Торговец подтащил ближайший табурет, поставил его у стены и с наслаждением уселся.
- Господин Тоннер, у вас не найдётся тёплого вина? - В глаза бросился знакомый констебль, взгляд прошелся по симпатичной девушке и вооруженным мужчинам, застыл на синем платье. Торговец истерично улыбнулся, не сводя глаз с бруксы. Он слишком устал, чтобы паниковать.
"Да и к чему здесь паника - я в безопасности. Здесь слишком людно". Вопрос заключался в другом - как подсолить этой мрази? Никаких доказательств у него не было.
- Вино-то найдется, - Трактирщик с явным неодобрением глядел на Гарольда, осуждающе качая головой, - вы бы к себе прошли, любезнейший господин. Или эвон господин Фламберг с госпожою, пораньше изволили приехать, на ваше счастье. Так, спросили бы у госпожи, может, согласится поспособствовать, с излечением-то.
Гарольд на несколько мгновений отвёл взгляд от бруксы. Видимо, симпатичная девушка, сидевшая за одним столиком с констеблем, и была целительницей. А рядом с ней, вероятно, был михаилит. Было бы неплохо, напади тварь на него, может, получилось бы вернуть атам.
"Хотя, к чёрту атам, вместе со всей чёрной магию. Я так до выходных не доживу". Торговец с трудом поднялся и подошел к столику. "Надо будет их предупредить, ни одному человеку я не пожелаю такого раздрая".
- Извините за беспокойство. Моё почтение, господин констебль. - Торговец обратился к девушке. - Меня зовут Гарольд Брайнс, прошу прощения за спешку, но мне срочно нужна помощь врачевателя. Я слышал, вы можете помочь.
Девушка вопросительно взглянула на спутника, из объятий которого не спешила высвобождаться, и нахмурила брови.
- Действительно, нужна, - вздохнул Фламберг. Впрочем, руку с плеч беглой послушницы он пока тоже не убирал. - По нему видно, насколько.
Лицо магистра приобрело позабавленное выражение, но он смолчал, а лишь подлил вина в свой и клайвеллов кубки. Джеймс благодарно кивнул михаилиту и печально уставился на чертова торговца. Лекарь ему, безусловно, был нужен. И срочно. Но, все же, предчувствие новых проблем от Брайнса захлестнуло его. Джеймс отхлебнул вина, стараясь смыть железный привкус крови, возникший только от одного вида окровавленной одежды и отвел глаза, слушая слова купца и удивляясь тому, что тот еще может говорить. К тому же, его не отпускало ощущение, что странная пара, несколько минут назад говорившая с ним совершенно свободно, будто снова закрылась в своем мирке. Впрочем, у Брайнса не было иного выхода. В Билберри лекаря не сыскать, а до ближайшего городка он может и не протянуть. Почти наверняка не протянет.
- Я, с вашего разрешения, пока присяду. - Усевшись на свободный табурет, торговец убрал растрепавшиеся волосы со лба, не переставая сверлить взглядом бруксу. Гарольд, к своему удивлению, не испытывал страха, ему было всё равно. Он вздохнул, переводя взгляд на целительницу. - Прошу вас подумать над моей просьбой, я, признаться, сам в шоке, что ещё жив. Всякое в жизни случается. - Он на мгновение отвлёкся, поглядев не несёт ли Тоннер спасительного вина.
Лекарка с беспокойством выпрямилась и плотнее прижалась к михаилиту.
- Полагаю, - ответила она холодно, - раздумывать не о чем. Не всегда во власти лекаря излечить больного. Нелегко исцелить слепоту.
Фламберг пожал плечами.
- Если госпожа Берилл так говорит, значит, так оно и есть. Про слепоту. А что до остальных ран, то вы, конечно, - он смерил взглядом дорогую парчу, - не относитесь к сирым мира сего и можете позволить себе местного лекаря... если он есть в Билберри. Проезжие, вы знаете, всегда обходятся дороже. Значительно. Порой - слишком дорого.

Эмма досадливо вздохнула и с неохотой высвободилась из объятий Раймона. Работать с этим человеком ей не хотелось совершенно. Слишком странный. Да и ловить противоречивые обрывки чувств этого Брайнса было сомнительным удовольствием. Но все же, она встала со своего места и, взяв кубок, плеснула вином в лицо упавшего в обморок мужчины. А затем, неожиданно даже для себя, отвесила звонкую оплеуху. Фламберг хмыкнул, и прозвучало это явно одобрительно и не без гордости.
- Мне нужно переодеться, - оповестила она всех собравшихся, убедившись, что торговец приходит в себя, - поможешь, милый? Пэнси, проводите ... больного в его комнату. И свечей побольше.
С этими словами Эмма развернулась и проследовала к лестнице с видом королевы, вынужденной волей судьбы пачкать руки о челядь. Михаилит, не переставая ухмыляться, кивнул констеблю с магистром и отправился следом. Магистр, уже не скрывающий улыбки, отсалютовал им кубком и со смешком покачал головой. Констебль, доселе одобрительно наблюдавший за действиями лекарки, улыбался тоже. Ему явно нравилась эта странная до изумления пара, действующая столь слаженно и столь решительно. Особенно, если это касалось чертова торговца.
Комнатушку, в которой Раймон изгонял демона, посещать тоже не хотелось. Из нее все еще отчетливо тянуло тем самым неторопливым предвкушением и ожиданием. Да и свечей оказалось маловато, Тоннер явно поскупился для торговца на освещение. Эмма некоторое время поколебалась, не оставить ли дверь открытой, но посетители таверны так изнывали любопытством, что решение было очевидным. Конечно - оставить. И светлее, и развлечения толпу лишать не стоило.
- Раздевайтесь, - сухо обратилась она к сидящему на топчане торговцу, намыливая руки над тазом.
Фламберг, войдя внутрь, прислонился к стене, так, чтобы не загораживать свет. С тремя людьми внутри, комнатка казалась совсем крошечной, но уходить он явно не намеревался.
Гарольд послушно начал снимать одежду. Симпатичная девушка, поначалу понравившаяся ему, теперь вызывала неоднозначные чувства. "Красивая и, видимо, очень вредная". Ну, в конце концов, за дружелюбность он не платил, лишь бы знала своё дело.
С мытьем рук было покончено и Эмма сердито посмотрела на торговца, и - жалобно - на Раймона. В иной ситуации она бы уже коротала вечер в полудреме, у него на коленях. Впрочем, в голосе жалобы не было. Лишь неудовольствие.
- Поживее.
Гарольд хотел было предложить девушке самой покувыркаться с бруксой, но не стал, в конце концов, она спасала ему жизнь. Торговец постарался побыстрее закончить с одеждой.
- Раны на лице - откуда? И на что еще жалуетесь?
Шея выглядела плохо, но, все же, не так, как казалось поначалу. Стоило смыть кровь и становилось ясно, что бруха всего лишь весьма аккуратно вскрыла зубами кусок кожи и повредила мелкие сосуды. Больно, мерзко, но не смертельно, хоть крови вытекло и немало. А потому нужно было прихватить рану несколькими швами - и ничего более. Чем Эмма незамедлительно и занялась.
- В лицо мне плюнул огромный змей, позавчера. - Торговец, как мог, наблюдал за действиями девушки. - Ещё, бедро разодрано, по-моему, треснуло ребро, может быть обморожение ног, вроде всё.
- Не дергайтесь. Чем же вы заслужили столь презрительное отношение змея?
Лицу было уже не помочь. Да и ребро лечилось лишь нетугой повязкой и покоем. Рана на бедре также не была глубокой и требовала только промывания и бинтов. Равно, как и признаков того, что торговец обморозил ноги - не было.
Констебль, с интересом прислушивающийся к голосу Эммы, тихо рассмеялся, прикрываясь кубком. Ему вторил магистр, ухвативший злополучную салфетку и складывающий из нее аккуратный квадрат.
- Зима холодная. Наверняка просто хотел жрать, - прокомментировал Фламберг. - Или поймать, чтобы отнести самке. Хотя... нет, скорее всё-таки сожрать. Ещё и бруха... определённо, есть в вас что-то вкусное, мистер Брайнс.
- Вряд ли - рассеянно заметила Эмма, бинтуя ногу торговцу, - и змей, и бруха не доели.
Гарольд замер.
- По мне так, они были совершенно вероломны, и атаковали без причины, благо в первый раз вмешался Вальтер и мы успешно ретировались, а во второй - мне повезло. Лицу, видимо, не помочь? - Лишь тень горести прокралась в голос торговца. Гарольду была неприятна мысль о физическом уродстве, это была далеко не главная проблема, но она его тяготила.
- Желание есть - вполне себе причина, - возразил от дверей Фламберг. - А ещё вы, если даже не кажетесь вкусным после плевка или укуса, очень везучи.
- Вряд ли это вас испортит, - тем же рассеянным тоном продолжила Эмма, с улыбкой кивая в ответ на замечание Фламберга, - по крайне мере, разумение с ядом не передается. Так что, ничего непоправимого не произошло. Я приготовлю вам мазь и вскоре останутся лишь аккуратные шрамы.
- Спасибо. - Гарольд замолчал, он казался себе калекой. Особенно обидно было из-за лица, как-то очень глупо выходило, случайно получить такое увечье в первый же день пути. Девушка правильно делала, что шутила, это смягчало атмосферу, но факт оставался фактом.
Хлопнула дверь, закрываясь за уходящим Хродгейром. Клайвелл недоуменно пожал плечами, отмечая этот факт, и вернулся к прежнему занятию. Разговор в маленькой комнатке под лестницей принимал очень любопытное содержание.

3 января 1535 г. Раннее утро.
четверг. убывающий полумесяц.

Билберри. "Зеленый Грифон"

Гарольд проснулся от голода, углы тёмной комнаты проступали неуверенными штрихами коричневого по чёрному фону. Дверь в нескольких местах прорезали золотистые полоски света, освещая пол и часть стены.
- М... - Торговец с трудом поднялся.
"Боже, лишь бы там не было ни констебля, ни Вальтера. Я так не хочу разговаривать". Выходя в зал, он краем глаза взглянул на пентаграмму. Гарольд не знал, как быть. Возможно, стоило сделать ещё одну копию, но учитывая, что рядом сновали констебли, да ещё и два с половиной михаилита, это было небезопасно. Он, в принципе, не был уверен, нужно ли ему всё это, после потери атама. "Сколько проблем, сколько проблем, но сначала поесть."
- Мистер Брайнс? - Мягко, с заметным шотландским акцентом, раздалось от столика у окна. Магистр, тот, что вчера был в компании Фламберга и лекарки, высокий, беловолосый, с глазами настолько светлыми, что казались прозрачными, приветливо кивал ему головой. В свете солнца отчетливо были виден шрам от правого уха, спускающийся по шее к плечу, почти такой же, какой вскоре мог бы быть у самого Гарольда. - Прошу вас, составьте компанию.
"Вспомнишь солнце - вот и лучик." Гарольд подавил вздох. "Лучше не отказывать, может, и чего нового узнаю." Тем более, михаилит вёл себя вполне вежливо и даже дружелюбно.
- Почему бы и нет. - Заказав мяса, торговец уселся напротив мужчины.
- Магистр Циркон,- представился воин, улыбаясь открыто и дружелюбно, указывая на золотую цепь на груди и демонстрируя перстень с гербом ордена, который он носил над обычным кольцом михаилитов, - магистр над трактом, если интересно. Не буду ходить вокруг да около, тем более, что, - он прищелкнул пальцами, отчего над рукой на короткое время вспыхнул язычок золотистого пламени, - вам нездоровится. Я вчера говорил с констеблем Фостером. И он поведал мне о затруднениях, связанных с нашей Искрой.
- А, так вы по этому поводу! - Гарольд просиял, вместо бесполезного трёпа он мог разобраться с одной из главны проблем, да ещё и перекусить. Да и представитель ордена оказался куда более приятным собеседником, чем он представлял.
- Ну, в первую очередь, рад знакомству, магистр. Я внимательно вас слушаю, или ,- торговец помассировал ноющую шею, - мне стоит рассказать свою версию случившегося?
- Нет, мистер Брайнс, - Циркон вздохнул с оттенком сожаления, - это я вас внимательно слушаю. Где же вам посчастливилось найти нашу Искру?
Гарольд мельком взглянул на кухню, голод не давал ему покоя.
- Мне понадобилась лошадь, и я решил заглянуть в конюшни. Там мне и продал Искру орк - конюший. - Торговец нахмурился и несколько мгновений молчал. - Не могу припомнить имени, и не уверен, что он мне его вообще называл. - Гарольд говорил спокойно и вполне приветливо. - О печати я не знал, лошадь купил двадцать восьмого числа, орк сказал, что её забыли.
Михаилит явно знал своё дело, и, скорее всего, не искал себе лишней работы, так что бояться пока было нечего.
Дверь хлопнула, и в таверну, пригнув голову, вошёл Вальтер, который выглядел не менее довольным и отдохнувшим, чем вчера утром. На северянине красовался новый светло-серый оверкот, а плащ он нёс в руках, словно простой свёрток. Охватив взглядом зал, он кивнул Гарольду, отдельно - магистру и занял столик под лестницей. К шведу тут же подлетела Пэнси и после короткого разговора унеслась на кухню.
Ответив Вальтеру, Гарольд добавил.
- Вроде бы всё.
Магистр проводил одобрительным взглядом шведа и взглянул на Гарольда, слегка наклонив голову набок, отчего немедленно стал похож на кота.
- И за сколько же вам продал этот безымянный орк нашу лошадь?
- Шестьдесят фунтов, замечательная лошадь, если честно. - Лучше было уступить в цене, чем тащиться в Бермондси, выяснять - кто и что.
Магистр если и удивился цене, то изумление длилось явно не долго. Пробормотав что-то длинное на гаэльском, из которого отчетливо можно было разобрать только "sasanach", " leam-leat " и фамилию - "Биго", он широко улыбнулся и подвинул Гарольду кубок, в который щедро плеснул из запыленной бутылки. Вино ароматом напоминало об умытых солнцем виноградниках где-то высоко в горах, о цветочных лугах под пронзительно-синим небом, и даже своим насыщенным, багряным цветом говорило о том, что оно было дорогим.
- Орден предлагает возместить вам расходы, - сообщил он, прокручивая невидимое кольцо на безымянном пальце правой руки, - хотя, конечно, платить за лошадь из собственных конюшен...
Циркон сокрушенно покачал головой, пригубив из своего кубка.

Когда он почти закончил, на стол рядом с тарелкой опустился свёрнутый плащ, и напротив, выдвинув стул, уселся Вальтер.
- Кажется, твоё. Только, здесь не открывай, а то мало ли. И плащ я потом хочу обратно - ищи собственный футляр, - северянин отпил поссет из принесённой с собой кружки и задумчиво уставился на Гарольда. - Хоть убей, не понимаю, зачем ты тащил его на свидание. И как.
Гарольд заметно удивился.
- Да быть не может. - Вилка медленно опустилась на стол. - Просто не может. - Торговец схватил свёрток, вскочил со стула и пошел в свою комнату. Закрыв за собой дверь, он вытащил атам. Он никак не мог понять, где и как его выискал Вальтер? Было невежливо долго оставаться в каморке, так что торговец, положив атам под тюфяк, вернулся в зал.
- Вальтер, я ума не приложу как, но в любом случае, спасибо. - Гарольд протянул шведу плащ. Даже если он не захочет заниматься призывом, атам всегда можно продать.
- Ну, как - это легко, - Вальтер тщательно ощупал плащ, потом свернул его в уже пустой свёрток и положил на край стола. - Прошёл вчера по твоим следам, чтобы самому посмотреть, что там стряслось. Где тебя под мост скинули, там эта штука менестрелева и лежала, за камнем. Хорошо, перчатки с собой были, так что я решил, оно ещё пригодится. Хотя до сих пор не уверен, что меня за это стоит благодарить, но раз уж за него деньги заплачены... хотя лучше бы тебе, друг Гарольд, знать, что ты будешь с ним делать.
Гарольд улыбнулся слову "друг".
- Уже и не знаю, но в любом случаи, тащить его сюда ты был не обязан. - Торговец действительно не знал, что теперь делать. Занятие тёмной магией всё ещё было крайне опасно, хотя михаилиты и не обращали внимания на местные развлечения. - Ты бы поосторожней,- всерьёз обеспокоился купец, - Воины в её вкусе.
- Здесь, думаю, мне ничего не грозит, - Вальтер обхватил кружку ладонями, и наклонился вперёд. - В таверне твоя подруга, - на этих словах он беззлобно усмехнулся, - редко отходит от своего спутника. Да и в городе, как я понимаю, в открытую не охотится - если по тебе судить. А так... расскажи, что она из себя представляет, кроме того, что любит кусаться?
- Танцует неплохо. - Гарольд развалился на стуле, тепло от вина полилось по венам, приятно заиграло выше живота. "Пока не проваляешься пол ночи, на снегу, как пёс, не сможешь понять всех прелестей тёплой таверны." Он с наслаждением вытянул руки вверх, взглянул в запотевшее окно. - А если по делу, то в рот я топтал такие приключения.
Осторожно переступая особо скрипучие половицы, к двери кошкой прошмыгнул закутанный в темно-синий плащ Циркон. Довольная ухмылка на его лице не сочеталась со скептически вздернутой бровью. Следом за ним из таверны вышел Тоннер, одетый тепло, но просто. Трактирщик, в отличии от магистра, любезно раскланялся с Гарольдом и шведом, но заговаривать не стал, явно спеша. Пэнси, мечтательно и томно вздыхающая, снова засновала по залу, разнося редким посетителям заказанное. С возвышения на сцене плеснуло музыкой, мелодия кружила водоворотом, влекла за собой и, немного погрев в своих теплых недрах, вышвыривала на камни голоса менестреля. От балкончика, что выступал над залом, долетел нежный голос - госпожа Берилл требовала Пэнси. Властный тон и горделивая осанка ничуть не портила девушки, светлым ангелом возвышающейся над бренной суетой таверны. Сходство с упомянутым крылатым созданием усиливали и светло-голубое платье с вышивкой серебром, и коса из светлых, золотистых в солнечном свете волос, короной уложенная вокруг головы. Впрочем, служанка уже спешила к ней, и Берилл, окинув зал взглядом надменным, удалилась куда-то вглубь второго этажа. С силой хлопнула дверь, и мимо прохромал Клайвелл, приветливо кивнув Вальтеру, но совершенно проигнорировав Гарольда. Констебль, одежда которого скрывалась под новым, темно-зеленым плащом с богатой окантовкой, судя по всему, успел с утра пробежаться по Билберри, и теперь явно намеревался позавтракать. Он скинул плащ на спинку стула за столом неподалеку, демонстрируя темно-серый, почти черный оверкот, под которым обнаружилась светлая вышитая туника, любезно улыбаясь, попросил у Пэнси поссет. Требуемое было незамедлительно подано, а констебль, с явным наслаждением вытянув ногу в новом же черном сапоге на соседний стул, принялся за завтрак.
Торговец проводил взглядом трактирщика. Тоннер ему всё больше не нравился, он слишком хорошо врал. Хозяин таверны был опасен, не менее опасен, чем михалиты. Разница заключалась, только в том, что вторые открыто похвалялись своей силой. Гарольд вспомнил безосновательную и неуместную угрозу магистра. Торговец недолюбливал орден, они слишком явно бряцали оружием, демонстрируя всем на деле невеликое могущество.
"Надо будет побыстрее забрать деньги, а то лавочку-то могут и прикрыть". Нынешний правитель Англии и не такое мог выкинуть.
"Именно, лавочку", улыбнулся Гарольд. Михаилиты всё больше походили на торговцев, взять хотя бы вчерашний случай. Может, он был и не прав, оспаривая цену, но торговаться с тяжело раненым, приводить его в чувство, обливая вином, а потом ещё и менять цену. Торговец допил вино. "Хорошо, хоть помогли". Мелькнул назойливый констебль. Они все были назойливыми, но два последних отличились старательностью. Один искал лошадей ордена, когда у него в городе секта призывала демонов, другой выпытывал у полумёртвого человека, не украл ли он тапки бруксы. "Они, конечно, делают свою работу, но что-то крайне избирательно".

Северянин усмехнулся.
- Не знаю. Признаться, не пришло в голову спрашивать. Может, и получится у неё, только я не уверен, что она сейчас дома. С утра куда-то ушла... В любом случае, Джесс справится хуже, чем твоя милая лекарка. Да и, кажется, тебе ведь всё равно ещё мазь нужна?
Торговец измученно вздохнул.
- Как-то мы не поладили. - Выбора у его, очевидно, не было, но разговаривать с Берилл Гарольд всё равно жутко не хотел.
"Она наверняка выкрутит и высушит меня, воспользовавшись своей незаменимостью."
Вальтер небрежно пожал плечами, явно не видя никаких проблем в том, чтобы обратиться к лекарке.
- А ты лучше поладь, - посоветовал он. - Замотать шею-то и я бы смог, хотя и не так красиво. А вот шрамы эти... если не залечить - на морозе намучаешься. Да и в тепле вон, сочатся.
-Да, - признал Гарольд - без мази не обойтись. Вальтер. - Торговец говорил почти виновато. - Я понимаю, что и так тебе надоел, но не мог бы ты на скорую руку меня перевязать. Я вчера немного повздорил с целительницей, а Пэнси занята. - Гарольд жутко не хотелось беспокоить северянина, который и так ему помог, но Берилл наверняка устроила бы целое представление, перед тем как заняться перевязкой. - А я поставлю тебе кувшинчик вина.
Бережно прижимая к груди какую-то сумку, от двери к лестнице пробежался Циркон. На мгновение остановившись у стола, он тихо сказал несколько слов Фламбергу, а затем улыбнулся Берилл мягкой, какой-то отцовской улыбкой. Лестница отметила его тихую поступь поскрипыванием, и магистр исчез на втором этаже так же тихо, как и появился.
- Кувшин хорошего вина, - уточнил Вальтер и посмотрел на столик, за которым сидели Берилл с михаилитом. - Как хочешь, хотя по мне это её отношения не улучшит. Значит, работа её тебе не понравилась, раз на более грубую сменил. А ведь ещё мазь покупать.
- Может, и не улучшит, - кивнул Гарольд, - но я не думаю, что она предпочтёт перевязку компании михаилита. Деньги у них есть, а выпрашивать я не хочу.
"А ведь я был неправ, торгуясь с лекаркой. Тридцать фунтов - вполне справедливо." Мысль была крайне неприятной. "Ну, все люди ошибаются, особенно после того, как покувыркаются с бруксой." - быстро простил себя торговец. Жутко не хотелось идти выпрашивать мазь. "Сейчас она изволит сидеть, как императрица Священной Римской империи, и ведь будет решать достоин ли я её времени!" Гарольд не раз дивился своей глупости, и готов был переломать себе руки, но не терпеть неудобства в беседе. "Наверняка, припомнит мне вчерашний день." Надо было побыстрее закончить с неприятными разговорами и спрятать клинок, как-то не хорошо вышло бы, найди его михаилит, могли появиться вопросы. Берилл была закрыта, и это было её право. В конце концов, они с Гарольдом были очень похожи, он тоже не любил поддельного трёпа, хоть и был вынужден заниматься им из-за торговли. Во многом, именно из-за этого он и бросил торговать, решив заняться магией, тем, что, как он думал, позволит оставаться в одиночестве, или не напускать фальшивой дружелюбности при разговоре.
"И вот". Торговец подошел к столику, за которым сидели михаилит и его спутница.
- Прошу прощения за беспокойство, могу я вас отвлечь?
Лекарка, ласково глядевшая на михаилита, быстро повернулась к Гарольду. С лица медленно, нехотя, исчезали теплота и нежность, уступая место настороженности и надменности. Но, все же, она улыбнулась, пусть и холодно, прижалась к плечу Фламберга и кивнула.
"Ладно, ей не до моих проблем, мне не до её. Она занимается своими делами, я своими." Осталось только сообщить сухую информацию и дождаться ответа, придав всему пристойный вид, скорее для окружающих, чем для самой Берилл.
- Я хотел спросить у вас, нельзя ли купить мазь от ожогов?
Берилл помедлила, пристально всматриваясь в Гарольда, нахмурив изящно очерченные брови и смешно сморщив нос.
- Разумеется. Но мазь нужно приготовить, - неохотно призналась она, - и это займет некоторое время.
Серые глаза задержались на шее и промокшей кровью повязке.
Гарольд едва не выдал своё удивление, он был уверен, что Берилл будет долго упрямиться. Видимо, торговец очень поспешил, решив, что она начнёт набивать себе цену. Сам он поступил бы точно так же, разве, что, напустив при этом, немного больше притворного желания помочь, которое, девушке, видимо, было ни к чему. Торговец заговорил гораздо проще, решив, что с девушкой стоит обращаться как с равной, а не как с очередным торгашом, конечно, соблюдая границы вежливости.
- И ещё, если вас не затруднит, мне нужна перевязка после ванны. - Стоило заплатить больше, но получить хорошую перевязь, тем более ситуация, вроде бы, располагала.
"Вальтеру всё равно надо будет поставить кувшин вина, хотя бы за атам". Девушка оказалась одним из немногих честных людей в таверне. Берилл была закрытой, но очень честной, чем даже немного понравилась торговцу.
Девушка с недоумением взглянула на Гарольда, будто бы он спросил об очевидном. Тонкие пальцы сжались на руке михаилита, лекарка жалобно взглянула на спутника и нехотя кивнула.
- Если милорд муж не возражает, - в голосе лекарки прозвучали одновременно надежда и ясный, похоже, только ей и Фламбергу, намек.
Фламберг подхватил без заминки, словно только этого и ждал.
- Боюсь, возражаю, - он с сожалением взглянул на Гарольда и сделал извиняющийся жест свободной рукой: вторая уверенно лежала на талии Берилл, - мазь готовить и так ведь до полудня придётся, если не дальше, а нам с миледи ещё предстоят дела. Приготовление мази я - из человеколюбия и согласно уставу Ордена - запрещать не могу, но перевязку ведь может сделать почти кто угодно. Лишь бы не удушили в процессе.
Лекарка развела руками, запечатлела нежный поцелуй на губах михаилита и, улыбаясь, ответила Гарольду:
- Поднимитесь к нам после полудня, мистер Брайнс. Мазь будет готова. И восемь фунтов не забудьте.
- И да, мистер Брайнс, - добавил Фламберг, - не откажетесь передать вашему спутнику приглашение подсесть к нашему столику? Зачем коротать время одному, когда есть компания.
Гарольд пожал плечами.
- Как скажете. - В конце концов, этого и следовало ожидать, перевязка не самое весёлое занятие. - Заранее спасибо, насчёт Вальтера - мне придётся попросить его сделать перевязку, так как Пэнси занята, но ваше приглашение я обязательно передам. До свидания.

3 января 1535 г.
Билберри. Улица и церковь.
(убывающий полумесяц)

Расплатившись, Гарольд вышел на слепящую белизной снега улицу, приятная свежесть новой одежды поднимала настроение. Шестьдесят фунтов - огромные деньги, но произвести хорошее впечатление на лавочника и, в итоге, попасть на мессу было намного важнее. Получасовой торг - не лучшая презентация нового члена практически любого сообщества. С другой стороны, хозяин лавки был очень общительным, но Гарольд вчера уже доторговался, испортив отношения с целительницей, так что сегодня предпочёл просто согласиться. В итоге, это было очень выгодно: ритуал мог принести больше знаний, чем бесконечно дорогой гримуар, ведь речь шла именно о практической части призыва. Больше всего торговца интересовала выгода, которую горожане получают от очень опасного занятия. Вряд ли они тратили столько сил просто так. "Что получают жители Билберри за поклонение Сатане?" Возможно, долголетие, возможно - то, что хотел сам Гарольд: новую магию, возможно, что-то другое. У торговца резко заболела голова, синее небо завертелось перед глазами и он упал.

Очнулся Гарольд в полумраке переулка, он лежал боком прямо на земле. Новая одежда уже промокла от снега. Торговец поднялся. Голова безбожно трещала, сильно хотелось пить. "Ну что ж такое-то?!" Он опёрся рукой о промёрзшую каменную стену. Было очевидно, что потеря сознания не связана со слабостью или ранами: до этого он чувствовал себя вполне сносно, упал торговец резко, не ощущая нарастающего бессилия, слабость была, как от похмелья. Его чем-то напоили. "Очень нехорошо". Напоили, скорее всего, не только его. Если бы Тоннер хотел избавиться от торговца, он бы послал кого-то за ним и его, валяющегося в беспамятстве, уже бы зарезали, а раз Гарольд жив - это не так. Случайностью это тоже быть не могло. Вероятно, горожанам стало некомфортно проводить ритуал, когда в городе столько чужих и они нашли быстрое и удобное решение этой проблемы - напоить гостей какой-то отравой и перебить, может, принести в жертву. "Интересно, михаилиты тоже попались? Если кого и стоит приносить в жертву, так это симпатичную Берилл".
Вопрос заключался лишь в одном - кто он для горожан? Торговца могли напоить за компанию с Вальтером, который, чёрт его дери, так некстати сдружился с михаилитом. В любом случае, если северянин для них - враг, то и прибывший в его компании Гарольд точно не друг. Он сплюнул в снег. Мечтать о новой магии уже не приходилось. Если всё и правда пошло так плохо, стоило украсть у Тоннера коня и ускакать из проклятого города, как ошпаренному. Отъехав подальше, зарезать скотину, а там уж как пойдёт. Как бы там ни было, надо было всё проверить. Торговец аккуратно, по переулкам, пошел к церквушке.
Подкравшись к храму, Гарольд осторожно глянул через разноцветный витраж. "Матерь Божья, что там творится!" Куча огромных собак, обнаженная Берилл на алтаре, жрица в белом, Вальтер, констебль, и михаилиты, прижатые к углу. Он был прав, горожане решили избавиться от опасных чужаков. Возможно, стоило таки рвануть в конюшни, но надо было вытаскивать северянина. Торговец быстро осмотрелся, можно было, что-то поджечь, чтобы выманить часть гончих из храма и обдать их пламенем, но ничего подходящего по близости не было. Оставалось только идти самому. Он сильно рисковал, его магия ещё ни разу не была эффективна, а теперь Гарольд сам ставил на неё собственную жизнь. "Ну хоть вино Вальтеру не придётся покупать". Пошутил про себя торговец, пытаясь успокоиться. Он провёл глазами по округе, выискивая запасное оружие, на случай, если, а скорее, когда, заклинание подведёт.
Подобрав камень размером с кулак, и вытащив осколок ножа из мостовой, Гарольд аккуратно подкрался к двери, тихонько прильнул к холодному дереву, прислушиваясь, что происходит внутри. Он замер в секундной нерешительности, план был безнадёжен, но мяться дальше было нельзя, девушку могли убить. Гарольд резко открыл дверь. В голову прокралась глупая шутка.
- Извините за опоздание.
- Satanas Nobiscu... - на полуслове осекся отец Августин, прерывая обряд. Пылаяющая звезда над крестом резко угасла, точно ее залили водой и по церкви начал распространяться сильный запах серы. Жрица всплеснула руками растерянно и озадаченно, резко свистнула, отдавая приказ гончим. Псы встряхнулись и, повинуясь приказу, порысили к торговцу. Одновременно с ними, Тоннер выхватил кинжал из расшитой сумки и, размахивая им, принялся что-то втолковывать жрице и священнику.
Слегка улыбнувшись своей выходке, Гарольд рванул на улицу. "Надо ударить по гончим, как только они выбегут из храма, чтобы меня не окружили. Сфера малоэффективна, надо попробовать создать сильное пламя, затем направить и подпитать его ветром."
Он развернулся, уже колдуя. Сердце замерло в предвкушении огненной волны, ноги на дюйм утонули в грунте, давая надёжную опору, но к его удивлению, ни одной гончей не вышло за ним. Гарольд, расстроенно вздохнув, оборвал заклинание. Его план провалился, надо было срочно выманить хотя бы часть собак на улицу. Гончими управляла женщина в белом, необходимо было вынудить её действовать или хотя бы отвлечь, давая Вальтеру и остальным шанс действовать. Он подбежал ко входу, на бегу целясь камнем в голову жрице, тот полетел точно в цель, но самая крупная собака прыгнула, ловя снаряд, точно мячик, и радостно им захрустела. Торговец взглотнул. Берилл взмыла в воздух, провисла в нем мешком, будто ее перекинули через плечо, и споро поплыла по направлению к пленникам.
В церкви резко, сердито закричал ребенок. Кейт, охнув, прижала руки к груди и бросилась к малышу, которого укачивала на руках Пэнси. Повеяло теплым бризом, будто бы церковь стояла среди моря. Гончие испуганно прижали уши, пятясь к стенам. Констебль, возникший будто из ниоткуда, нагруженный мечами, аккуратно уложил на пол за спинами михаилитов госпожу Берилл. Гарольд остался стоять в проходе, теперь он едва мог помочь Вальтеру - северянин был вооружен и опасен. Торговец обратил внимание на пятящихся гончих.
"Видимо, мне всё-таки удастся увидеть хотя бы финальную часть призыва." Он скрестил руки на груди, оперевшись левым плечом о дверной косяк. Сердце, до этого выбивающее гало, потихоньку успокоилось, он был в относительной безопасности, по крайней мере за ним уже не гнались гончие. Это была не магия, это было сборище умалишенных направивших огромный потенциал в угоду своему безумию.
Он влетел в церковь, будто его пнули снаружи. Морозный воздух ворвался вслед за ним, заклубился по полу, заволакивая туманом санктуарий. Холодные струи ледяными змеями медленно вползли на стены с улицы, сплетаясь причудливыми узорами в решетку на дверном проеме.
Гарольд, с трудом удержавшись на ногах, покосился на закрывшийся выход. "Вот это уже совсем нехорошо". Если до этого он был волен наблюдать за призывом и бойней, и в случае опасности просто выбежать, то теперь на него могли накинуться, надо было срочно найти нормальное оружие. В глаза бросились клинки у алтаря. Стряхнув с новой одежды невидимую пыль, торговец спокойно, словно шел по городской площади, направился к клинкам, спокойная походка должна была заставить оккультистов растеряться. Без проблем пройдя весь зал, Гарольд, не особо разбираясь, взял кинжал, который, вроде бы, видел раньше у констебля. Лезть в драку ему не особо хотелось, Вальтера и михаилитов с лихвой хватало на всех горе-прихожан.
Гарольд слегка вздрогнул от жуткого крика, он нехотя развернулся, уже зная, что увидит. У торговца слегка затряслись руки, гончие рвали живого человека на куски. Он на мгновение почувствовал скользкие от слюны клыки на собственных руках, ногах, шее, животе. Из остолбенения его вырвал уже детский голос, девочка молила михаилита о пощаде, не помогло. У рухнувшего тела ребёнка тут же появилась ещё одна тварь. Торговец быстро приковал взгляд к удивительной красоты витражу в дальнем углу, размытые фигурки на переднем плане продолжали двигаться, привлекая внимание. Ему надо было успокоиться, Гарольд глубоко вдохнул и выдохнул. Ужас неохотно уступал место привычному холодному рассудку. Больше всего было жалко девушек: остервеневшие животные грызли мягкую, тёплую кожу, рвали её в лоскуты. Густая кровь ручьями текла по церковному полу. Со стены беспристрастно взирал на всё изуродованный Иисус. Гарольда как будто окружал другой мир, безумный и неправильный. Ад, вокруг торговца царил ад. Он видел много жестокости в своей жизни, часто сам страдал от неё, но ещё никогда безумное остервенение людей не превращалась во что-то такое, в действие. Вот михаилит, работая как механизм идеальных часов, пронёсся через толпу, выпуская в воздух алые дуги крови, вот девушка пытается сорвать с себя балахон. Какие эмоции, нигде никогда Гарольд не видел таких эмоций! Вот Берилл властно, как императрица, провозглашает смертный приговор. Трагедия, ожившая трагедия царила вокруг него.
Пожилой, но еще крепкий мужчина, вооруженный коротким ножом, с пронзительным визгом кинулся на Гарольда. Безумное лицо не выражало ничего, кроме паники. Вцепившись торговцу в запястья, культист потянул на себя, выводя его из равновесия. Торговец не поддался и потянув на себя, с размахом ударил пяткой по левой ноге атакующего, но уже выведенный из равновесия промахнулся. Культист дернул Гарольда резким рывком на себя и в сторону, подсекая ногой под коленями. Резким движением, вывернул кисть, отнимая кинжал и приставил его к горлу лежащего на полу торговца. Левая рука Гарольда ковшиком зашла под кинжал, отталкивая его вверх и заходя на место горла. Он правой рукой помог себе столкнуть мужчину и вскочил на ноги.

4 января 1535 г. Билберри. Раннее утро.
пятница. убывающий полумесяц.

Таверна была непривычно пуста. Не суетилась проворная служанка Пэнси, не гудел добродушным баском Тоннер, из общего зала лишь раздавалась всхлипывания женщины да спокойный голос магистра, перемежаемый недовольным кряхтением ребенка. Даже звона посуды и шороха метлы по полу слышно не было. Однако же, в щель под дверью тянуло каминным теплом и прохладой открытых окон, пряно пахло готовящимся поссетом.
Торговец поёжился, за ночь каморка совсем остыла. В таверне было по-уютному тихо и безлюдно, едва верилось, что этот покой был хоть как-то связан со вчерашней бойней. Гарольд с трудом поднялся и, потягиваясь, вышел в зал.
Циркон, казалось, танцевал. Одетый в простую белую рубашку, развязанную на груди, простые же штаны, босиком, он тихо, но быстро переступал по дощатому полу, расчищенному от столов и стульев, держа в руках меч. Выпады, финты сыпались в воздух друг за другом, чередуясь с нырками, уклонами и разворотами,рыдающая женщина смотрела на это с ужасом и скорбью. Младенец в корзинке довольно гулил и сучил ножками под присмотром Девоны.
- Нет, миссис Тоннер, - чуть сбив дыхание, отвечал магистр, - Орден ничем вам помочь не может. Ваш муж умер как чернокнижник и еретик, велением короны.
- Но... - низенькая, коренастая женщина горестно вскрикнула и замолчала, прижав руки к груди. Пару мгновений она смотрела на михаилита, а затем пошла на кухню, откуда раздались рыдания.
Таверна чем-то походила на городок, переживший эпидемию или пожар. Трагедия оставила Гарольда безучастным, куда больше его заинтересовала тренировка михаилита. Он с неподдельным интересом следил за движениями магистра. Светлая картина тренировки накладывалась на воспоминания о вчерашней резне, и движения меча полностью совпадали.
- Доброе утро, - торговец подошел к одному из столиков и отодвинул стул. Михаилит, конечно, был ещё тем мясником, но управляться с мечом на том же уровне Гарольд бы не отказался. В целом, как показал вчерашний день, умения колдовать и правильно двигаться были не столь далеки друг от друга.
- Доброе,- кивнул магистр, без жалости рассекая горизонтальным ударом воздух, - фехтуешь?
- Да, но до вас мне, как до луны, - ответил торговец, увлечённо наблюдая за очередным выпадом. Захотелось попробовать самому. - Как вы не теряете темп после удара?
- Это La Destreza, - пожал плечами магистр, отмахиваясь от него мечом в финте с разворотом, - держи меч правильно, ставь ногу правильно, думай верно и используй inertia.
- Вы позволите? - Торговец быстро сходил за мечом, вернувшись, встал в "быка".
- Хм, - Циркон опустил меч, встряхнулся, - рубашку, сапоги и чулки снимай. Воинское правило исполняется в гармонии с собой и миром. Ничего не должно мешать.
Он подал пример, скидывая свою. Грудь его пересекал длинный косой рубец, руки и плечи, живот были сплошь покрыты шрамами, образуя причудливый узор. Они нарушали и татуировку вайдой на спине, рассекая древо жизни на части, ломаные осколки.
Гарольд отложил меч и начал скидывать одежду на стул. Он уже забыл многие элементарные вещи, в том числе то, что тренироваться принято почти без одежды, чтобы почувствовать единение с миром и не вытащить из рукава камень. Закончив, торговец взял меч и занял прежнюю позицию.
Магистр уложился в два быстрых шага и три коротких удара: справа-слева снизу, после которых меч Гарольда улетел в под ближайший стол, и вертикальный. Меч Циркона замер у плеча торговца и оцарапал ухо.
Торговец, совсем не замечая царапины, слегка улыбнулся. Именно так оно и должно было работать, казалось, что вместе с мечом ему оторвало пальцы. Он молча поднял меч и вернулся к михаилиту
Бранные утехи прервал констебль. Он был мрачен, и это отчетливо читалось на лице.
- Забавляетесь? - Угрюмо поинтересовался он, - а там родственнички... скорбящие. Все утро отбиваюсь.
Торговец слегка улыбнулся искренней досаде констебля. Несчастный, небось, был чуть ли не готов бежать из города, родни - то у погибших явно было немало.
Циркон опустил меч и тяжело вздохнул. Ответил он, уже надевая рубашку, спокойно и даже немного беспечно:
- Ожидаемо. Родню-то не вырежешь.
Ворвавшаяся в таверну растрепанная, заплаканная женщина придала последним его словам ноту сожаления. Одетая в простое платье и полосатый передник, она, кажется, так и бежала по улице - простоволосой и босой. С отчаянием, скорбью и диким ужасом на лице, она отшатнулась от торговца с мечом, испуганно глянула на констебля и истерично, вцепившись в волосы руками, спросила:
- Где он, этот мясник?
Гарольд отпрянул, чтобы ненароком не поранить буйную вдову.
- Который? - Осведомился Клайвелл, устало садясь на стул.
- Убивший моего мужа, - женщина, зарыдав, осела на пол,- отрубивший ему голову, точно это была капуста на грядке! Я нашла его там, справа от алтаря, эти жуткие собаки изорвали его всего, утащили его бедную, милую головушку...
"Бедный констебль, к обеду таких должно было собраться не меньше десяти", - позлорадствовал Гарольд. Что поделать, придётся каждой объяснять, что её мужа, брата, сына убили не от скуки, а за черную ересь. Гарольд бесстрастно взглянул на заплаканную женщину. А потом ещё долго убеждать, что Джон или Майк, или Джеймс могли совершить что-то подобное.
- Там этих кочанов... - негодующе проворчал под нос констебль, - поди, разбери, кто чей срубил.

- Да что тут сказать, несчастная женщина. - Надо было побыстрее взять у Берилл мазь и скрыться из зала, пока не привалило ещё страждущих.
Фламберг секунду помедлил и кивнул. Повёл правым плечом, потянулся, и медленно вытянул из ножен меч, указывая на пустой участок, где до этого танцевал магистр.
- У вас есть возможность за неё вступиться, - голос его звучал почти мягко. - И за остальных - тоже. Перед...
- Псами, - равнодушно и спокойно продолжила Берилл, - бешеными псами, достойными не любви, а смерти.
"Быть не может". Гарольд чуть не подпрыгнул от восторга: другого объяснения быть не могло - лекарка читала мысли. Торговец впервые в жизни встретил такое явление, он бы с радостью расспросил Берилл о её даре и о том, как она чувствует мысли. В глаза бросился меч михаилита. Но, видимо, не судьба.
- Пожалуй, откажусь. - Очевидно, она могла разбирать слова, о чём торговец раньше даже не слышал.
Краем глаза торговец заметил, как магистр, который незадолго до этого уходил наверх, вернулся в зал, неся в руках какой-то свёрток. Но вглядываться внезапно стало некогда. Силуэт михаилита на миг словно размылся, не в добрый час напоминая о брухе, и следующее, что почувствовал Гарольд - это был тяжёлый удар ладонью по лицу. Ни поднять руку для защиты, ни увернуться он не успел, и оплеуха, которая весила едва ли меньше удара кулаком, сбила его на пол.
- Слепец.
В глаза торговца словно плеснули тьмой, и михаилит вместе со всей таверной исчез в хмари.
- Дурак.
Рука, на которую попытался опереться Гарольд, внезапно словно провалилась, не встречая сопротивления. Словно мир вокруг внезапно потерял плотность, оставив его висеть во мраке. Или падать, не находя опоры. И кричать - кричать он тоже мог только в мыслях.
- Не такой пес-то и бешеный, - отчётливо произнес констебль в наступившей тишине, - да и нет здесь псов.
Ветром, теплым пассатом южных морей прошелестели юбки по полу, и, должно быть, щеки коснулась мягкая рука, но Гарольд этого не ощущал. Лишь услышал тихий вздох и почуял корицу и яблоко дыхания.
- В чем была виновата я? - Голос Берилл был наполнен печалью. - Чем я заслужила алтарь? Уж не тем ли, что не в силах разлучиться с супругом, который одарил меня счастьем столь щедро? Не за то ли, что не в силах не любить? И был ли ты в аду в самом деле? Знаешь, что это такое? Это - увядание, угасание год от года, молчание среди людей. Это - спина в рубцах только за то, что ты думаешь, и - рубцы в душе, самые глубокие. Мне тебя жаль, торговец, - презрительный смешок аристократки, резкость которого сглаживают сладкий до горечи запах ирисов, корично-яблочное дыхание, - ты слеп, в тысячу раз более слеп, чем старый нищий. Тебе шепчут, но ты затыкаешь уши; тебе показывают, но ты отворачиваешься. В тебе нет веры: ты боишься поверить, потому что думаешь, что тебя обманут. И потому тебя обманывают. Ты уверен, что ты – в гробнице. И думаешь, что во тьме ничего нет, что в ней ничего быть не может. Но, - девушка помедлила, а когда заговорила, то в голосе звенела нескрываемая нежность, так тесно сплетенная со страстью и благодарностью, что показалось, будто бы в этой пустоте, окружающей Гарольда, вспыхнула - и тут же погасла - огненно-коралловая гвоздика, - во тьме есть свет. Я оставлю эту плошку с мазью у тебя под рукой, плата не нужна - не приму. И надеюсь, что когда ты встретишься нам в следующий раз, то уже с человеком, который зажжет для тебя светоч во мраке.
Ветерок снова прошелестел по полу порывом, унес ирисы и сладкие яблоки, приправленные пряностями, опять оставив Гарольда в пустоте, где нет зрения и опоры, а лишь - голоса.
Гарольд попытался успокоиться - бурная реакция могла его убить. Он не знал силы её дара: читала ли она мысли всегда или только время от времени; слышала ли весь поток внутреннего монолога или только эмоционально насыщенные фразы; контролировала ли процесс, в конце концов? Он попытался представить бесконечное зелёное поле, под голубым небом, но огромной волной накатила злость. Михаилит, видимо, действительно считал себя судьёй небесным. Женщина несла какую-то чушь.
Лекарка не прекращала. Гарольду было всё равно, кто виноват, ему было всё равно, кто больше пострадал - его ударили. Его, чтоб их, снова ударили, а сейчас изволят сжалиться. Михаилит, которого обучали убивать тварей на дорогах, использовал свои умения, чтобы потешить самолюбие. У женщины было чрезвычайно тяжелое прошлое, наверное, как у никого другого на свете. "Искренне восхищаюсь вашей добротой." Если им могло стать легче на душе от этой проповеди и оставленной мази - Гарольд был не против. Они были вольны делать, что хотят. "Чудесный дар - читать мысли, и ещё более чудесное его применение - бить каждого, кто подумает о тебе плохо". Попытка успокоиться полностью провалилась. "Ей кажется, что вчерашняя мясорубка не была адом, потому что не она проиграла и не её сожгли заживо. Были ли виноваты дети - я не знаю, и я так же не знаю, были ли виноваты михаилиты, я видел убийство и людей получающих от него удовольствие". О любви торговец был, пожалуй, не вправе судить, но ему не всё равно - женщина могла читать мысли и ничего не сделала, когда магистр хотел убить Гарольда. "Когда я встречусь? Надеюсь, никогда!"

"Собирался, я же не знал, какие они идиоты!"
- Я хотел найти тебя и уехать ещё до темна. - Стоило оставить шведа в блаженном неведении, тем более сейчас, увидев безумные и пустые глаза оккультистов, Гарольд вряд ли согласился бы иметь с ними хоть что-то общее. Вальтер его не расстроил, он, в отличие от щедрых господ, умел думать и не корчил из себя чёрт знает кого. Северянин получил удовольствие от мести, но не стал кичиться убийством, а подозрения были уместны - торговец, действительно, вёл себя странно.
Швед со вздохом привалился к стене и вытянул ноги.
- Уехать... без лошади, которую уже нельзя было купить у Тоннера... собирался украсть? - осуждения в его голосе не было, одобрения тоже. Скорее, ленивое любопытство.
Торговец пожал плечами.
- Я не знал, что делать с лошадью, что-нибудь бы придумал. В любом случае, оставаться не стоило.
- В конюшне конюх, рядом кузнец спит... пришлось бы убивать. Ради лошади и того, чтобы сбежать. А потом бы наверняка бы охотились - или констебль вот, или чернокнижники Тоннера. Лучше бы последние, но всё равно. И к такому был бы готов? Я спрашиваю почему - интересно и полезно знать ведь, с каким человеком рядом едешь. И это уже не спалить случайно город со спящими жителями - пришлось бы самому резать глотки, да быстро, чтобы заорать не успели. Вот смотрю я и пытаюсь понять, есть в тебе это, или всё же нету?
- Я сам не знаю. - Торговец смотрел вникуда, он действительно не знал. За всю жизнь Гарольд убил трёх человек, всех троих - в бою. А теперь его спрашивают, смог бы он перерезать горло спящему? - Скорее всего, попробовал бы обойтись без крови, вообще. В любом случае. - Торговец вернулся к реальности. - Такими темпами, мы ещё успеем проверить.
- Это, пожалуй, и так, хотя... - Вальтер помедлил, словно хотел ещё что-то сказать, но просто пожал плечами и поднялся. - Ладно. Что хотел - вроде как спросил, а собираться мне и впрямь недолго. Встречаемся на конюшне?
- Да, а если ты хотел спросить об атаме - я засуну его в какое-нибудь дупло, как отъедем от города. Ну к чёрту. - Торговец медленно поднялся, разминая ноющую спину. - И его и весь этот город.
Было жалко просто выкинуть недешёвую игрушку, но и возить атам с собой он никак не мог.
- Ого, - Вальтер посмотрел на него с новым интересом. - А как же - магия?
- Да я с такой магией, скоро без головы останусь, - торговец посмотрел на пентаграмму, - да и оккультисты-гады меня впечатлили. Так что, как минимум, не буду возить его с собой. - Он замолчал на мгновение, по лицу скользнула лёгкая улыбка. - Хотя, кто знает, что взбредёт мне в голову через час?
С одной стороны, атам наверняка мог ему пригодиться, с другой - торговец пару раз чуть не умер из-за него, за два дня.
- Как бы то ни было, времени, чтобы подумать и поговорить у нас будет предостаточно. Собираться мне тоже недолго, так что через минут двадцать буду в конюшне.

Оставшись в комнате один, Гарольд запер дверь и подошел к пентаграмме. Неужели оккультисты были просто безумны? Ведь получали же они какую-то выгоду. Торговец встал у самой границе круга, скрестив руки на груди. У него был атам, в случае удачной поездки в Эссекс - ещё и гримуар, кое-какие знания о новгородских обрядах. Плацдарм для изучения оккультизма казался самым внушительным. Отметать оккультизм только из-за местных не стоило, тупой владелец магии огня тоже может сломать себе шею на ступеньках. С другой стороны - огонь, уже доступный, уже использованный. В случае сочетания огня и ветра открывался хоть какой-то боевой потенциал. Законная магия стихии была безопаснее, не требовала от него убивать. Что мог получить торговец, занимаясь оккультизмом? Скорее всего - виселицу. Констебль, появись у него хоть малейшее желание, ещё вчера бы повесил Гарольда на ближайшем суку. Даже если у крови был огромный потенциал, он не мог его реализовать, не хватало возможностей: денег, власти, знакомств, силы. Но что делать с гримуаром, о котором уже договорились с орком? Можно было попробовать обменять его на что-то связанное со стихиями, в конце концов -продать. От атама точно стоило избавиться, он оказался ядовитой змей, которую Гарольд додумался положить себе в карман. Он вёл себя очень опрометчиво, так явно интересуясь запрещённой магией.

4 января 1535, посреди нигде
Поздний вечер

Безымянная деревня, вынырнувшая из тумана спустя пару часов, походила на нечто, оставшееся после нашествия викингов. Причём после набега жители решили, что нападать на них будут каждые несколько недель, и поэтому нет никаких причин ни строиться, ни сеять, ни заниматься чем-либо ещё полезным. Возможно так же, что это было признаком молчаливого протеста против чего-то, или же массово принятым обетом бедности и безделья. В этом случае деревня, несомненно, вскоре должна была одарить мир немалым числом святых.
За упавшими плетнями проступали, словно полусгнившие каркасы кораблей, приземистые покосившиеся хибары, от дверей которых едва отгребали снег. Не видно было огней, не слышно - лая собак. На человеческих созданий по-первости взгляд не падал тоже, поэтому, в каком-то понимании мысль о святых выглядела слишком оптимистичной. О набегах, впрочем - тоже, потому что кому оно нужно? Зато появлялись мысли о том, что именно отсюда вроде как навстречу ехал Жнец. Мысли эти, гадкие и какие-то мрачные, подкрепляли кособокие пеньки крестов на излишне крупном кладбище. Голый лес слева от дороги тоже как-то особенно неприятно, с отвратным намёком шевелил чёрными пальцами ветвей, а полю, из которого тут и там торчали над снегом целые кусты сорняков, не хватало, казалось, только стайки резвящихся волков. Оттого, что волков, насколько хватало глаз, видно всё-таки не было, оттого, что не играли они среди чертополоха, неожиданно делалось ещё тошнее, хотя вроде как - не должно.
Гарольд с недовольным видом осматривался. Если в благоустроенном городке орудовала секта и разгуливала брукса, то было страшно себе представить, что творилось тут.
- Сдаётся мне, в деревне мор или ещё какая дрянь. - Торговец сплюнул в сугроб. - Да и жнец отсюда ехал.
Возможно, стоило проехать, не останавливаясь, и заночевать прямо на тракте.
- Флаг они, небось, на портки пустили, - северянин опёрся на луку седла, внимательно осматриваясь. Потом скривился. - Но ночевать в поле? Надо было раньше, хоть навес бы сделали. Я всё же за стены. Главное - осторожно. И не пить тут ничего, кроме своего. И не есть. И не целоваться, - подумав, он добавил: - Если тут есть, с кем.
Гарольд улыбнулся.
- Тогда, идём глянем, есть ли тут с кем хотя бы поговорить. - В любом случае, надо было сначала узнать, что происходило в деревне. Торговец тоже не особо хотел ночевать под открытым небом, особенно учитывая ещё не зажившие раны. Он спешился и постучался ногой в ближайшую дверь.
- Кто там, во имя Господа нашего Иисуса Христа и Девы Марии? - Слабый, неуверенный мужской голос доносился будто из глубины лачуги.
- Путники, нам нужен кров. - Гарольду не нравилась деревня, но она, по крайней мере, производила вполне однозначное впечатления, в отличие от Билберри.
Шагов было не слышно, поэтому дверь открылась неожиданно, перекосившись на истёртых петлях. Измождённый мужчина с ввалившимися щеками под запавшими глазами, сжимал в руке, словно посох, горящую лучину.
- Заповедано нам не отказывать в благодеянии. От чистого сердца прошу зайти, хотя кров этот сир и убо... - он закашлялся, отирая ладонью рот. - Простите. Нечего поставить на стол. И постелей предложить не могу.
Внутри в тусклом свете виднелись скудная грубо сколоченная мебель. В дальнем углу на низкой тахте под тряпьём шкурами лежал ещё один человек, судя по белевшему узкому лицу - женщина. Глаза её были закрыты, но даже от двери слышно было тяжёлое, хриплое дыхание.
- Спасибо, добрый человек. - Торговец не сдвинулся с места: хозяин выглядел не очень здоровым, женщина - тем более. - Извините за излишнее любопытство, но, что бога ради произошло в этой деревеньке?
Мужчина зябко отступил назад под особенно злым порывом ветра и чуть прикрыл дверь.
- Герцог Саффолк и Реформация, господин, - в голосе звучало только усталое смирение. - Испытание Господне на нас... Вы заходите ведь, заходите. Холодно.
Торговец, на ходу снимая капюшон, вошел в лачугу. Вальтер, негромко хмыкнув, соскочил с лошадь, накинул поводья на столб и последовал за ним.
- Ещё раз спасибо. - Было не понятно, как Реформация и герцог могли довести деревню до такой разрухи. То, что творилось вокруг, было больше похоже на последствие войны или чуму. Гарольд бывал в разорённых деревнях, всё трудоспособное население которых было выкошено либо эпидемией, либо войной. Жизнь в таких местах в разы замедлялась, немногочисленные жители были вынуждены забиться по своим сараям и халупам, в ожидании конца несчастья.
- По правде говоря, больше похоже, что по деревне прошлась, не приведи Господь, чума или армия. - Торговец отошел в сторону, давая Вальтеру войти, и неторопливо снял перчатки.
Женщина на лежанке пошевелилась, но не поднялась. Раздался слабый кашель.
- Армия... - хозяин указал на два стула, а сам медленно, по-стариковски опустился на скамью и вздохнул. - Почти правы вы, господин, почти правы. Испытание веры, и магия дьявольская, что влагу тянет. Воды здесь нет, господин. Колодцы пустые, снега мало, словно выметает его, или в туман этот поганый... источник горячий был - так словно испортили его. Пробовали пить, пробовали...
- И причём тут Реформация и герцог? - Торговец, поставив один из стульев у стены.
Возможно, он мог помочь жителям очистить воду.
- Так ведь, - мужчина уставился на него удивлённо. - Мы вере своей не изменяем, а герцог... герцог за это наказывает именем королевским, как есть. Солдаты, и маги, что же здесь сделаешь? Кто поддались, уехали - те живут. А мы - вот... сами видите.
"Ну и сын же собачий тут правит!" - Казалось просто невероятным, что можно устраивать такое из-за спонтанного желания Его величества покувыркаться в постели с другой дамой. Но и жителям не стоило мериться силой и дуростью с власть имущими.
- И много людей сейчас в деревне? - Оставалось только надеяться, что семьи с детьми додумались не упрямиться.
- Да с десяток, если с детьми считать, - словно услышав мысли, спокойно ответил хозяин. - Мало их, конечно, осталось, а после зимы этой...
- Где источник? - Возможно, Гарольд не мог ничем помочь, а может, это было дело пяти минут.
- Да вот... с четверть часа, когда ноги-то работали. И на север всё, как раз и упрёшься. Болотце небольшое там, понятно, но глубины нету, хорошо. Далеко, конечно, но вода там вкусная очень была. Полезная.

Торговец улыбнулся. Видимо, Вальтер тоже любил делать добрые дела подешёвке, но швед был прав. Судьба и так предоставляла Гарольду много возможностей получить по лицу, зачем было искать ещё одну? Поход к источнику не показался ему таким уж опасным занятием, да и для местных это могло стать спасением, но слова северянина были весомы. Вспомнился жнец, его можно было воспринять, как данный всевышним шанс, а деревню - как испытание.
- Для начала я хочу просто взглянуть на источник. Думаешь, это слишком опасно?
- Не могу сказать, не видел, - признал Вальтер и пожал плечами. - Ну, вряд ли там сразу что-то настолько опасное, тут ты прав. Тогда проще было бы сразу всю деревню вырезать и не беспокоиться об источнике. Главное - не зарываться, - он помедлил и усмехнулся. - Не всегда лобовая атака - лучшее средство. А так, что же, я всё равно при лошадях и припасах останусь. Так что, желаю удачи.
Торговец действительно часто переоценивал свои возможности и платил за это здоровьем. Очистка источника была достаточно опасной затеей: мало того, что там могли установить ловушки, что вокруг витали ядовитые газы, так можно было ещё и угодить в тюрьму за помощь еретикам. Создавалось впечатление, что жнец не был послан ему Богом, а был исчадьем ада, заманивающим Гарольда в ловушку. "Хм." А торговец действительно зарывался, решая кому страдать, а кому нет. Может, именно волей божьей и были наказаны жители, может, они действительно еретики, недостойные спасения и помощи, может, его бы зарезали и обобрали, будь у местных достаточно силы. Торговец взглянул на убогую лачугу. А может - это просто несколько упрямцев, обречённых на голодную смерть. И разве имеет он право судить, решать? А что даёт такое право? "Возможность помочь - сила что-то изменить". Если бы он ни разу не слышал про очистку воды, разве стал бы перед ним этот выбор? В деревне были невинные дети, но северянин был прав - помогай он каждой деревне на своём пути, Эссекс останется недостижимой целью. Надо было взглянуть на источник, если он просто не мог помочь, это бы лишило его выбора.
- Я всё-таки взгляну. - Закончив с лошадью, он вытащил свои запасы воды и наполовину наполнил миску.
Учитывая, что Гарольду указали где север, дел было на две минуты. Торговец достал из сумки винную пробку. Вспомнился чудесный аромат миланского вина, пробка подходила. Примеряя с какой стороны отрезать кусок, торговец по привычке потянулся к сапогу, где должен был быть нож. Его, конечно, не было. Пришлось ещё раз сходить в лачугу. Гарольд пообещал себе, что если он сможет помочь местным, в качестве награды потребует нормальный нож. Вырезав подходящей формы кусочек, торговец достал из сумки же иголку. Используя магию огня, докрасна нагрел острую сторону, подождал пока она сама остынет. Слегка потёр в руке ушко, затем, используя голомень ножа, аккуратно вогнал иглу в кусок пробки. Получившуюся стрелку положил в воду.

Компас направление показывал исправно. Стрелка на шагах дрожала, но от направления не отклонялась - или так казалось. В этом густом, липком тумане оставалось только надеяться, что никакая магия, никакой железистый валун не притягивает к себе кончика иглы, уводя путника в сторону. Под сапогами порой похрустывал тонкий ледок, но всё же в тумане было ощутимо менее морозно, чем под открытым небом. И от этой теплоты Гарольда пробивала дрожь: влага пропитывала одежду, пробиралась под оверкот. Бился вокруг пронизывающий, промозглый ветер, пытаясь забраться в щели.
Казалось, что время здесь не движется, заставляя бессмысленно перебирать ногами, но всё же, когда Гарольд, по собственным ощущениям щёл уже добрых полчаса, белесая пелена распалась на отдельные клубы, которые лениво плавали над землёй. И ветер, наконец, стих тоже, словно его и не было вовсе. Над головой в прорехах высыпали яркие, крупные звёзды.
Гарольд стоял на краю того, что можно было бы назвать болотцем: изо льда тут и там торчали травяные кочки, а где-то дальше слышался водяной плеск. И, действительно, стоило, осторожно ступая, подойти ближе, как открылся источник, о котором наверняка и говорил крестьянин. Ничем иным оно быть не могло. Покрытая лишайником статуя святого Мелю с отрубленной головой в руках стояла на краю обложенной камнями чаши. Кто-то - видимо, солдаты или те самые маги - разломали любовно собранную кладку, перевернули и разбили чашу, в которую некогда била струя воды, но обводы пруда без труда угадывались и посейчас. Над водой в неподвижном морозном воздухе поднимался пар, не позволяя разглядеть исток.
Зато хорошо видно было кое-что другое, менее приятное глазу. Вокруг источника чёрная земля, без травы или льда, лишь прикрытая рыхлым снежком, через неравные промежутки вспучивалась горбами. И кольцом же окружал всё странный зеленоватый туман. Клубы его то смыкались, то расходились, колеблясь, как свежий студень, выпуская порой короткие щупальца, которые, впрочем, быстро рассеивались.
Гарольд подошел поближе к источнику. Видимо, ловушек всё-таки не было, но добраться до истока мешал газ. Возможно, он мог помочь жителям, особо не рискуя. Торговец положил ведро и компас на землю. Просто разогнать смрад ветром бы не помогло, было видно, что он выходит из самой почвы вокруг источника. Стоило попробовать создать ледяную корку, которая бы не пропустила газы. Но сначала надо было сделать себе дорожку из веток, чтобы не проломить лёд при ходьбе и не поскользнуться. Он накидал более-менее толстых веток прямо на проклятую землю, формируя тропку. Затем, используя ведро, увлажнил грунт водой из болотца. Сначала ничего не происходило, только вода с ленивым плеском скатилась с одного из бугров. Но когда он вернулся со вторым ведром и приготовился его выплеснуть, в зеленоватой дымке что-то сдвинулось. Клубы её словно истончились, рассыпаясь на части, и к Гарольду, подобно рою пчёл, бросилась свора мелких полупрозрачных вытянутых фигурок, норовя зайти сразу со всех сторон.
Гарольд отпрыгнул назад, произнося заклинание, которым сотни раз наполнял паруса кораблей в штиль. Видимо, ловушка всё-таки была. Упругая стена воздуха изогнулась перед ним. Она почти дотронулась до его плеч, по-прежнему не задевая выставленную вперёд правую руку, периферия несколькими острыми обрывками выгнулась вперёд. Стена была похожа на огромный кусок материи под сильным ветром, прибитый гвоздями в центре и в нескольких местах по кроям. В левой руке торговца блеснула искра. Он наполнил воздушную стену пламенем, та же, ещё сильнее выгнувшись, метнулась в сторону большего скопления фигурок. Огонь, почувствовав приток воздуха, радостно разгорелся, вырос и двинулся вперёд, постепенно увеличиваясь в размерах. Рой влетел прямо в него и на миг окрестности озарились голубоватыми всполохами. Создания вспыхивали быстрее, чем свечи, стоило им соприкоснуться с пламенем хотя бы краем тела; они обращались в ничто, даже оказавшись слишком близко к гибнущим от огня соседкам. Гарольд почувствовал лицом жар несмотря даже на то, что ветер, пусть и ослабевший, дул от него.
Но сгинули не все защитники источника. Части роя, оказавшиеся слишком в стороне или слишком далеко от товарок, прошли сбоку от сети, под ней или даже сверху. Их осталось немного, но все целенаправленно, словно подчиняясь команде, метнулись Гарольду в лицо. Вблизи он, наконец, смог разглядеть их в деталях. На покатых плечах сидели вытянутые козлобородые морды с огромными кривыми зубами. Бессмысленно выпученные глаза сияли волшебным огнём, а на лбу росли острые на вид загнутые рожки. Уши, заострённые и узкие, едва ли уступали рогам в длине. А вытянутое и словно размытое тело заканчивалось не ногами с копытами, как стоило предположить, а тающим в воздухе хвостом, который начинался прямо от узких бёдер.
Что хуже, позади из - теперь это стало очевидно - земляных горбов поднимались новые струйки зелёного газа и он, повисев немного, неторопливо начинал выпускать новые щупальца из крошечных летучих существ.

Вальтер стоял снаружи, прислонившись к стене хижины и запахнувшись в плащ. Заметив Гарольда, он некоторое время разглядывал его, а затем серьёзно кивнул.
- Марико рассказывала мне, что в её земле воины выбривают лоб. Ты решил стать... как же... самураем? Или Саффолк сделал так, что нарушители постригаются в монашество? Хотя, тонзура неправильная, но... какой орден предпочитаешь?
- Орден - "Полезь куда не надо - получи по голове". - Улыбнулся в ответ Гарольд. Ничего невосполнимого в ожогах он не видел, конечно было бы неприятно остаться без бровей и части волос, но человеческих жизней оно точно не стоило. Гарольд провёл правой рукой по лбу.
- Как думаешь, отрастёт?
- Да кто же их знает, - северянин пожал плечами. - Опалило хорошо, как знать... - он кивнул на ведро. Я так понимаю, воду ты всё-таки нашёл?
- Источник действительно был проклят, пришлось очищать. Охрана возражала, как видишь, - Гарольд повёл тем местом, где должны были быть брови, - яростно.
- Ну, я надеюсь, оно того для тебя стоило, - без особенного сочувствия ответил Вальтер и поднял лицо к небу, к горящим на чёрном бархате звёздам.
Гарольд замолчал. А стоило ли? Помог ли он местным из-за слов жнеца? Может от интереса к проклятью или от сострадания? В любом случае ему было легче, гораздо легче и спокойней, чем когда он приехал в деревню.
- Наверно стоило. - Торговец вздохнул, как вздыхает человек, весь день рубивший лес и теперь добравшийся до последнего деревца. - Пару минут, хочу отдать местным воду. - Торговец постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, зашел.
- Вы вернулись, господин, - хозяин, сидевший за столом при свете лучины, говорил негромко. От лежанки доносилось мерное сиплое дыхание - видимо, жена его уснула. - И, как я понимаю... - мужчина посмотрел на ведро, и глаза его расширились. - Где вы взяли воду?!
- Достал из источника. - как ни в чём не бывало ответил Гарольд. Не стоило говорить местным, что это он его очистил - герцогу могло не понравиться подобная инициативность. Но и сказать, что вода просто очистилась - означало упрочить, ведущую местных к смерти, веру. Как оправдать сгоревшие брови Гарольд тоже не знал. Оставалось только не дать мужчине опомниться. Торговец поставил ведро на стол.
- Вам надо сделать вид, что вы признали убеждения местного правителя или уехать, как наберётесь сил.
- Достали?.. но... - мужчина встал и попятился от Гарольда, глядя с ужасом. - Вы принесли проклятую воду, господин?! В наш дом, сколько его ни осталось?! Господи, parcite nobis...
- Вода не проклята. - Гарольд осмотрелся - на чашки, ни стакана видно не было. Чтобы не терять эффектности момента торговец наклонился, и выпил прямо из ведра. Вода оказалась свежей и вкусной. Хозяин с невнятным возгласом ухватил черенок от вил, что стоял в углу, и замахнулся, но, видя, что с Гарольдом ничего не происходит, помедлил.
- Это что же... теперь пить можно? - на его лице расплывалась неуверенная улыбка, и он внезапно упал на колени. - Fiat voluntas tua sicut in celo et in terra! Et ne nos inducas in temptationem sed libera nos a malo! Снизошёл Дух Святой на нас!
Гарольд едва слышно цокнул языком. "Ещё бы. Ладно, попробуем по другому".
- Когда я подходил к источнику, небо сотряс голос. - Он не спешил, следя за реакцией хозяина.
- Голос? - жадно повторил тот.
- Да! - Гарольд устал, хотелось вздремнуть. - У меня всё внутри содрогнулось, казалось сами небеса говорят. Они сказали, что вы - жители деревни, пережив все лишение и страдания, заслужили вечное царство. Но сейчас, сейчас вы должны притвориться, что подчинились воле еретиков. Так вы спасёте детей и сможете воспитать их. Детская жертва не была осознанной и вы обязаны вырастить их, чтобы потом, через много лет, уже после вашей смерти, перед ними встал такой выбор. Дальше я успел увидеть только пламя и свет. Очнулся уже с ожогами, вода в источнике была чистой. - Торговец даже запыхался.
Хозяин выслушал речь, со вздохом отложил дубинку и, сделав шаг, сочувственно положил руку Гарольду на плечо.
- Нет.
Гарольд так же сочувственно вздохнул. Ему порядком надоело убеждать дурного мужика.
- Да.
Хозяин заговорил: увещевательно, но пылко, и чувство по мере речи нарастало.
- Отче Святый, Боже правый добрых духов, Ты, который никогда не лгал, не обманывал, не ошибался и не сомневался из страха смерти в мире чужого бога (ибо мы не от мира, и мир не для нас), дай нам узнать то, что Ты знаешь, и полюбить то, что Ты любишь… - мужчина, чье лицо осветилось светом истовой веры, воздел руки к грязному потолку и тут же молитвенно сложил их у груди, - ибо сказано: всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится. Ибо сказано: по плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Из любостяжания будут уловлять вас льстивыми словами; суд им давно готов, и погибель их не дремлет.
Гарольд постучал средним и указательным пальцем по столу. Захотелось врезать дурному, да так, чтобы тот грохнулся в стену. Божьей кары за это враньё торговец не боялся, если он и будет гореть в аду, то наверняка не за этот инцидент. Да и хозяин дома, обрекающий детей на смерть, наверняка составит ему компанию.
- Ладно, послушай меня. - Торговец сделал паузу, подбирая слова. - Я расколдовал источник, стало жалко детей, ну и вас дураков, в какой-то степени. - Убеждать сумасшедшего в божьем промысле, видимо, было бесполезно. - Теперь я хочу получить плату за свою работу, - торговец положил руку на ведро - это же справедливо - получать плату за работу?
- Никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель не имеет наследия в Царстве Христа и Бога, - сообщил ему мужчина, с горечью заламывая руки, - ведь сказано: имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: не оставлю тебя и не покину тебя. Нечестивый берет подарок из пазухи, чтобы извратить пути правосудия. Притесняя других, мудрый делается глупым, и подарки портят сердце. Ни в чем не поступайте с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь – мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали!

8 января 1535 г. Посреди нигде.

Лошадь громко дышала, выпуская в воздух серые клубы пара, те медленно, рассеиваясь, уходили вверх. Красное солнце только поднималось над верхушками заснеженных елей, бесконечных елей, через лес которых бежала единственная занесённая снегом дорога. Гарольд наслаждался поездкой, тракт всё время пролегал через густой лес, встречались редкие повозки, всадники, проезжал один михаилит, который, впрочем, больше интересовался опушкой, чем путниками.
- Вальтер, забыл тебя спросить, ты, часом, не знаешь, как зовут мою лошадку? Думаю дать ей имя, да лучше бы узнать прежнее. В городе как-то и не подумал. - Гарольд скорее просто искал повод для разговора. Впервые за несколько дней он чувствовал себя хорошо, наконец-то перестало болеть лицо.
Вальтер хмыкнул.
- Прежнее имя? Подумай о том, как, скорее всего, эта лошадь оказалась у Тоннера. Даже если бы хозяин "Грифона" и конюх знали настоящие клички, они не стали бы их использовать. Я и не спрашивал. Так что, пожалуй, стоит придумать собственную.
- Действительно. - Гарольд смотрел вдаль. - Надо быть осторожней, и подумать не мог, что что-то подобное может твориться так близко к Лондону, можно себе представить, как идут дела в глуши.
- Для осторожности ты как-то слишком увлекаешься, - Вальтер кивнул на голову Гарольда, явно намекая на скрытые под беретом и капюшоном опаленные волосы. - А глушь или не глушь... что, думаешь, люди какие-то разные?
- Люди то одни и те же, а вот центр власти и реформации дальше. - Гарольд тепло улыбнулся. - Насчёт источника - сам не знаю, что на меня нашло, может быть слова жнеца, может Билберри. В любом случае, урок я получил замечательный, - он поправил капюшон. - Такими темпами, путь нам предстоит неблизкий, в Англии не так спокойно на дорогах, как я слышал.
Северянин пожал широкими плечами.
- А мир вообще место сволочное. Не знаю уж, что ты слышал и о каких временах. Когда михаилитов больше было? Ну так они ни разбойниками не занимались никогда, в религию не лезли. Разве вот змею бы извели. А с источником ты сам полез, причём не на дороге.
То ли подтверждая, то ли опровергая его слова, мимо поспешно прорысил виденный не далее как три часа назад молодой михаилит. На щеке у него красовались свежие царапины, даже по виду затягивающиеся слишком быстро, а к седлу была приторочена голова, на первый взгляд - человеческая, но присмотревшись, Гарольд увидел и чешую, покрывавшую щеки, и глаза-блюдца, и жуткую пасть, полную выступающих, блестящих клыков. Воин безмятежно насвистывал сложный мотивчик, не обращая никакого внимания на стекающую из своей добычи отвратную на вид иссиня-черную кровь, оставляющую неровную дорожку на снегу. Дорожкой этой путники могли любоваться еще долго - михаилит обогнал их и скрылся за поворотом, а кровь твари осталась, пятная чистую белизну тракта своей мерзостью.
- О, деньги мои проехали. - Гарольд приподнялся в седле. У него как раз закончились сбережения, и михаилит на тракте был весьма кстати, торговец не знал, казначей он там или кто ещё, михаилит - михаилитом, а деньги Гарольду были нужны.
- Ты не против поехать за ним, хочу обналичить деньги за лошадь?
- Кто же с собой казну так возит, - удивился Вальтер, но пожал плечами. - Хочешь - догоняй. Я, пожалуй, дальше, но спешить не стану.
Гарольд погнал лошадь вперёд. Можно было спросить, где по дороге в Эссекс находится грефье. Было всяко разумней узнать у члена ордена, чем у трактирщика или у прохожего. Конечно, стоило спросить магистра сразу, но тогда как-то в голову не пришло, а сейчас был подходящий случай. Гарольд понесся по кровавому следу, замелькали занесённые снегом деревья. К сожалению, михаилит словно канул в небытие. Его не обнаружилось ни за следующим поворотом, ни за тем, что после, а ещё через пять минут галопа Гарольд вылетел на открытое место. По обе стороны от дороги открывался заснеженный пустырь, но всадника видно не было - лишь в полумиле неспешно трюхала гружёная с верхом телега, из-под днища которой капало черным. Гарольд остановился. Цокнул языком, развернул лошадь и мерно двинулся навстречу Вальтеру.
Спутник его обнаружился за следующей петлей дороги, там, где тракт почти вплотную прилегал к лесочку. Северянин задумчиво щурился вдаль, явно высматривая Гарольда.
- Обналичил? - поинтересовался он, приподняв бровь, и усмехнулся. - Ну, не беда. Бывал я тут. Места здесь дикие, хорошие, так что вот какое дело... Как раз неподалеку схрон у меня есть. Грефье свой, значит. Пойдем, что ли? Обналичим...
- Можно и так. - Гарольд щурился от белизны. Он вспомнил отрубленную голову твари, места, действительно, были дикими. Оставалось только надеяться на проделанную молодым членом ордена работу. - Этих михаилитов хрен догонишь.
- Волка ноги кормят, ноги, с пастью вместе. Куда-то в лес свернул, значит, напрямик, для скорости. Но коли так, давай за мной, что ли, - Вальтер поворотил коня и, низко пригнувшись, проехал под нависшей веткой, не сбросив с неё снега. - Не торопимся, чтобы кони ног не переломали. Сколько-нибудь проедем, а там - пешком придётся, не пройти иначе.
Торговец пожал плечами, и повёл Луну за Вальтером, точно так же пригнувшись под веткой.
- Может, в телегу сел, там что-то чёрное из-под днища капало, а смолу вряд ли кто-то так переводит.
Он бы поехал за странной телегой, но лошадь уже устала, а он и так потратил много времени.
Под снегом здесь оказалась относительно ровная земля, так что опасения северянина какое-то время казались беспочвенными. Впрочем, быстро ехать не получалось всё равно: подлесок здесь был густ и как-то особенно колюч, а низко нависающие ветви словно жаждали стянуть капюшон, заставляя пригибаться к шее лошади. Если здесь и была когда-то звериная или охотничья тропа, то сейчас от неё не осталось и следа. Как проводник находил дорогу, оставалось только гадать, но двигался тот уверенно. А вскоре местность ощутимо пошла вниз, и пришлось ещё больше замедлить шаг. Здесь Вальтер заговорил снова.
- А почему ты всё-таки не убил тех двоих, в хижине, а?
- А с чего ты решил, что я хотел их убивать? - Торговец говорил мягко. Почему он не прикончил хозяев? Скорее стоило спросить почему он захотел это сделать. Сам Гарольд так и не определился. Может потому что реакция мужчины поначалу показалась ему очень неблагодарной, может потому что тот обвинил торговца в грешности, и был прав.
- Чую я такие вещи, - Вальтер оглянулся с улыбкой. - Как зашёл, так и видно стало, ни сесть, ни встать мне. В воздухе носилось, что ли. Скажи, неправ?
- Прав. - Усмехнулся Гарольд. - Сейчас думаю, я понервничал, что обжег себе лицо напрасно. Источник-то я очистил, но никакой магии не хватит, чтобы вдолбить хоть крупицу ума в их головы.
- А-а, - протянул Вальтер, отвернувшись. - Да разве люди слышат, что им говоришь? Им бы всё о себе, в мыслях своих, и не выудишь оттуда, нет. Стой, - он натянул поводья и присмотрелся к чему-то в лесной чаще, потом покачал головой. - Показалось, на мгновение, что михаилит твой мелькнул. Но - нет, никого. Печально ведь было бы, найди он схрон. Не для того собирал-то, верно?
- Не то слово, у этих ведь гадов и не отберёшь. - Гарольд положил руку на рукоять. - Надо поосторожней, он тут не зря охотился, может и нам чего перепасть, прям по лицу.
- Нет тут ничегошеньки. Не слыхать разве, как лес-то поёт?
И действительно, между деревьями отдавался сорочий скрип, где-то громко пищал дрозд, а дальше ему отвечал ещё один. Встревоженная приближением людей, ярдах в двадцати шумно вспорхнула куропатка. Вальтер остановил лошадь и бесшумно спрыгнул в снег.
- Пора. Дальше верхом тяжело будет, да и недалеко совсем осталось. Устать не успеем, как дойдём.

Ю пожала плечами, и соболиный мех скользнул по ключицам, приласкал краешком грудь. Меч беззвучно канул в груде сокровищ, а девушка широко улыбнулась, показав длинные клыки, которых не было ещё секунду назад.
- Как хочешь.
Не дав времени ответить, она отступила на шаг и белое тело слилось с тенями, словно его и не было вовсе.
Либо у азиатов была ещё одна интересная физиологическая особенность, которой он раньше не замечал, либо Гарольд рисковал ещё раз получить по едва зажившему лицо. Может быть то, что он не взял меч сберегло торговцу жизнь.
- Вальтер, что-то мне дурно в замкнутом помещении. Может выйдем на свежий воздух?
Возможно, какая-то тварь забралась внутрь и приняло форму Ю. В таком случае, она не представляла, на какой уровень замахивается. Никто не ответил. Гарольд обернулся, он был уверен, что северянин пойдёт за ним. Просто так впустить кого-то в свой схрон, а самому стоять снаружи? Гарольд пробежался взглядом по подвалу, ища книги. Может быть, это было какое-то защитное заклинание? В любом случае, стоило побыстрее выйти.
Гарольд облизнул зубы, осмотрел потолок. Что-то ему это совсем не нравилось - он не понимал, что происходит. Торговец развернулся и полез наружу, на ходу обращаясь к северянину.
- Да ты богаче испанского короля, так и не разберу, что сколько будет стоить, не хочешь помочь?
Гарольд вылез на ружу, обтряхнул штаны. Внимательно посмотрел на молчаливого и недвижимого Вальтера. Кажется, он даже не моргал.
"Что происходит?"
- Вальтер, на кой чёрт работа, если у тебя золота больше чем во всём Константинополе?
Северянин молчал.
- Вальтер, етить-колотить!
Торговец подошел к северянину и легонько толкнул его в плечо. Вальтер дрогнул, будто удивившись. Мгновение ничего не происходило, а затем швед медленно, слой за слоем, с тихим шуршанием осыпался черным, тяжелым пеплом, овеяв горячей пылью Гарольда, припорошив сапоги и плащ.
Торговец сделал несколько шагов назад - его опять накрыло. Гарольд выхватил позаимствованный в деревне нож, тщательно вытер его о рукав. Если его околдовали, а его наверняка околдовали - это могло помочь. Торговец лёгким, но резким движение провёл ножом по левой руке.
По кисти лениво потекла струйка крови, боль ударила аж до локтя, но в остальном картинка никак не изменилась. Вальтера всё так же не было, заснеженный лес по виду оставался пустым, и солнце всё так же пыталось пробиться сквозь пелену облаков. Получалось у него это не слишком хорошо. Всё так же валялась рядом со входом дверь из грубо сколоченных досок. И, наконец, по-прежнему торчали из-под снега кончики веток, белые, выглаженные временем, гладко вылизанные от мяса и хрящей.
Гарольд сплюнул в снег, вытер лицо обеими руками. Торговец полностью отодвинул заслон и спустился в погреб. Изнутри на этот раз в нос ударило запахом стылого забытого хозяевами погреба, в который давно никто не заглядывал. В тусклом свете, пробивающемся снаружи, из тьмы медленно проявлялись богатства Вальтера: тазовые кости там, где только что были гримуары. Проломленные черепа вместо сундуков. Рёбра вместо богатого оружия. Утопая в земле, слоями лежали останки тех, кто, видимо, побывали здесь прежде Гарольда. На многих костях виднелись следы от когтей и зубов, способных догрызться до костного мозга. Впрочем, приглядываться времени не было. Из темноты на него с шипением прыгнула Ю, которая изменилась тоже. Гладкая прежде кожа пошла морщинами, покрылась чёрными пятнами. Ошейник из соболей сгнил, открывая рассечённое до позвоночника горло, но атам китаянка держала твёрдо, и целила прямо в сердце Гарольда.
Гарольд не успел подумать ничего, кроме ругани, он попытался схватить правой рукой руку с атамом, левой закрыл горло от клыков, уже призывая себе на помощь пламя. Огонь отозвался неожиданно легко, и сгусток огня ушёл прямо в лицо Ю... и за него, расплескавшись о земляную стену. И рука Гарольда встретила пустоту, провалилась в воздух, где не было ни гниющей плоти, ни атама. Зато левое колено рвануло болью, и лёгкая, приземистая, едва различимая тень бесшумно унеслась наверх, к солнцу, на миг загородив свет. Китаянка же сгинула без следа, словно и не было.
Торговец опять рванул на улицу, готовясь очистить себе путь огнём, если потребуется. Расчищать ничего не потребовалось - он свободно вышел наружу. Снег белил глаза, кроме веток и костей ничего видно не было. У торговца от гнева заскрипели зубы. Итак, эффект от заклинания, скорее всего, не общий, то есть он не лежит сейчас где-то, а действительно стоит в лесу, просто часть видимого не реальна, а часть реального - не видима. Иначе непонятно зачем промелькнула мелкая тень, да и вообще почему его ещё не убили или не связали и перестали тратить силы на заклинание. Возможно это газ, или, что-то подобное, тогда было бы полезно призвать на помощь ветер, но с тратой сил торговец решил повременить. Он внимательно осматривал округу. Вопрос был в том куда делся Вальтер, поймали Гарольда, как только он вошел в пещеру, или гораздо раньше? Торговец попытался вспомнить разговор с северянином. Так, он заметил что-то в чаще, иллюзорному образу этого делать незачем. Шутка про безбожника тоже много для бреда. Шведа скорее всего околдовали у входа, возможно, пока Гарольд спускался. Видимо, тварь зачаровала торговца и пока тот пытался понять, что имеет в виду Ю, вылезла и вывела из игры Вальтера. Может, тот понял в чём дело и побежал к лошадям. Торговец внимательно осмотрел местность, ища следы - и не находя. Снежок на поляне был совершенно чист, словно Гарольд появился прямо у входа в лаз неведомо откуда. Оставалось только ещё раз попробовать вывести себя из такого состояния болью. Торговец призвал пламя, раскаляя лезвие ножа. Он крепко сжал зубы, чтобы не прикусить язык, и провёл раскалённым металлом по свежей ране.
- Матерь божья! - От боли свело скулы, торговец выронил нож, как безумный замахал левой рукой, ходя по кругу. Раскалённый метал с шипением и паром утонул в снег. - Как, я, чтоб всё это, топтал рот!