улыбнулся.
- Жизнь мгновенно стала бы лучше, одевайся и гуляй так свободно жрицы везде. - Местные обычаи действительно разительно отличались от христианских. Гарольд удержался от ещё одного взгляда. Впрочем, он был бы и не против. - Моей спутницы видно не было?
- Ушла утром, позавтракала, купила вино и сказала записать на ваш счет, - просветил его трактирщик, - обещала к полудню вернуться. И чтобы вы непременно ее дождались.
И зачем ещё он мог понадобиться Самхайд? В любом случае, ничего хорошего это не несло. Гарольд было подумал, что фея исчезнет так же неожиданно, как появилась, но, очевидно, у неё были другие планы. Может, Самхайд собралась воплотить свои угрозы и прилюдно заявить, что он насильник и убийца, или и того хуже - импотент? То гэльское словечко, которое она бросила в него сутра, наверняка, значило что-то подобное. Но вероятнее, она собралась заявить, что ей с ним - ничтожным и скучным по пути, хочет он того или нет. Гарольд вздохнул и упёрся боком о стойку. Уж неизвестно, что было бы хуже. Он ещё раз взглянул на жрицу, которую не стеснялся полировать взглядом фэа.
- Эта жрица, она служит Морриган?
Трактирщик вытаращился на него, и без злобы погрозил кулаком.
- Великую Королеву нельзя поминать по имени. Это жрица Хозяйки Рощи, Немайн. - Устало проговорил он, глядя на девушку.
Об этом же говорил и волк, но фэа из сгоревшей деревни и Самхайд достаточно свободно упоминали старшую богиню. Гарольд кивнул.
- Буду иметь в виду. А каким богиням и богам, кроме трёх великих, поклоняются в Семиречье? Я совсем не разбираюсь в здешней традициях. - Гарольд улыбнулся. - А они очень красивые.
Эльф вздохнул, отводя глаза от жрицы.
- Как и везде, - терпеливо пояснил он. - Я поворачиваю голову и смотрю в глаза Матери, которая родила меня, в глаза Девы, которая любит меня, в глаза Старухи, которая ведет меня к мудрости, в дружбе и привязанности... Дети Великой Матери видят себя на груди Дочерей её.
Видимо, фэа поклонялись всему женскому началу, а женщины были его мирским проявлением, так что на бордели расчитывать не приходилось. Но само по себе женское начало не могло наказать его гейсами и требовать коров. Кроме четырёх, уже попинавших его богинь, очевидно, были ещё. Потенциально пинающие. К примеру, три дочери Бадб, с говорящими именами. А фэа, видимо, давно никто не запрещал есть мясо. Интересно, он хоть раз в жизни видел богиню?
- И Великие... Они являются проявлениями Великой Матери?
- Они и есть Керридвен, Великая Мать. Все богини - суть одна богиня. Все боги - суть один бог, ее муж. Понимаешь? Слушай, - трактирщик вздохнул, отшатываясь от стойки, - я не друид. Я всего лишь бывший третий разведчик второго засадного полка левой руки первого легиона Бадб. Я на этих богинь всяко насмотрелся - и как они над войском носились меж воронами, и как после боя раны исцеляли, и как у костра с нами сидели. Спроси лучше жрицу про то, как все устроено. Её учили, она знает это получше солдата.
Гарольд кивнул.
- Да, так и сделаю. В любом случае, спасибо за терпеливое пояснение. Сколько с меня пока за комнату и еду? - Эти боги разительно отличались от христианского. Они были очень похожи на королей и императо НГеров, наделённых высшей силой - лично вели армии, судили, правили. Но он был неправ, узнавая общее о религии гэлов - надо было узнавать конкретные факты, полезные и понятные. Потому что освоить всю теологию фэа Гарольд бы всё равно не смог, а с гейсами надо было что-то делать.
- И я так и не представился, извините. Меня зовут - Рольд Грот.
- Аруит Таррант, - кивнул эльф, - и вы будете оставаться еще на ночь? Потому что иначе с вас семь серебрянных. Ваша спутница купила очень много вина.
Гарольд достал семь монет и положил их на стойку.
- До завтра, скорее всего останемся, спасибо. - Всё-таки с новой одеждой и мечом было комфортнее. Низменно это было - так зависеть от вещей, и всё равно приятно. Не хватало только ножа в сапоге, и наручей, которые Гарольд пока оставил в сумке - тоже новой.
- Насчёт имён богинь я понял, может есть какие-то правила приличия при общении со жрицей?
Аруит глянул на него, не спеша прикасаться к монетам.
- Ну... поздороваться надо? - Задумчиво произнес он, явно пытаясь сообразить, как ответить на такой вопрос.
- Поздороваюсь. - Улыбаясь, кивнул Гарольд - Спасибо.

- Есть, - согласилась жрица, кивнув, - но у нас нет этой заповеди - "не убий".
Посвяти свое сердце силам природы,
Великой Госпоже,
За пределом суеты этого мира.
Не жажди большого или малого,
Не презирай слабого или бедного,
Подобие зла да не появится около тебя,
Никогда не награждай и сам не бери постыдное.
Древнии Гармонии даны тебе,
Пойми их рано и гордо,
Будь един с силой элементов,
Отвернись от позора и лжи.
Будь верен своему истинному естеству,
Верен Природе прежде всего остального.
Не проклинай никого,
Чтобы не быть трижды проклятым.
Пропев это, она улыбнулась, поправляя своих змей в волосах и вздохнула.
- Подменить чужие ритуалы - легко. Еще проще вырастить детей в них. И уж совсем несложно - напеть в уши друидам, что встанут на одну ступеньку, не пытаясь свергнуть. Ибо все боги - есть один бог...
Гарольд с удовольствием выслушал жрицу - напев ласкал слух. А он не вписывался по целому ряду пунктов, но, собственно, и не обязан был им следовать. Да, со спасением от кары ада в объятиях этой веры спешить не стоило. Во-первых, вера не обязательно хотела его обнимать. Во-вторых, пришлось бы меняться самому. По крайней мере пытаться. Он кивнул.
- Может быть и так, может быть. - И с чего ему это не понравилось, вроде бы он уже и не был христианином, а всё равно было неприятно. - Могу только сказать, что в религиозном споре вы куда терпеливее большинства христианских священников. И поёте красивее. - Гарольд поднялся, слегка склонил голову. - Спасибо, может быть ваши слова спасут меня от серьёзных опасностей.
- Ни разу слова не спасли жизни тому, кто их не слышит, - задумчиво проговорила жрица, глядя на руку, украшенную перстнем.
Гарольд остановился. Раз жрица считала нужным, сказать, что он ничего не понял - значит он недостаточно ей надоел.
- Ну, давайте я попробую их услышать, тем более жизнь мне дорога. - Он сел. - Свидетель мне понадобится, если я нарушу гейсы?
- Ты уже нарушил два, - равнодушно ответила Олла, - а значит, тебя неизбежно спросят в Самайн. Есть ли те, кто встанут говорить о тебе, заступят тебя своей грудью, закроют тебя своим плечом? Сможешь ли ты назвать имена тех, кто готов будет говорить в твою защиту?
От стойки, где остался трактирщик, брызнуло перезвоном струн - Арруит Тарант заскучал и откуда-то извлек небольшую арфу, подпевая пальцам приятным, хорошо поставленным голосом. Правда, слова песенки оставляли желать лучшего.
- Солдат, лаская потаскуху,
Учти: у шлюхи сердце глухо.
Она тебе отдаст свой жар
Лишь за солидный гонорар.
Когда ж на стол монету бросишь,
Получишь все, о чем ты просишь.
Но вскоре тварь поднимет крик,
Что ты, мол, чересчур велик,
А заплатил постыдно мало,
И вообще она устала…
Гарольд улыбнулся песенке, на мгновение показалось, что он вернулся в родную Англию. А то всё рыцари, да драконы. Это был хороший знак - значит всё-таки шлюхи в Туата были, даром что денег у него уже не было.
- О чём они должны свидетельствовать? Что за ответ должен у меня быть? - Он что, должен был построить десять капищ, чтобы искупить вину? Или убить пятьдесят христианских детей?
Жрица, притопывающая под столом в такт песенке, уставилась на него так, точно видела впервые.
- Ты глуп, - резюмировала она, - вдругорядь повторяю тебе: они должны говорить в твою пользу. Быть может, ты спас кого-то от неминуемой гибели - и он теперь тебе благодарен? Помог голодному и нищему? Вытащил из лесного пожара дриаду? Отдал последние свои башмаки, чтобы обуть босого ребенка? Или в сердце своём пожалел кого-то? Кто скажет Великой Королеве о том, что ты - светел и достойн жизни и перерождения, лучше твоих собственных дел?
Выходило, что до Самайна надо было не только отдать Бадб коров, вернуть долг Велиалу, но и сделать что-нибудь с гейсами. Гарольд вздохнул. Что-то подсказывало ему, что он никак не успеет.
- Что может быть достойным ответом за осквернение капища Хозяйки рощи? - До этого он избегал конкретики, чтобы не отпугнуть жрицу, но раз гейсы никак не порицались, значит и поиски искупления не должны были вызывать отторжения, тем более у жрицы.
- Ты ведь христианин, - улыбнулась Олла, - ты слышал о раскаянии и искуплении, так? Они - части разгадки. Кому навредил - тому и искупаешь. А вот понять, как - придется самому, ибо это - часть осознания вины.
- Печально. - Вздохнул Гарольд. - Потому что притащить жертвенных коров или построитть храм я могу, а раскаянье должно быть искренним. А вынужденное раскаянье - это не раскаянье. - Он взглянул в сторону прилавка. Надо было купить себе чего-нибудь крепкого, а не этого женского вина. У него не было тех, кому бы он просто так помог. И помогать кому-то от страха перед судом Гарольд бы не стал. Самхайд он помог искренне, а привело это всё только к крови. Гарольд упёрся рукой в уже не колючий подбородок. - В суд меня призовут, где бы я ни был? Свидетелей тоже?
- От Великой Королевы не спрятаться даже в ваших храмах, - пожала плечами Олла, - хоть ваши священники и называют ее демоном. Великая Мать - везде, а потому и дети ее тоже везде. Где бы ты не был - в Самайн ты окажешься под священным дубом. Но утешу - ты будешь там в компании таких же. Хочешь совет, христианин?
- Не отказался бы. - Гарольд смотрел в красивые глаза жрицы. Он терял время. Ему уже надо было плыть в Ирландию, а он даже не знал, когда выберется из этой страны феи. Надо было уже читать гримуар и думать, как извернуться и не попасть в ад, а он таскался два дня по лесам и оврагам. И он не мог конвертировать золото в специи, чтобы выплатить долг городу.
- Ищи их, таких же, как ты, раз уж тебе так невыносимы гейсы. Искать выход одному всегда непросто. Глядишь, и в Самайн вы вытащите друг друга за волосы.
- Это хороший совет, спасибо. Когда я нарушил гейс и за этим не последовало кары, я решил, что только после трёх воронов за один запрет на меня обрушится кара. Оказалось, что нет. У... наказаных - Гарольд избежал слово проклятие - у них всех такие же метки? - Общая беда - неплохой повод объединиться, но он пока не встречал ни одного проклятого. Наверняка, большенство из них были фэа и раскаивались. В отличии от Гарольда, который больше думал с чего богини, сами погруженные в мирскую жизнь - любящие, рожающие, воюющие и убивающие имеют право его судить? Может быть идея хорошенько ранить одну из них и не была такой уж плохой - Туата бы не рухнул, а от него, может быть, и отстали бы.
- Нет. Есть те, кого дети Матери уличили во лжи - и у них не будет меток. И ты, - Олла прищурилась, глядя куда-то мимо него, - с одним из них встречался недавно.
- Кто это?

Опрокинув стопку настойки, Гарольд пошел за телегой. Её можно было продать и купить себе полезный нож. Самхайд могла зарезать ещё пару фэа и купить себе дюжину телег. Добравшись до местной вариации конюшни, Гарольд решил, что стопки было мало: колёса с телеги были сняты, ящерица исчезла.
"Лучше бы она села на эту самую ящерицу и свалила куда подальше, дурная".
Гарольд отдёрнул полотно - от горшков ничего не осталось. Ресурс превратился в ничто. Собственно, телега ему и не принадлежала, так что особо расстраиваться было нечему. Он достал меч и вырезал подходящий кусок полотно. Ни на нож, ни на гадалку денег не осталось. Благо, для ритуала много было не надо. Вот только времени у него было до завтра. Он сплюнул, нашел ближайшее дерево, сорвал лист. С листом в кормане и материалом под мышкой вернулся в таверну. Выпил ещё стопку - груз одиночества и проблем никак не хотел смываться. У трактирщика нашлась нить и краска. Гарольд поднялся наверх и закрылся в комнате.
Воды в ванне уже не было. Стоило купить бутылку на дорожку. Гарольд расстелил полотно на полу, закрыл окно. Интересно, вернулся бы к нему атам из другого мира? Верёвка плотно затянулась вокруг листа. Особой разницы между иголкой и листьями быть не должно - суть одно и тоже. Он мокнул атам в краску и начертил на полотне круг. Атам должен был исчезать, когда он принимал форму оборотня, а значит мог менять материальную форму. Его вид принёс и мог принести немало проблем, а Гарольд не отказался бы от ножа для колбасы. Круг вышел достаточно ровным. Он поднялся над ним, привязал нить к пальцу и тихо произнёс:
- Веди.
Ничего, как это уже было привычно и ожидаемо, не произошло. Не дернулась нить, указывая направление к родному для листа дереву, не полыхнул огнем, ветром и еще черт знает чем атам, не засветился серебряным и синим круг на полотне. Ничего. Nichts. Nihil. Rien. Даже мышь не пробежала в углу, чтобы обернуться жутким, но симпатичным суккубом. Гарольд вздохнул. Может, атам вообще был дефективным, но, скорее всего он просто не умел пользоваться клинком. Гадать, как правильно провести ритуал, можно было вечно. Может, надо было прыгать на одной ноге, может, без крови северной пернатой утки ни один уважающий себя оккультист к атаму и не подходил. А сделать что-нибудь надо было до вечера. Он, как и деньги, мог быть очень полезен, но сейчас тянул на дно. Превратись он ночью в оборотня - и о лагере пришлось бы как минимум на время забыть. Гарольд поднял клинок перед собой.
- Послушай. - Всё это выглядело предельно глупо. - Ты свою пользу уже получил, погулял, загрыз корову, испортил мне одежду и настроение. А теперь из-за тебя я рискую и вовсе погибнуть или остаться в этом мире. В общем, либо ты будешь приносить пользу и подчиняться, либо я тебя сломаю к чертям собачьим. И меня не волнует проклятье, потому что оно будет не первым и не последним. Не знаю, насколько ты крепок, но у меня тут чисто случайно оказался прочнейший меч. Как обычно, ничего не произошло. Гарольд спрятал материал, убрал краску. Алкоголь отдался приятной мягкостью в ногах. Было не лень всё убрать и спуститься вниз. Поплутав по городу минут десять, он нашел достаточно тёмный закоулок без фэа и людей, но с парой подходящих камней. Гарольд вытянулся, чувствуя, как расслабляется спина, ещё раз осмотрелся - рядом не было ни души. Может быть стоило поискать работу, чтобы денег хватило на нож - железяки у него в сумке тоже приносили только проблемы. Он положил атам на камни, достал меч - приятно тяжелый, блестящий красной надписью.
- Ничего личного, братец, если я тебя просто выкину, ты можешь вернуться и доставить неприятности. А мне хватает неприятностей и без твоей самодеятельности, - он замахнулся и с силой ударил по атаму.
Жрица говорила, что время - странная река. Меч опускался плавно, медленно, оставляя за собой след из алых букв. Письмена смешивались, сплетались и постепенно гасли, оставляя после себя лишь туман, багровую дымку. А навстречу тёмному клинку восставал атам. Ритуальный нож спокойно лежал на камнях, и одновременно рос, выбрасывал гибкие холодные иглы цвета стали. Щупальца тянулась к мечу, сливаясь в сплошной ковёр, в мягкую подушку, готовую охватить, сдержать, впитать в себя, как снежная буря поглощает путника, как земля принимает тело, как огонь пожирает бумагу, как вода растворяет и содержит всё. Меч ударил, и по переулку прокатился резкий звон. Звук всё рос, отражаясь между стен, словно усиливаясь с каждым эхом, пока от него не начала раскалываться голова. А затем, одновременно с тем, как Гарольд ощутил удар в плечах, всё изменилось.
Возможно, три женщины, вставшие плечом к плечу, некогда были прекрасны. Теперь же, когда со щёк и лба свисали лоскуты кожи, и обнажённые мышцы сочились красным, когда скалились безгубые рты, они внушали лишь ужас и отвращение. Полностью обнажённые, не считая пропитанных кровью обрывков, с содранной широкими полосами кожей, они стояли, глядя перед собой до боли прекрасными тёмными глазами. Глядя на мир с неизбывной, глухой ненавистью. У ног замерла, повесив голову и вывалив язык, огромная лохматая гончая с покрытым язвами телом.
А напротив поднимался огромный волк - точнее, судя по изящному узкому телу, волчица, словно сплетённая из всех стихий сразу. Зверь менял форму, пылая тёмным адским пламенем, рыча бурей, врастая в землю щирокими мощными лапами. Шкура его дрожала, перетекала и бугрилась, словно океан, а в алых глазах мерцали боль, безумие и голод. Белоснежные клыки щерились в откровенно издевательской усмешке.
Гончая, глухо заворчав, подняла испятнанную гноем морду и подслеповато уставилась на Гарольда. Словно по сигналу, женщина, стоявшая слева, с пепельными волосами и тонкой подростковой фигурой шагнула вперёд. И тут же замерла, оскалившись, стоило мечу полыхнул алым.
- Так... - Гарольд пожалел, что не выпил третьей рюмки. Женщины могли быть прошлыми хозяйками атама, но это слишком много. Он, скорее всего, будучи только вторым, не мог его контролировать. - Вы, видимо, три дочери Вороны? Ни дать не взять прекраснейшие из прекраснейших. - Он повёл клинком, чуть в сторону оборотня. - Ты - атам, сразу видно, подчиняться не собираешься. Ну, не зря я пытался тебя сломать.
"И ещё попытаюсь".
- А ты. - он взглянул на гончую. - Ты единственная не выглядишь так, будто мечтаешь меня загрызть. Ты - отражение клинка, что я держу в руке?
Едва успев договорить, он почувствовал острое жжение на щеке, словно снова оказался в пыточной Инхинн. И сразу вокруг с гулом взвилось пламя, жадно облизывая каменные и деревянные стены. Гарольда оно не трогало, хотя и мелькали в нём взбешённые жуткие тёмные глаза, сверкали, разбрасывая пену, собачьи челюсти, бессильно щёлкали, не в силах дотянуться до добычи. Даже кровь, пятная мостовую, истекала дымом, но не пачкала сапог. Вился глухой шёпот на три голоса, плевался звуками с изуродованных губ.
- A 'tarraing nan cnàmhan, a' sgoltadh sinn fhèin sa chraiceann, na sùilean a thilgeil a-mach, cluich le bàlaichean ann am bàlaichean...*
И за всем этим поднималась волчица, ухмыляясь во всю невозможно широкую пасть.
- Ты, волчья морда, не выёживайся на меня. Убьёшь меня - и пролежишь на этой улице до второго пришествия, если ты вообще в курсе, что это такое и когда. В этой стране, где каждый первый чувствует твою натуру, тебе не найти нового дурака. А вы. - Гарольд обратился к женщинам. - Я новый хозяин меча. Не тот, кто участвовал в ваших политических играх. - Они выглядели так, будто их искусали волки или собаки. Может быть, это явилось результатом политических игр или чего-то подобного. Гарольд до боли в руке сжал меч. Захотелось уже хоть кого-нибудь рубануть. - Короче, кто первым полезет, тому и прилетит мечом.
Гарольд стал боком и к оборотню и к женщинам, так, чтобы видеть всех боковым зрением. Надо было надеть наручи до этого.
Его просто смело. По глазам, обдирая и обжигая лицо, ударил вихрь, смешанный с каменной пылью и искрами от пылавших домов. В спину ударила горящая доска, так сильно, что онемело плечо. Гарольда бросило вперёд. И сразу стало трудно дышать, словно воздух, насыщенный паром, бежал от губ. Трудно дышать - и тяжело двигаться, потому что ударил невыносимый холод, сковывая движения, заставляя трястись. Вокруг раздавались крики, но слабые, словно их что-то приглушало. Даже обрушившаяся стена падала скорее с тихим рокотом. Женщины же встали ближе, тянулись, не протягивая рук, впивались глазами, будто хотели выпить саму жизнь. И медленно, но продвигались к нему.
- Dìreach leig às. Dìreach thoir suas e. Dìreach cuidhteas tu. Tha an claidheamh trom. Mì-chofhurtail. Fuar.**
Но волчица, улыбаясь почти человечески, успела первой, ловко проскользнув между ободранных бёдер. И шагнула, блестя глазами, раз, другой, даже не глядя на меч. И прыгнула - к горлу.
Голова закружилась от дыма и всплеска всех ощущений на свете. Всё стало чётким и детальным. Гарольд резко рухнул на землю, прижимая меч к груди остриём вверх. Жалко, что он был далеко не михаилитом. Захотелось вогнать меч волчице в брюхо, а лучше в горло по самую рукоять. Меч наверняка тоже этого хотел - надёжный и острый. И клинок действительно пронзил волчицу насквозь. Крови не было. Лишь волк, скользнул по клинку до рукояти, навалившись на Гарольда всем весом, да пахнуло из улыбчивой пасти бурей и огнём. А потом челюсти сомкнулись.

----------------------
* Высосем кости, завернёмся в кожу, вырвем глаза, будем играть яйцами в шарики
**Только вырони. Только брось. Только избавься. Меч тяжёлый, неудобный, холодный

- Ничего, кроме медитации с клинком в руке, на ум не приходит. - Гарольд потёр ноющую шею. Вроде обвалом никого не убило, иначе бы жрица была в курсе. А Олла, очевидно, всерьёз рисковала своей жизнью, спасая его. - Теперь с волчицей тоже, наверняка, будет непросто установить контакт. - Гарольд подождал пока женщина сядет, потом сел сам.
Жрица пожала плечами, роняя голову на руки.
- Этому учат даже воинов, чтобы были они в бою одним целым с собой и своим оружием. Воинское правило - та же духовная практика, когда воин остается в гармонии с собой, с природой, слушает шум ветра на лезвии... Почему бы не попробовать, раз уж вы вынуждены теперь жить вместе?
- Насколько мы вынуждены? Что будет, если я выкину атам? - О медитации и единстве с оружием можно было спросить трактирщика. Фэа служил в легионах, и наверняка знал о них больше Гарольда. Правда, сейчас он мог недолюбливать пришлого, из-за которого рисковала жизнью его женщина. Гарольд с наслаждением упёрся спиной о стул.
- Я об этом знаю немногое, - честно призналась девушка, - это ваши христианские штучки. Но, однако же, ведомо мне, что если атам лишился того, кто его изготовил и обрел новую руку, то он будет возвращаться вновь и вновь. И выкинув, ты его лишь разозлишь.
Трактирщик поставил кружку с настойкой на стол и остановился за спиной жрицы, разминая ей плечи. Олла откинулась на спинку, прижимаясь к нему и блаженно вздохнула.
Гарольд почувствовал эхо нежного тепла, разливающегося по телу Оллы. После пламени и жара волчицы, гнева и ненависти сестёр это было всего лишь эхо, почти призрачное. Гарольд взглянул в зелёное окно. Он выждал с минуту, давая жрице восполнить силы. Должно быть, уже полгорода собралось посмотреть на разрушенное здание. Огненная бестия не жалела сил.
- А что стало бы с волчицей, если бы она меня загрызла?
- Побесновалась бы и осталась там лежать, в атаме. Быть может, Фай Чеди потом продала бы его кому-нибудь. Но ведь она тебя загрызла. Почти.
Дверь таверны хлопнула и в зал вошли, оживленно переговариваясь, Нис Ронан и Винн Джодок. На Гарольда они глянули хмуро, но поздоровались и с нескрываемым наслаждением рухнули за тот же столик, за которым сидели накануне.
Гарольд ответил воякам и вернулся к разговору со жрицей.
- Да, если бы не вы я, наверняка, бы погиб. Ещё раз спасибо. - Скорее всего, причиной хмурости вояк стало обрушение здания. И... Гарольд вспомнил. Ему же было велено ждать в таверне эту малолетнюю упырицу. Но если бы Самхайд что-то наговорила военным - они бы с ним, скорее всего, и здороваться не стали. - Как оказалось, проклятые мечи атамы не берут. Да и когда волчица высвободилась, меч просто прошел насквозь. - Он потянул шею, пытаясь утихомирить боль. - Насколько я понимаю, она добивается контроля над моим телом и обретения материальной формы?
- Скорее всего, - согласилась Олла, подумав, - я вижу в тебе, что волк глубоко пророс в твой дух, но сродни тебе пока не стал. Быть может, если ты научишься управлять своим ритуальным кинжалом, ты сможешь сознательно перекидываться в волка. Кстати, ты знаешь, что проклятие ликана принес в Британию именно Патрик, которого вы называете святым? Он первым проклял одного ирландского короля за то, что тот не хотел принимать христианство. Как бы то не было, я советую тебе сумку с вещами завязывать на ночь на шею. Иначе окажешься за мили и мили, без одежды, оружия, припасов.
- Не самый разумный поступок с его стороны. - Гарольд не спеша достал из сумки наручи. - В итоге в волков обращаются и христиане, и не христиане, и оборотни несут опасность христианским деревням наравне с любыми другими. - Он положил наручи на стол. - Вместе с мечом мне продали и их, уже даже не знаю, стоит ли их вообще надевать.
- Хм, - тут уж заинтересовался трактирщик, - генеральские.
Услышав его замечание к столу подошли и вояки, без спроса усевшись на свободные стулья.
- Да-а, - протянул Нис Ронан, - летели они тогда знатно. С ноги, должно быть, госпожа их запустила. О, а вот тут на оковке правого до сих пор засечка видна, когда генерал на него кинжал Койнаре поймал.
- И вмятины от зубов этой мерзкой лошади, на которой фомор ездил, так и остались, - задумчиво кивнул Винн Джодок.
- Как видишь, если они и прокляты чем-то, то только воспоминаниями, - улыбнулась Олла Деи.
- Лавочница сказала, что они мне нужны. Сказать по правде, я первый раз был в лавке, где вещи выбирают человека, а не человек вещи. - Гарольд стал неспешно надевать наручи. - Значит, Тростник и был тем, кто возглавил штурм и отомстил за трёх сестёр? И вы? - Он обратился к солдатам с нескрываемым уважением и даже лёгким восхищением. - Вы тоже были в том зале?
Олла с легким недоумением глянула на него и что-то пробормотала под нос.
- У тебя голова болит? - Участливо поинтересовалась она. - Я же говорила, что Сильный Холод и Ветер и воины покарали Койнаре. Сильный Холод и Ветер, Высокий Тростник - три имени одного человека.
- Ага, - хмыкнул Ронан, - только не штурм это был. Мы бы усохли, эту махину штурмовать. Перебросили кошки через стену - и марш-марш. Часовые только пискнули. Джодок-то в полку остался, а я был, конечно. А что, Рольд, верно ли девчонка эта твоя говорит, будто бы ты законника местного убил?
Так вот чего он должен был дожидаться в таверне. А солдат умел переводить темы. Он только собрался спросить не видел и не слышал ли он чего-нибудь полезного для снятия проклятья. Гарольд секунду молчал, затем вздохнул.
- Позавчера я плыл по реке, неожиданно с криком и плеском на берег выбежала девочка, вся в крови. Она молила о помощи, сказала, что грабитель зарезал её отца, а её саму попытался изнасиловать. Платье было разрезано. Затем на берег выбежал фэа. Он что-то прокричал на местном языке, которого я не знаю. Я остался стоять между ним и девочкой. Он бросился в атаку. Мы сразились - он чуть меня не заколол, я смог занять более выгодную позицию и тут Самхайд подкралась к нему сзади и кольнула в горло. Я добил его ударом в голову. - Гарольд вздохнул ещё раз. - Благими намерениями выложена дорога в ад. И я сделал по ней уверенный шаг. В общем - да, я убил.
- Ага, - согласился уже Винн Джодок, - а еще она говорит, будто бы это ты заставил ее убить какого-то там толстяка в переулке. И будто ты ее силой принуждаешь... ну, ко всему. А чтоб не сбежала, поишь снотворным. Это тоже правда?
- Нет. - Пожал плечами Гарольд. - Не правда. Я её и пальцем не тронул. Внезапно решил, что мне не нравятся злостные феи-убийцы. Вот она и взъелась.
Воины переглянулись, а Олла Деи вздохнула.
- Сумерка не несёт с собой грязи, пусть и безумна. Но я вижу и то, о чём вы договорились. Ты, Гарольд Брайнс, всё ещё намерен проситься в компанию, несмотря на то, что враждуешь с собой? Зная, что где нет равновесия - есть лишь кровь? Так, как договаривался вчера?
- Я не знаю. Как бы это самоуверенно не звучала, я был убеждён, что до завтрашнего утра смогу решить проблему с волчицей. Сейчас это не кажется возможным. Но и в городе мне лучше не задерживаться. Да и меч... - Гарольд отцепил меч от пояса прямо с ножнами и положил на стол. - Должно быть ты его узнаёшь, Ронан?
- Хороший меч, - задумчиво кивнул Нис, - даже жаль, что такой ублюдок... ну да дело не в мече-то. Ты бы сразу сказал, что хрень такая творится, спрашивали ведь - не злоумыляешь ли? А теперь чего делать? Мы даже амулетами волчиными не запаслись. Да и город... Ты ж ночевал тут. Весь город амулетом не закроешь.
Он не собирался обманывать вояк, а просто не подумал о таком исходе, но вышло, как вышло. Гарольду очень не хотелось впутывать кого-либо в свои проблемы. Даже Самхайд, хоть он и не стал думать о её безопасности ночью, не хотелось втягивать в бегство от демона и погоню за светочем. Даже перестав быть торговцем, Гарольд всё равно должен был постоянно с кем-то контактировать, у кого-то что-то выпрашивать, кому-то угрожать, кого-то благодарить. Стало даже хуже - он не делал ничего и сгорала деревня, пытался сделать лучше и сам убивал фэа. Но одно дело думать о безопасности других, влезая в чужие конфликты. Другое - рушить здания и угрожать фэа самому. Надо было просто стараться делать это по крайней необходимости, и минимизировать риски - спать не в одной комнате с Самхайд, проверять атам на прочность подальше от города, носить амулеты. Хоть Самхайд и было бы не так жаль, как, к примеру, Оллу. Безумная, она несла смерть и смерть же могла найти.
- Я не собирался обманывать и утаивать, я просто не подумал о таком исходе, но вышло, как вышло. Вина моя. - Грустно согласился Гарольд. Гарольд прислушался к шуму на улице. Надо было сходить и посмотреть, что там происходило, самому.

День пятый. Ночь

Переулок, из которого далеко тянуло запахом гари и странным, ни на что не похожим привкусом магии, был пуст. Давно уже наступила ночь, фонари здесь не горели, и только звёзды едва намечали холодным светом обломки, стыдливо заглядывали в обнажённый дом с провалившимся потолком. А ещё ночь принесла холод. Впрочем, возможно, дело было в излишках вырвавшейся на свободу магии. Переулок замер без движения, притаился. Разошлись зеваки, не бродила стража, да и для гуляк было, видимо, далеко от таверн и слишком мрачно. Только какой-то зверь, блеснув на Гарольда оранжевыми глазами, кинулся прочь, царапая когтями по камню и развалившейся немудрёной мебели, да в глубине второго этажа двигался волшебный огонёк, освещая щуплую низкую фигурку в то ли сером, то ли коричневом балахоне.
Последствия поражали своим размахом, но пришел он сюда зря. Ребёнок наверху, наверняка, остался сиротой, а теперь ещё и проклинал виновного. Можно, и вполне приятно было бы жить и без этой сцены. Гарольд развернулся чтобы уйти, но передумал и подошел ближе. А ведь раньше ему всегда казалось, что возвращение на место преступления - это выдумка.
- Эй, кто бы там ни был. Что тут произошло?
- Аааа! Он вернулся!
Голос, определённо, принадлежал ребёнку. Магический свет мигнул и погас, а едва различимая теперь фигурка метнулась в темноту. Спустя несколько секунд раздался грохот, словно упало что-то тяжелое.
"..." Теперь, видимо, весь город знал, что он был причастен к обвалу. Гарольд несколько секунд стоял. Хотелось просто развернуться и уйти, не узнавая, сколько человек погибло. Звук был такой, будто упал шкаф или вообще обвалилась ещё часть дома. Он полез наверх по камням и обломкам.
В полуразрушенном здании было темно, только отдающий холодно-синим лунный свет пробивался через рванные дыры в потолке и стенах. Он неуверенными холодными же штрихами ударял в проступающие из темноты вещи. Вещей было много, взгляд выхватывал то какой-то сундук, то половик, то покрытый пылью и обломками стол, то забитую в угол кровать. Квартира выглядела ухоженной и чистой, по крайней мере до обрушения, но всё в ней было расставленно, как-то неуклюже, по-детски. Подразрушенный пол не уставал скрипеть, пока Гарольд не наступил на какую-то книгу. Книг на полу оказалось много, они валялись то тут, то там, как подбитые утки, между потолочными балками и камнями. Ребёнок прижался к уцелевшей стене, куда не добралась разруха, а теперь не доходили и лучи. Можно было различить только мелкую дрожь. Гарольд поднял одну из книг, пролистал её. Языка он не знал, но в темноте были различимы силуэты рыцарей и принцесс, несколько тыкв.
- Твои родители погибли под завалом? - Сухим и оттого чужим голосом спросил Гарольд, ставя книгу на стол.
Теперь, когда глаза чуть привыкли к темноте, стало видно, что возле ребёнка на полу валялись полки вперемешку с остатками посуды. Видимо, они и произвели грохот. Маленький фэа же помотал головой и попытался вжаться в стену ещё больше.
Гарольд вздохнул. Считать внятным ответом это было никак нельзя. Он не знал, попробовать успокоить ребёнка и поговорить или просто развернуться и уйти. Что он вообще мог сделать, если девочка потеряла родителей? Даже продай Гарольд меч и наручи на многое бы не хватило. Взять её с собой он тоже не мог, тем более, даже после возвращения в Англию он должен был двигаться дальше, а приюты и монастыри были не лучшим местом, тем более для феи из другого мира. Да, сделать он ничего не мог, а просто мучать девочку расспросами, как Хизер, было лишним.Он взглянул на полуразрушенный потолок, в шепчатых ранах которого виднелась луна. Ну что тут можно было сказать и сделать? Хоть он и не предполагал такой реакции атама и ни о чём подобном никогда не слышал, вина была только его и искать других виновных было бессмысленно. Одним делом было бездействие к чужому горю, другим - быть виновником этого горя. Может у девочки были родственники за городом, а она не могла к ним добраться?
- Послушай. - Гарольд пытался говорить мягко. Всё холодало. - Этот взрыв, его устроил оборотень. Я слабый человек, и не могу ничего такого. Ты остался здесь один?
Явно забыв про страх, ребёнок возмущенно вскинулся. На вид ему или ей можно было дать не больше семи-восьми лет.
- Ты сама быть перевертыш! И взрыв ты быть тоже! Я тихо сидеть, долго жить, а теперь стена - не, дом - не! И книгу взял!
Говорил ребёнок не как незнающий языка, а как пришибленный, а внешность в Туата могла быть обманчивее, чем что угодно, где угодно.
- Кто-нибудь погиб под завалом?
- Rollon an Òr и Enya an Eun, - ребёнок с грустью поднял с пола разбухшую книгу, которая походила скорее на кипу драных страниц. - Уже не оживить.
Всё-таки без жертв не обошлось. Гарольд взял стул, поставил его возле стола и сел. Зачем ему вообще было всё это? Олла сказала потратить деньги на покупку свободы для кого-нибудь. То-есть как-то их потратить было возможно.
- Кем они были, были ли у них семьи?
- Ролло - викинг, знаменитый! - горестно ответил фэа, поглаживая изодранные листы. - А Эмма - принцесса. Он её у франков добыть в наложницы, но жена и священствы против были, так. А потом жену он убить, священство убить тоже, а на Эмме жениться. Хотя семьи тоже был против.
Гарольд ударил себя по лицу рукой.
- Слушай, путешественник в мирах, ответь внятно под завалами погибли люди. - Он сам не заметил, как зажестикулировал рукой. - Погибнуть кто-то? Человеко упасть под камня? Фэа лежать мертвий?
Ребёнок смерил его изумлённым взглядом.
- Ты - странное. Зачем неправильно говорить? И так трудно. Я сказать же, они погибли, - он поднял книгу и помахал в воздухе. - Может, ещё другие, я не всё найти. Плохо, что дождь скоро будет.
Захотелось вскочить, подойти к обрыву и указав пальцем, спросить ещё раз, но это бы ни к чему не привело. Гарольд попытался успокоиться.
- Давай я тебе помогу. - Он встал со стула и присел и стал собирать с пола книги, укладывая их на стол. - Послушай, там внизу, кто-нибудь лежал под камнями?
Ребёнок моргнул и задумался. Потом поднял глаза к заглядывающему в дыры небу и начал загибать пальцы.
- Внизу могут быть Сигмалл Абартах, Брес и Аэлла мак Элата, Ку мак Кинт, ещё, кажется, Иухар мак Туренн и Иухарба мак Туренн, хотя точно не знать. Может быть, ещё полковники с Маг Туиред?.. не видеть. Но после огонь и воды, наверное, всё равно?
Гарольду показалось, что он сейчас рухнет на пол. Он никогда не думал, что настолько не умеет разговаривать с детьми.
- Да, но у тебя немало осталось, даже учитывая пропавшие. - Он подкрепил свои слова, поставив ещё одну книгу на стол. Выглядело так, будто ребёнок жил только чтением. - Но я говорю о живых людях, как мы с тобой. Не о книгах.
- Они живые, - медленно и отчётливо проговорил фэа, словно маленькому. - Как мы. Может, даже больше. Тебя утешит, если умерло несколько десятков друзей, зато столько же осталось? А в каждой книге - много жизней.
- Да, я соболезную твоей утрате. "Павших не вернуть - новых книг не купить". Но откуда у тебя столько друзей и кто приносит тебе еду? - На что он только тратил время.
- Никто не приносить, - удивилось дитя. - Добывать. Твоя стена и крыша чинить?
- Я могу заплатить, но только этими деньгами. - Он достал монеты. Видимо, всё-таки повезло, и кроме книг, никто не пострадал. Чем не помощь нуждающемуся? Вряд ли Олла говорила о способе избавиться от денег, только с учётом возвращения в Англию. Конечно в Англии золото стало бы незаконным, но понять, откуда оно, никто бы не смог и там можно было бы им кому-то помочь. Скорее всего помочь ими кому-то можно было и в Туата, а это выглядело, как помощь нуждающемуся. Гарольд не искал в этом способ избавиться от деньг - он вообще подумывал закопать их за пределами города. И мимо разрушенного здания он мог просто пройти. Поэтому казалось, что деньги, которые будут потрачены на кров для ребёнка, проклятыми быть перестанут. - Они подойдут?
- Монета стена не чинить. - Упрямо проговорил ребёнок. - Монета потолок не чинить. Спать хотеть - дождь скоро. Как спать?
Но монеты, все же, сгреб. Не все - десять серебрушек. И остолбенел, увидев наручи.
- Вместо монет - дай? - Попросило дитя. - И крыша тогда не надо.

- Переночевать. - Задумчиво протянул ребенок. - А дальше? Не очень хотеть в таверна. А яд нехороший, ничего не чувствовать потом долго.
Близость к мечу была всё дальше, а лицо и руку надо было хотя бы промыть.
- Что-то кроме того, чтобы быть съеденной заживо. - Гарольд полез вниз.
- Почему ты говорить "съеденной", если я - мальчик? - Удивилось дитя. - А если жить потом нет где, и друзей нет, то как жить?
- Слушай. Я сломал тебе крышу, а не записал в клуб философов. - Гарольд слез с кучи обломков. - Но, если тебе это так уж важно - то в мире есть стони книг, которые могли бы стать тебе друзьями. И пока ты жив, у тебя есть шанс с ними подружиться. Так ты спускаешься, или делаешь осознанный выбор умереть? - Он поискал взглядом, чем бы вытереть меч. Под руку попалась грязная, рванная скатерть. Гарольд поднял её.
- Ну идти, - согласился ребенок, нагребая полные руки книг и увязывая их в какую-то торбу. - Глядеть, что завтра быть.
Гарольд вытер меч, с беспокойством глядя на онемевшую руку.
- Ну идём, ребёнок, который жить не может без книг. - Он выкинул скатерть на груду камней.

Таверна была пустой и холодной, из-за мрака зелёный превратился в болотный. Гарольд промыл раны специальным настоем и заказал еды, холодной, потому что печи на кухне уже потушили. Даже за едой мальчик не переставал возиться со своими книгами, а Гарольд в это время меньше ел, чем расспрашивал трактирщика. Лекарь был ему не по карману, да и осложнений после яда, по словам фэа, быть было не должно. Он начинал всерьёз уставать, и сонливость накатывала каждый раз всё с большей настырностью, а он всё больше боялся сна. Боялся не самой волчицы, Гарольд не вздрогнул, даже когда она кинулась на него. Он боялся испробовать человеческой плоти. Он уже убивал - и не раз, но почему-то казалось, что именно это и есть черта, за которой кончалась человечность. Дурные мысли подогревала и история о трёх сёстрах и коннахтском короле. Гарольд заказал комнату на одного для мальчика и выпросил покрывало для себя.
Ещё немного помучав трактирщика расспросами о работе и местах, куда можно было бы пристроить мальчика, он вышел на улицу и не меньше двадцати минут искал достаточно заброшенный дом с плоской крышей. Во время поиска появилась идея обокрасть какую-нибудь квартиру и дать мальчику денег на ремонт, но Гарольд передумал. Видимо, обрушение дома было его преступлением и преступно полученными деньгами исправить его было нельзя. Да и ничего в этом хорошего не было, хоть работа на пол дня и вряд ли бы дала достаточно денег, даже для пути. Хорошо, что он забрал у ребёнка серебряные монеты. Когда он залез на крышу, по дороге чуть не свалившись и не разбудив хозяев, Гарольд чуть загнул штаны и рукава, положил сапоги в сумку и привязал её к шее, на неё же лёг. Сознание то вспыхивало, отгоняя сон, то снова тухло, уступая усталости. Одеяло ничуть не грело. Волчица, она была красива, завораживала переливом стихий и должна была пугать своей почти человеческой улыбкой, но не пугала. Гарольд не знал, как найти к ней подход и как подчинить оборотня своей воле. Хотя, наверное, ошибка была в самой идее подчинить. Он достал атам и несколько минут держал в руке холодное железо. Надо было договариваться и относиться, как к равному и разумному. Он не мог дать волчице того, чего она хотела, но и не мог узнать других вариантов, пока не говорил с ней. Надо было спать, завтра он хотел встать за час до рассвета и потренироваться с мечом.

В хижине оказалось полутемно и на удивление уютно. Мебели в комнате не было вовсе, её заменяли разбросанные подушки разных форм и размеров, и толстые коврики. В углу виднелась конструкция, больше всего похожая на гнездо из одеял, заваленное грудами ленточек. Часть лежали отдельно, часть составляли завершённые и не очень цветные узоры. Янтра плюхнулась на толстую подушку в виде оранжевой овцы и задумчиво потрепала её за длинные мохнатые уши.
- У меня действительно есть работа. Без которой я не могу делать свою работу, а если я не делаю свою работу, я и не работаю, правильно? Точнее, работаю, но не там, а здесь, а здесь - не совсем так, как надо. Половинчато, да? Третично?
- Может быть. - Кивнул Гарольд, рассматривая пёстрое гнездо, комната многим напоминала домики в сгоревшей деревне. Видимо, что-то мешало фее работать в мастерской. Что-то с чем мог помочь только не местный. Почему? - И что же мешает вам работать там, и вынуждает оставаться тут? С чем я могу вам помочь?
Несколько секунд фея молчала, ласково водя завиткам шерсти на овечьих ушках. А потом заговорила еле слышным шепотом.
- Просто... там завелись ОНИ.
Гарольд долгие несколько секунд ждал продолжения рассказа, но его так и не последовало.
- Кто они? - Он тоже говорил тихо. - Крысы? - Если бы в лавке завелись какие-нибудь противные твари и лавочница не хотела портить себе репутацию, поиск не местного, стал бы понятен. - Знаете. - Он потёр руку. - Они в этом городе совершенно обнаглевшие.
Янтра потрясла головой.
- Нет! Крысы мастерскую и лавку не трогают. Им не нравится серебряная пыль - давятся и дохнул. Нет, всё куда хуже. Они... эти мерзкие твари грызут украшения! Как я могу продать погрызенное кольцо?! Кулон? И ведь не целиком, надкусывают! Мерзкие, гадкие... - она ещё больше понизила голос с выражением лица весьма мучиническим. Гарольд расслышал только окончание слова. - ...кси.
Не глазеть на фею было непросто, почему-то все они были очень симпатичными и не очень одетыми.
- Действительно, ужасно - Посочувствовал Гарольд. У тварей, должно быть, были невероятно крепкие зубы, крепкие и острые. А Гарольд, ещё вчера окончательно для себя решил, что временами лучше один крупный противник, чем куча мелких, пытающихся выгрызть ему глаза.
- Они нападают на вас, когда вы пытаетесь войти в мастерскую?
- Я туда не вхожу, - расширила глаза Янтра. - Там же ОНИ!
- Понимаю. - Гарольд опять почесал онемевшую руку, вроде бы уже и не надеясь, что она начнёт чувствовать. - Как они выглядят? Чем питаются, кроме украшений? Сталкивались ли с ними в этом городе до этого, и как выводили? Ну, и самое главное - сколько вы готовы заплатить? - Времени ходить вокруг да около не было - надо было закончить к обеду, ну или остаться без денег.
- Ну откуда же я знаю, - фея всплеснула руками, - чем они там еще питаются. А заплатить я готова двадцать серебрянных. Или украшение на выбор. Или сами скажите, чего хотите.
- Я бы взял половину денег, если бы вам вдруг понадобился подмастерье или помощник лет десяти. Если нет, то двадцать монет меня устроят. - Гарольд сел поудобнее. - Так что насчёт того, как они выглядят и прочего? Появлялись ли в городе до этого, и если да - то как с ними боролись? Шумят ли, если да - то когда и как?
- А подмастерье мечтать умеет? - Осведомилась Янтра.- И сколько он ест? Ест ли мясо? Девственник?
- Давайте я просто его к вам приведу, как закончу работу, и вы сами посмотрите и обо всё спросите? Так я точно ничего не приукрашу, да и вы всё сами увидите. - Гарольд хотел спросить, при чём тут девственность, но не стал - не было времени. Правда, ещё не факт, что мальчик захотел бы становиться подмастерьем. Но и Гарольд не собирался таскаться по всему Туата, выбирая угодную пострадавшему работу. А фея выглядела вполне доброй.
- Ох. Ну, право же... Впрочем... Хм.
Выдав эту тираду, Янтра призадумалась и принялась поглаживать свою овечку.
- Ну-у, - протянула она, не отрываясь от этого занятия, - хорошо. Ступайте же и, прошу вас, тише. Это такой стыд, когда ОНИ в лавке.
- Хорошо, постараюсь. - Очевидно, внятного, детального ответа он бы не дождался и к вечеру. Оставалось только взглянуть самому, и надеяться, что ему не отгрызут нос.

Маленькая мастерская некогда была очень уютной. Большой стол с узкими шкафчиками, наборы стёкол разной величины, изящный станок для огранки, тиски, наборы крошечных инструментов. Шкаф с изрядно погрызенной, но, кажется, не насквозь дверью. Несколько ламп, которые теперь валялись на деревянном полу, и большое окно за спинкой кресла, должно быть, давали достаточно света. Если Гарольд не ошибался, выходила эта сторона дома за закат. Перед стеклом висели вышитые оранжевые занавески. А в уголке рядом со столом ювелир когда-то устроила постель, похожую, наверное, на ту, что Гарольд видел в её доме. Теперь обрывки тряпочек устилали пол, а вместо них в стеклистой паутине замерло большое, в рост Гарольда, гнездо из плотного материала, похожего на каменную крошку. Радужное, словно собранное из самоцветного стекла гнездо выглядело полупрозрачным, и внутри двигались смутные тени. Поверхность его усеивали норы. Но рассмотреть внимательнее Гарольд не успел.
Из-под стола раздался скрежещущий шорох, и на столешницу вспрыгнуло странное существо. Больше всего оно походило на зеленовато-серого богомола длиной в палец, с похожими на листья крылышками. Передние лапки заканчивались тонкими лезвиями, но больше всего поражала голова, которую делила надвое огромная пасть, полная белых острых зубов. Существо затрещало крыльями, пригладило шипы на задних лапках и уставилось на Гарольда маленькими чёрными глазками, не моргая.
На разумное оно никак не походило. Гарольду уже досталось от вихря, хоть раны были не серьёзны, а скорее неприятны, но быть ещё и покусанным совсем не хотелось.
- Вы меня понимаете? - Прошептал он, готовясь убегать, на ходу отбиваясь плетёнкой. В Туата могло быть всё, и если змеи умели петь, а волки разговаривать, отчего бы этим тварям остаться обделёнными?
Пикси оглядел Гарольда, поочередно наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, и зевнул во всю пасть. Оказалось, что зубов там не один ряд, а три, если не четыре. Затем загудели тонкие зелёные крылья. Существо повисло в воздухе и издало сложную высокую трель, похожую на свист того молодого михаилита, Свиристеля. Словно в ответ из верхней норы в гнезде выглянула ещё одна округлая хитиновая головка. Следом ещё и ещё. Гарольд рванул из комнаты, как ошпаренный. Миролюбие закончилось, надо было найти способ перебить тварей. По крайней мере, он узнал, что они не едят материю и, по всей видимости, не обладают разумом. Если пикси за ним и гнались, то Гарольд оказался быстрее, захлопнув дверь лавки снаружи.

- А это так все люди ходят? - ребёнку-фэа на вид было лет шесть, и смотрел он с искренним любопытством, оглядывая одежду и волосы Гарольда, усыпанные сверкающей на солнце пылью. - Новое украшение, да? Никогда не видел! Красиво как! Я тоже хочу!
- Так ходят только самые глупые из людей. - Гарольд запер дверь и быстрым шагом начал обходить лавку дальним кругом, стряхивая по дороге пыль и следя, чтобы ребёнок не поплёлся за ним. Он привлекал слишком много внимания, и ещё хуже было бы, если бы твари вылетели за ним на улицу и накинулись на прохожих, в том числе и на ребёнка.
Фэа, впрочем, взгляды не смущали. Он настырно, вприпрыжку, шёл следом, не переставая говорить.
- А почему глупые? А как это получилось? А тётя Янтра теперь всех так будет? А я думал, её в мастерской нету, и вообще она дома мёд... ме-ди-ти-ру-ет. Ой, а что это было?
В стекло окна, рядом с которым они как раз проходили, что-то стукнуло изнутри и свалилось вниз. Раздалось приглушённое шебуршание.
"Курва мать". Раньше Гарольд просто не обращал на детей внимания, теперь они начинали ему всерьёз надоедать. Ладно твари, гнездо которых он собирался разрушить, этих хоть можно было бить. Он присел напротив ребёнка.
- Тебе показалось, а тётя Янтра и дальше медитирует. Это не она меня так, а я сам себя, а ты почему не с родителями? Почему ходишь по переулкам за незнакомцами? Почему не здороваешься перед тем, как заговорить? Ты знаешь, что это нехорошо и хорошие дети так не делают? Воспитание очень важно, когда ты вырастешь - тогда поймёшь, а пока надо слушаться. А ну-ка давай, иди отсюда, невежливо так идти за людьми.
- О! - Глаза ребенка округлились от восторга. - А что показалось? А зачем ты себя так? А как ты себя так? А зачем с родителями? А почему нельзя? А зачем здороваться? А как хорошие дети делают? А что такое воспитание? А когда вырасту? А что пойму? А как пойму? А зачем слушаться? А кого? А куда идти? А за кем вежливо?
В окно постучали настойчивее, а затем сквозь витраж начал слышаться мерзкий скрип, будто грызли стекло.
"Курва, курвы, матери курвы. Запороть всё из-за ребёнка?!" - Гарольд встал и быстрым шагом ретировался, удаляясь подальше от стекла. Не стоило провоцировать гадов. Отойдя подальше, он остановился.
- Слушай сюда: или ты сейчас убежишь отсюда или я всыплю тебе ремня, больно. - Говорил он серьёзно. Гарольд очень сомневался, что этой девочке ещё не прилетало.
- А как можно всыпать ремень? А куда его всыпать? А где у тебя ремень? - Не унималось дитя, с интересом косясь на окно, откуда звуки раздавались все громче. - А куда бежать? А куда слушать? Ну где ремень-то? Он невидимый? Ой, а кто там внутри?
Всё шло совсем не как надо, и этот ребёнок, надоедливый до предела... На глаза попалась лавка, где он вчера купил себе одежду. Гарольд рванулся туда.
Он попросил удивлённую фэа принести три полотна, параллельно пытаясь уговорить её присмотреть за ребёнком. Не вышло - лавочница наотрез отказалась и не хотела ни о чём слышать. Схватив полотна и расплатившись, Гарольд вышел на улицу. Скоро его должны были кусать. Он сел на корточки перед девочкой.
- Ладно, я вижу тебя не может оставить безучастной происходящее. В той лавке открылся портал в другой мир, в котором живут Сократ и Прометей - злейшие создания. Ты слышала треск стекла? Это они пытались вырваться из лавки. Я должен их остановить. Материал мне нужен для маскировки. Весь город может быть разрушен. Я попробую с ними сразиться, но даже одолей я этих двоих, за порталом всё равно останутся ещё более гадкие Клайвелл, Гудашь, и Пантилемон. - Говорил Гарольд быстро и серьёзно, несколько раз обеспокоенно посмотрев в строну лавки. Тут даже играть не приходилось. - Я пытался не втягивать тебя в это, но теперь... - Он переиграл вздыхая. - Ты можешь помочь мне с этим?
Девочка уставилась на него круглыми глазами.
- Прометей?! Кажется... это же он отравил орлов собственной печенью?! Ух ты! А что делать? А посмотреть на них можно будет?! А почему здесь? Почему Ворона не закрыла путь?! Может быть, её призвать?! И Хозяйку Рощи! И Великую Королеву!
- Нет, мы справимся, тем более, если ты мне поможешь. Клайвелл - это бельмо на глазу человечества, это чудовище, этот гад, он хитёр и опасен, но и против него есть средства. Ну так чт,о ты поможешь мне? - Откуда только она могла знать о Прометее? - Сейчас всё зависит только от тебя, мы не можем терять времени. Вместе мы засунем этого гадкого кон... конбрехита обратно в его грязную дыру. Я знаю, это нехорошо втягивать тебя во всю эту историю, но кто, если не ты? Решайся, ты готова рискнуть и вмешаться во всё это? Но знай, если решишь отказаться, от тебя зависит судьба всего города.
Ребенок в кои-веки молча кивнул и уставился на него выжидательно.
- Нам нужно заклинание, чтобы закрыть портал. Сколько бы гадов не было, если его закрыть, мы сможем просто перебить оставшихся, не боясь новых, смекаешь? Но и с этим не всё так просто. - Гарольд опять наигранно вздохнул. Надо было уже заканчивать. - Ещё вчера заклинание показало свою силу, разрушив одно из зданий. Наверное, ты слышала об этом. Я нашел это место и книги, в одной из которых должны быть спрятаны эти чары. Сейчас они у одного мальчика в таверне, где всё зеленым зелено. Надо отыскать эти книги и принести во двор к Янтре. Возьми мальчика с собой, пусть тащит книги. Если не захочет - заставь. И не забывай, миссия поручена тебе - ты главная. И самое важное, - Гарольд стал ещё серьёзней. - Обходи стороной большие тени и колодцы, Клайвелл любит кидаться на детей из них. Со своими мерзкими щупальцами и восемью головами, и сотней зубов в каждой. Как доберётесь - ждите меня там. Ты всё поняла, избранная? - Гарольд многозначительно положил руку на рукоять. - У нас совсем не осталось времени.
- Восемь голов, ух ты! - восторженно вздохнула девочка. - И в глазах, небось, по восемь зрачков? Надеюсь, он появится на ритуале! Я мигом! Не убивайте всех без меня!
- Поторопись, но избегай теней! - Гарольд вскочил и ринулся к лавке, на бегу обматывая лицо полотном.
Внутри почти ничего не изменилось. Пыль так и лежала барханчиками там, куда её смёл вихрь, коврики лежали там, где их сдуло, а окна остались целыми - почти. В дальнем окне виднелась небольшая дыра, и два пикси с неподдельным энтузиазмом трудились над её увеличением. Теперь, когда кусок был уже выгрызен, дело шло быстрее. До этого, вероятно, даже выступающим вперёд зубам было тяжело зацепиться за гладную поверхность, но теперь стеклянная пыль сыпалась на пол почти непрерывно.
Гарольд попытался уловить поток воздуха между дверью и дырой в стекле. Хотя бы крошечный, чтобы уцепившись за него и вытянуть с улицы, через дверь, что-нибудь побольше, но ничего не вышло - дыра всё ещё была слишком мала, по сути, не отличаясь от мелкой щели. Комната так и оставалось болотом, в котором он ориентировался не на много лучше прежнего. Стаскивать жижу к одной точке было нельзя, почему-то она летела к этому месту по дуге, создавая что-то вроде водоворота, да и гадов надо было прибить к углу между полом и стеной всего одним сильным потоком. Он завёл правую руку за голову, распространяя крупицы силы слева и сверху от себя, чувствуя их как часть тела и даже лучше. Те сначала единичными крупицами - бусинками заблестели за спиной, растеклись, наполнили воздух, напоминая той пчёл. Когда Гарольд почувствовал над собой достаточно тугой сгусток он резко махнул рукой, направляя его на гадов, так, чтобы прижать тех к полу.
Получилось немного сильнее, чем он рассчитывал. Поток выгнулся, напоминая пружину и ударил по тварям так, что те и ёкнуть не успели, разлетевшись по полу, стенам, но преимущественно - Гарольду, гадкой, вонючей слизью. От вони даже стало дурно. Захотелось сплюнуть, но он не рискнул открыть рта - казалось, всё лицо было измазано в вонючих потрахах. Ушло немало сил, и Гарольд явно переборщил, но для первого раза - было вполне сносно. Только вот слизь... Он даже не стал стряхивать её с себя, чтобы не терять времени и сразу пошел в комнату с гнездом.

Река, где-то далеко от Семиречья. Ближе к вечеру.

Лодка с косым парусом рассекала узкой грудью речную гладь, вспугивая на берегах длинноногих, белокрылых цапель, разгоняя ряску и огромные, беловато-розовые кувшинки. Изредка хлопала хвостом по воде огромная... рыбина? Ящерица? Крокодил, наподобие того, что подарил османский султан королю Генриху? Солнце палило немилосердно, но вояки не обращали на это внимания. Винн Джодок возился у паруса, ловя ветер, напевая песенку:
- Мы все солдаты, мы любимцы короля!
Под нами стонет, прогибается земля.
Мы любим пить и воевать,
Красоток пышных обнимать,
Но все же больше всех мы любим короля!
А когда ветер утихал - ему помогал Нис, заливистым свистом встраиваясь в куплет. Он сидел на задней банке лодки, со взведенным арбалетом, ленивым, но цепким взглядом посматривая на небо, воду и прибрежные кусты. И становилось ясно, что эти двое путешествует так не в первый раз. Птицы заливались щебетом так, будто решили напеться на всю оставшуюся жизнь. Они щелкали, свистели, выводили трели, а когда Ронан принялся их передразнивать и вовсе получился концерт. Джодок слушал все это, улыбаясь, поймав хороший, быстрый ветерок.
Гарольд с удовольствием вдохнул слегка отдающий тиной речной воздух. Вот так, казалось, он ни плавал не меньше десяти лет. Тело, выпустившее почти все силы, сейчас дремотно развалилось, как после дня тяжелой, но полезной работы. Усталость была приятной, Гарольд завёл руки за голову, уперевшись о добротный борт лодки. Он чувствовал больше чем обычно - ветер, звуки с камышовых берегов, плеск воды, натянутость паруса, дыхание - своё и ещё двух людей, новая одежда, дерево под рукой, сила, потихоньку наполняющая его тела, как родник наполняет колодец, и всё вокруг... Не только потоки ветра - холодные, пикирующие на землю, горячие - взмывающие ввысь, обычные, плывущие почти параллельно тверди, он чувствовал весь массив воздуха вокруг, всю его огромность и высоту, огромный мир. То что ещё в лавке он неуверенно нащупывал, сейчас казалось всё более понятным и видимым. Плыть было приятно еще и потому что, в этот раз, хоть и не без разрушенного здания, он ощущал какую-то завершенность. В кой то веке Гарольд не убегал из горящего здания, прихватив, что успеет и не плёлся ограбленный властями или разбойниками, а спокойно плыл дальше. С ним много всего случилось и должно было случится, но сейчас. Ветерок подул раздувая волосы, и наполняя тугой парус. Сейчас он просто плыл.
- Здесь чудесная природа - улыбнулся Гарольд, - Но судя по твоему взгляду, Нис, не всегда дружелюбная. Тут водятся какие-нибудь опасные рыбины? - Плыть вот так вот, с солдатами, было тем более замечательно, потому что он мог позволить себе расслабиться, мог отдохнуть. В городе амулета так и не нашлось, так что с атамом надо было поскорее что-нибудь делать. Гарольд бы попытался достать его и попытался почувствовать внутренне течение силы, может быть его самого, но не сейчас, не на лодке, ни когда он так устал.
- Чего тут только не водится, - проворчал Ронан, отвлекаясь от своей переклички с птицами, - и рыба, и птица, а уже если ящерица какая поганая встретится... Ты это, Рольд, не к теще на эль пришел, хоть удочку бы закинул.
Гарольд кивнул, поднимаясь.
- Идея хорошая, а то что-то я совсем разлёгся. Хоть будет что перекусить. - Он взял удочку. Не рыбачил он тоже, казалось, десятилетие. - Рыбы тут должно водиться немало - с деревнями, как-то совсем негусто. - Гарольд разобрался с удочкой и забросил поплавок в воду. - А ведь Семиречье - достаточно большой город, обычно такие окружает хотя бы стайка поселении.
- Это если ты не умеешь ходить рекой, - хмыкнул Джодок. - Вода - кровь Туата, она может вынести куда угодно. На кой нам деревни, если нужна именно та вода, что течет к лагерю?
Ронан снова залился свистом, но птицы уже умолкли и чирикали ему в ответ как-то неохотно и лениво.
- Да я скорее просто о заселённости, в местах откуда я родом, не так просто проплыть такое расстояние и не наткнуться на деревню, даже на несколько деревень... Город или хотя бы хутор на пути дали бы возможность, поискать амулет или человека, знающего, как обращаться с атамами. - Гарольд поправил удочку. - А при чём тут ход по реке я, если честно, и не понял.
Ронан пожал плечами, не отпуская паруса, который наполнялся все больше.
- Вода ведь разная, хоть одна и та же. Одна течет туда, другая - сюда, третья вообще наоборот. Главное, понимать, какая тебе нужна. А там тебе и деревня, и лагерь, и рыба, клюющая, кстати.
Гарольд резко повернулся к удочке, повёл ею, осторожно, чтобы не порвать леску. Через несколько секунд, он, не отводя взгляда от воды, продолжил.
- Деревня - это ведь ориентир. Хоть местная безлюдность и хороша - меньше людей, меньше шанс, что оборотень кого-нибудь загрызёт, обратись я в него, деревни - это и ориентир. Жители могут указать путь, хоть бы к реке. - Гарольд вздохнул. - Хотя я бы не отказался от города и специалиста, который помог бы убрать эту заразу.
- А что, - удивился Ронан, на мгновение отвлекаясь от созерцания кустов, - реку можно не найти?
- По-моему можно. - Гарольд пожал бы плечами, но не успел, рыба подплыла достаточно близко и он почувствовал, что можно подсекать. Под самой поверхностью воды показалось движение, затем тишину прервал плеск воды и в лодку упала красивая, огненно-красного цвета рыба. - Особенно, если окажусь в глухом лесу за пять-шесть миль от воды. - Гарольд, осторожно, чтобы не быть укушенным, вытащил крючок из пасти рыбы. - Хотя, может у вас, какие-нибудь армейские приёмы? - Он промыл крючок в воде и заново закинул поплавок.
- Да какие приемы, - Джодок становился все немногословнее. Впереди слышался шум водопада, а над лесом поднимался светлый, почти прозрачный дымок и пряно пахло жареным мясом. - Река всегда есть, даже если ее нет.
Гарольд пожал плечами и тоже прислушался к звуку и ветру. Потоки поблизости исчезли, как будто их и не было, не осталось ни одного, кроме того, что дул в парус. Он вытащил из воды и отложил удочку. Обрыва впереди не чувствовалось - массив не изгибался, уходя вниз. Гарольд опёрся спиной о борт так, чтобы скользнуть вниз в случае обстрела, и внимательнее пригляделся к берегу, от которого шел дымок. Настороженность вояк передалась и ему - они были местными, и если легионеры опасались чего-то в этих лесах - то Гарольд опасался тем более. Дискомфорта добавляло и непривычное отсутствие сил, противоречивость ощущений от воздуха и слуха, отсутствие порывов ветра.

14 февраля 1535 г. Бермондси. Таверна "У Гарри". Очень раннее утро.

Зубастый мороз ударил в лицо, а Гарольд замер на месте, бегая по переулку взглядом. Он на самом деле оказался в Англии, причём, прямо в Бермондси. Конечно, этого он и добивался, но вышло всё как-то неожиданно и быстро. Родина, по крайней мере переулок, показалась гораздо тусклее страны феи, безразличней, но понятнее. Страна фей закончилась, мгновенно исчез город, легионеры и жрица, мальчик и лавка, грязная от гадов. Он как будто проснулся. Но на поясе все так же висел чёрный меч, за поясом всё так же был атам, дорога всё так же вела в Ирландию. Ну, а сейчас он собирался получить свой гримуар, Гарольд пробрался через сугробы и вышел на главную улицу. Это была Англия и сукины дети, которые его ограбили и к которым следовало относиться не как к людям и фэа в Туата, которые в большенстве своём не думали, как бы пришить или обобрать первого встречного.

Утром в таверне было безлюдно и тихо. Гарольд поговорил с трактирщиком о комнате, попутно узнав число, и сел возле огня. Просто не верилось, что пятнадцать минут назад он плыл по реке, меж сочных зарослей, а теперь сидел в Бермондси, в том самом Бермондси где начались, не заканчивающиеся по сей день, проблемы. Одежда совсем не подходила для зимы - Гарольд вздрогнул и протянул руки к огню, черпая силы и тепло. Надо было немного отдохнуть, снять напряжения и набраться сил. Он почувствовал себя ещё беспомощнее чем обычно, когда оказался перед лицом опасности без сил в запасе. Хотя, с магистром вряд ли помогли бы и силы. А Циркон со своим отрядом, видимо, немало потаскались по лесам, выслеживая Гарольда. Наверное, это было его обязанностью, как мужа Бадб, и хоть магистр в целом говорил правду, Гарольда его слова задели. Были неприятны обвинения в недомыслии, тем более от защитника, который, видимо, тоже со своей задачей не справился. Выходило, что богини ссорились, а Гарольда обвинили в том, что он не успел исправить последствия. Впрочем. Он вздохнул. Все эти пустые перепалки не вернули бы фэа, и не исправили бы их мук и страданий. А деньги... деньги не держали их в этом мире, и не причиняли боль, как меч сёстрам. Они пачкали только самого Гарольда. Да, он был виноват в том, что не спас деревню, но не богиням и их представителям было об этом говорить - сами не лучше. И, тем не менее, деревни было не вернуть...
Кто-то вошел в таверну, и Гарольду стало некомфортно сидеть спиной к незнакомцу. Он поднялся и пошел наверх. В любом случае, жаловаться было не на что - обошлись с ним мягче некуда. Одежда была в полном порядке, вся, что он оставлял. Гарольд переоделся, аккуратно сложив крысиный наряд в сумку. Тут-то ещё могли подумать, что он работает крысоловом, или ещё кем в этом роде. Раскаяться? Может быть - во многом он был неправ, но вместо самобичевания лучше было чем-нибудь заняться.

Город медленно просыпался, каменный домик, за каменным домиком. Один за другим горожане выбирались на улицы, хмурясь по утру. Все расчищали улицу у своих порогов, спешили на работу, по делам - Гарольд, как обычно, шел в никуда, но зачем-то. Он был одним из многих в этом городе, и редкостью среди многих, потому что был один. Облака кружили по кругу, прижимаясь к горизонту, домики сливались в сплошные каменные полоски, лица прохожих смывались, люди превращались в фигуры и костюмы. Он никогда не упивался чувством безнаказанности, никогда не получал от него особого удовольствия. По крайней мере, Гарольду нравилось так думать. Он чуть не столкнулся с прохожим - красноносым мужчиной в рванной куртке, машинально извинился и пошел дальше. И какое значение должно было иметь - наказали его или нет, преступление - оно и есть преступление. Но разница всё-таки была. Потрескавшиеся трубы замечтали почти прозрачным, но тяжеловатым дымом. Отсутствие наказания вырывало что-то из мирской суеты, из обид и оскорблений, из злости и радости. Возносило, что-то над этой суетой. Так было с деревней, так было с сёстрами... Всё это казалось бесконечным горем, при котором уже не уместны допросы и суды. Горем, при котором все молчат, сняв шляпы и опустив головы. Зимняя одежда показалась тяжелой, а по сравнению с нарядами фэа, ещё и грязной, неказистой.
Гарольд вышел из города, заснеженные долины и леса, вставшие льдом речки, колюще синее небо заставляли щуриться. Он шел дальше, по извилистой дорожке, скрипя снегом, дыша паром. Не было в Англии человека, который бы обрадовался его возвращению, так словно и возвращаться не стоило. Может быть зря он не взял с собой Хизер, может быть зря не уговаривал Самхайд. Две совершенно разные девочки, одна чистая и вымытая, яркая, но отдающая кровью, другая грязная, выжженная, но пахнущая цветами и травами. Заходить к родителям не хотелось. Ему бы обрадовались, но Гарольд как будто пачкал всё, к чему прикасался. И Вальтеру другом он так и не стал, как швед не стал другом для него. Гарольд вышел к реке, где было на удивление людно - а значит место не подходило - кто-то катался на санях, кто-то спешил, кто-то прогуливался. Он пошел вдоль берега. Не с кем было поговорить о том, как стоило сделать и куда стоило идти. Некому было рассказать о мире, в котором он побывал. А может, человек в такие моменты и должен был остаться сам? Гарольд вышел к месту, где стрижи облюбовали обрывистый берег, изрыв его десятками норок. Замёрзший песок под ногами был перемешан со снегом.

Гарольд выдохнул серым паром, тот на мгновение застыл в воздухе и рассыпался под неожиданным порывом ветра. Ветер же растрепал волосы, натягивая их, как парус, обжег красное лицо. Под порывами же забилась и темно-зеленая юбка. "Вроде бы вначале её тут не было". Гарольд стоял, тяжело дыша и сжимая рукоять меча. Ветер всё пытался сорвать с него одежду, в стороне в такт билась юбка. Юбка стояла у обрыва. Выше её была ярко-голубая накидка, ещё выше были светлые почти белые волосы и венчали всё красивые, голубые глаза. Девушка лет пятнадцати глядела на замёрзшую реку.
- Вам что-то нужно? - Меч скользнул в ножны. Рука, почти доведённая до судороги, не смогла расслабиться. С ещё одним выдохом вышли последние силы, и тело пропитала приятная усталость. Девушка была красива, но ветер как будто унёс всю её привлекательность, оставив только голую красоту.
Девушка взглянула на него.
- Нет. Я просто пришла. Просто смотрю. А вам?
- Нет. - Пожал плечами Гарольд, невольно щурясь и слегка улыбаясь из-за солнца. Ветер не стихал, тем не менее, не путая, капля за каплей, наполняющие опустошённую голову мысли. У него было много дел, а девушка выглядела какой-то опустошённой... - Я просто упражнялся. Место подходящее - тихое и красивое. - Гарольд поднял остывший тулуп, так, чтобы не показать атама. - Только вот не совсем безопасное. Не моё дело, но я посоветовал бы вам быть осторожнее. Тут водятся отвратные змеи. - Девушка не выглядела так, как будто пришла к обрыву просто так, и так будто её волнует опасность.
- А ещё летающие зубастые твари, феи и призраки, - кивнула девушка. - Зачем тогда вы сюда пришли, если боитесь змей? Не говоря о призраках. Они ведь страшнее, правда?
Гарольд задумался, не зная, воспринимать ли слова девушки всерьёз. Решил, что пока нет.
- Вы знаете, призраки меня ещё не кусали, так что, наверняка сказать не могу. А пришел я сюда, потому что махать мечом в городе - не лучшая затея. У законников аллергия на машущих мечом, а местный так и вовсе посадил бы меня просто для профилактики, - он улыбнулся.- Меня зовут Гарольд Брайнс, а вас?
- Мэри. Вы хотите, чтобы вас покусал призрак? - удивилась девушка, склонив голову набок. - И вы - преступник? Знаменитый?
Гарольд ещё раз задумался - был ли он преступником? Какое значение вообще несло это слово? Вредил ли он людям? Собирался ли навредить Мэри? Гарольд не знал, но в любом случае, признаваться в своих преступлениях первой встречной в Англии было нельзя.
- Нет - ответ звучал почти уверенно - не преступник. Меня амнистировали. А укусов я всё-таки попытался бы избежать, хоть у меня это и скверно выходит. - Он надел тулуп - тело начинало остывать. Гарольд всё не мог понять, зачем девушка пришла к обрыву. Любовь? Горе?
- А вы? Люди не так часто ходят и смотрят просто так.
- Это потому, что я не человек, - спокойно ответила Мэри. - Вот и хожу. Ловлю фей, ищу мужчину. На самом деле меня здесь вообще нет. Я вам кажусь, Гарольд Брайнс. А почему не преступник, если амнистировали, а не оправдали?
Гарольд с сомнением осмотрел девушку, чего-то в ней не было.
- Если говорить о правосудии - то оно меня больше не преследует. А если вы спрашиваете о моих ощущениях... - Он снова задумался и ответил честно. - Я не знаю. Да и какой преступник признается, что он преступник? А вы? - Он не понимал. - Вы ищите кого-то конкретного? Знаете, обычно девушки, которых я воображаю, не отвлекаются на других мужчин.
- Я не говорила, что меня вообразили именно вы, - Мэри подошла к реке, почти ступив на лёд. Пошевелила снежок носком сапожка, и подняла за перепончатое крыло тушку странной коричневой твари с длинными клыками. Посмотрела на неё с некоторым сомнением. - А зачем тогда законнику вас сажать в тюрьму? Заранее? Это ведь неправильно. Вы считаете местного законника неправильным?
И при чём тут вообще был законник?
- Нет. - Пожал плечами Гарольд. - Дальновидным. Ничего против Клайвелла я не имею, тем более недавно он мне помог. Как раз с амнистией. А вы знакомы с констеблем?
- Меньше, чем хотела бы, - Мэри уронила крылатое создание и вздохнула. - Здесь снова нет ни фей, ни нужного мужчины. Но мне теперь интересно, зачем вы воображаете девушек, и что с ними делаете?
- Это русская фигура речи, не обращайте внимания. - На всякий случай оправдался Гарольд. Он взглянул на реку. Разговор вроде бы был пустым, а вроде бы и даже важным... - А зачем вам феи и с чего вы решили, что они тут водятся?
- Это волшебное место. Вы разве не чувствуете? - девушка описала рукой плавную волну. - Иначе бы меня здесь не было. Где им ещё водиться? А зачем? Тоже странный вопрос. Вы не любите сказки?
Воздух вокруг девушки, действительно, преломлялся как-то странно... но назвать место особенным? А ведь Гарольд и сам не понял, почему выбрал именно его.
- Не то чтобы. Просто обычно люди чего-то хотят - исполнения желаний, удачи, совета. - Гарольд поправил на себе одежду. - Или вам просто интересно?
- Здесь хлопают паруса под жарким ветром, - мягко заметила Мэри, и сделала шаг на лёд, не глядя на Гарольда. - Путаются в них крики птиц, пахнет горячей смолой и деревом, а мальчишка в вороньем гнезде высматривает гавань. Мне просто интересно, господин Брайнс. Потому что жизнь - это чувство. Не исполнение желаний.
- Да. - Согласился Гарольд, погружаясь в воспоминания. - Я тоже люблю натянутые паруса и запах смолы, многолюдность корабля, скрип досок... И всё-таки тут я искал именно тишины и спокойствия, и я их нашел. Вы выглядите несчастной.
Мэри приостановилась и взглянула на него удивлённо впервые за беседу.
- Искать тишину и спокойствие снаружи? Да ещё в месте, которое не считаете безопасным? Вы странный человек, господин Брайнс. Но если я кажусь вам несчастной, то, наверное, вы их не нашли?
- Только маленький глоток. - Пожал плечами Гарольд. Надо было идти - к Лондону вела длинная дорога, а ветер мог нагнать метель. - Мне пора. - Улыбнулся Гарольд. - Желаю вам найти того мужчину.