- Думаю, дяденька, в Лондон ехать надо, - Дженни запрыгнула в седло и подобрала поводья. Голос её звучал серо и мрачно, как клубы тумана, откуда-то наползшего на поляну. Пелена уже скрывала колени Гарольда. - Потому как голубя маловато будет. С него-то спрос какой? Господин Клайвелл так заинтересуется, что носом рыть будет, а тебя, дяденька, найдёт. Да и я не сильно лучше той птицы, мозгами-то. Ты с преисподней связан, не я. Лёжки их знаешь, навести можешь. И уговаривать, что не при делах - тоже как-то не в письме надо. Бумага - она всё стерпит.
Странный туман заставлял насторожиться и съёжиться - сейчас всё больше верилось, что ребёнком двух миров всё-таки была Дженни, которая видела вещие сны и волновала животных. А теперь ещё и туман... Гарольд пожал плечами и тоже запрыгнул в седло - поговорить, действительно, можно было по дороге, а времени совсем не было. Неприятно было от того, что его, вроде бы, не скотское решение предупредить Клайвелла выливалось в "из - под земли достанет", и как бы плавно тянулось к пыточной и, кто знает, госпоже Инхинн. Он рисковал, заезжая в Бермондси, пусть ареста от констебля Гарольд не ожидал.
- Ладно, дело твоё. Теперь насчёт сестры. Во что она была одета? Какие вещи были рядом, может быть помнишь созвездия? Ты попросила показать Коралину сейчас, а видела ночь - это странно.
Дженни закатила глаза и тронула мула следом.
- И в самом деле, странно, правда твоя. А одета-то добротно была, тепло, да изорвалась вся: видать, давненько вот так-то идёт. По прямой, словно тянет что. А звёздочки-то чего ж не помнить? Обычные они, как за городом и видишь. Я, вишь, как из Бермондси выехали, часто на них смотрела, потому что красотища же, на свободе, без дыма этого, из домов-то. А у неё ещё шибче горели! И звезда северная прямо почти, разве на ладонь левее горит. И морозище, это я прямо чувствовала, потому как ёжилась она, бедолага. По себе знаю, как оно...
Скачки настроения Дженни Гарольд понимал слабо. И с чего девочку так интересовала его сестра? Если Коралина вышла из Лондона и шла на север, с небольшим отклонением на запад, по прямой. Видимо, настолько по прямой, что не могла использовать дороги, а может, на постоялые дворы и еду у неё не было денег, поэтому охотилась. Так или иначе, было похоже, на заклятие, чтобы найти Гарольда. Если так, можно было ехать на юг, и задержавшись на день, дать сестре на него выйти. Но это всё догадки.
- Полярная звезда была высоко над горизонтом? На той же высоте, что и возле Бермондси?
- Да вроде бы, - с сомнением заметила Дженни. - Если б Бермондси показали, где оно над крышами, так я б и сказала, а по картинкам этим поди разбери. Но кажется да.
Это было уже хоть чем-то. У Дженни была хорошая память, которая, кажется, была подстёгнута жизнью на улице. Но всё это очень примерно - пол-Англии были примерно на той же высоте, если бы Гарольд увидел картинку - сказал бы точнее. И что он будет делать, когда её найдёт? Предложит тащиться с собой в Ирландию, на рогатины демонов? Дом оставался ему... Было непривычно даже вскользь думать о себе, как о наследнике, ну и, как о следующем главе семьи. Не повезло же им с головой. Но законы Англии были непреклонны - или ему, или короне. Какое глупое нежелание извиняться и делать. При том, что времени на всё это совсем не было, нужно было лететь стрелой хоть в каком-то направлении.
- Ты сказала, что она очень замёрзла. Снега было больше, чем тут?
Девочка, хмыкнув, оглядела туман, который за короткое время стал ещё гуще, поднялся выше, скрывая и снег, и невысокие кусты, оставляя стоять только мрачных часовых - деревья.
- Да вроде нет. Может, поменьше, ну так и лес там гуще был, вроде как. А может потому, что темнее, показалось. Кстати, дяденька, а тебе не кажется, что мы здесь уже проезжали? Вот этот нарост на ясене - аккурат на морду чёртову похож. Я ещё там, на поляне, заприметила.
- Курвм... - Проворчал себе под нос Гарольд, спрыгивая с лошади. Это тоже было похоже на источник у треклятой деревни, только слишком быстро и сразу после встречи с Оком. Он достал из сумки деревянную миску и зачерпнул ею снега, наткнувшись, кажется, на какой-то корень. Ничего смертельного с ним от встречи с сестрой бы не случилось, а она была в курсе всего. Ей же можно было передать деньги для оплаты долга в случай чего. Она же могла погибнуть, напрасно стараясь его найти. Окажись в том лесу Гарольд - точно бы сожрала какая-нибудь брукса.
- Сейчас мы поедем в Бермондси к Клайвеллу, а там будет видно. Может он знает что-то о Коралине, наверняка, знает, что с родителями. Как думаешь, стоит бояться ареста?
Если законник не знал - на ум пришла глупая идея попробовать ритуал, который указывал на дерево с его собственными волосами. Хм. Может быть, именно с такой нитью сейчас и ходила его сестра. По крайней мере, сейчас был какой-то план. Доехать до опушки, постричься, найти Клайвелла, рассказать о его дочери, и попробовать отыскать сестру. Может быть, через Ю, которая тоже могла быть в курсе. От одной мысли о визите к азиатке неприятно зачесалось горло. - Гарольд аккуратно опусти иголку в воду, и на секунду задумался, после чего ногой очистил место возле корня.

- Может. А может, ей и Око это интересно, только вот, - она помедлила. - Хочешь ли ты, чтобы она об этом узнала?
- Насчёт Ока, того, что я оборотень или Армстронга? Думаешь отправит искать ответы на её вопросы? - Гарольд всё-таки оставил поляну в покое - так и не отыскав ничего интересного и даже не взяв монету, он поднял с земли компас. О чём могла знать Ю? Буквально обо всём, и даже о источнике ей вполне могла рассказать Дженни. Так или иначе, кажется, его бы не спасла ни доля, ни склянки, ничего.
- Нет, я... - Дженни замялась, потом тряхнула головой и обвела рукой туман, деревья, скрывшие небо тучи. - Ну вот смотри, дяденька, вокруг. Это же сказка. Око, зеркало - зеркало нас самих ведь, ну? Древнее, старое, но мы всё равно его коснулись - считай, с богами рядом, хоть на секундочку. Сердцем. А Ю - Ю пошлёт сюда орду целую, всех шестёрок будет гонять, за бесценок-то. Не то, что тропу, дорогу протопчут. И каждый будет точно знать, что ему обязательно нужно это самое Око.
Гарольд на несколько секунд замолчал, пробираясь через вязкий туман. Никогда ему не было дела до спасения сказок - он пытался сломать атам, плевал на фэа, грубил богиням. Но он уловил настроение Дженни и то, что она пыталась сказать. Чувство какой-то причастности, и какой-то приятной, хоть и надменной исключительности. Туман никак не хотел заканчиваться, но Гарольд уверенно шел на юг, ведомый иголкой. Как и сказала девочка, за с охвою жизнь он успел прикоснуться к чему-то уже размытому и исчезающему, так что пусть оно исчезает дальше без его помощи, тем более Филиппа ему так помогла.
- Значит, попытаемся удовлетворить сороку историями об оборотне, подземелье и чуть было не совратившем меня мотыльке. Насчёт телепата - его не так просто найти. Из тех, кто работает на корону, я знаю только Инхинн, но её придётся ждать, в лучшем случае, несколько дней.
Поплавок в чаше подпрыгнул, а затем с силой устремился вниз, пробив дно. Ноги окатила вода под возмущенный писк мыши, мокрой до кончика хвоста. Она выскочила из-под сапога, потрясая компасом в зубах и, кажется, хотела что-то сказать, но вместо этого из тумана донеслось испуганное мужское:
- Лю-уди, ау-у!
Гарольд оглянулся на девочку, которая с интересом искала взглядом источник крика. Сразу было видно, что её ни разу не кусала брукса и даже какой-нибудь вшивый змей. Не к добру всё это было: заколдованный туман, игла, крик. Он отбросил дырявую миску в сторону, наполняя силой собственной дыхание, усиливая его в десятки раз и разгоняя туман. Рука легла на холодную рукоять Мглы. Вопреки ожиданиям, туман лишь стал гуще, точно обрадовался притоку, заколыхался.
- Ау-у! - На поляну вышел мужчина лет сорока, темноволосый и изможденный. Его одежда когда-то была богатой, но теперь выглядела потрепанной. Увидев Гарольда, он обрадовался так, будто брата увидел. - Люди! Мистер! Мисс! Я уж думал, что никак!
- Джеймс Грот. - Гарольд кивнул. У мужчины не было ни меча, ни кошелька - руку от рукояти Гарольд, впрочем, убрал недалеко. Туман был странным, выглядело так, что блуждать в нём можно было хоть до второго пришествия. И если мужчина не выбрался до сих пор, то им было не по пути. Гарольд не знал, что его тут держало, но если бы бедолага пошел с ними, это же могло не выпустить и его с Дженни.
- Вы кажется заблудились, как давно? Какое было число, когда вы зашли в лес?
- Двадцатое! Двадцатое февраля! И я хожу, хожу... Понимаете, - заторопился мужчина, - мне жена изменила. И Око сказала, что дитя - не моё. И я... я не знаю! И развестись надо, и жену люблю! И вот... хожу, хожу, хожу! Все время сюда, к поляне!
То-то оно было так дешево... Может, Филиппа так наказывала за не то чтобы честно добытые кольца? Или речь шла о самих ответах. Гарольду показалось, что туман сгустился, пока он думал? куда идти, а мужчина, кажется, думал намного усиленнее его самого. Ладно, чёрт с ним - нужно было пробовать делать добрые дела, пока до суда оставалось время. Гарольд достал из-за пазухи монету и бросил её мужчине. Может быть, его жена давно уже состарилась и умерла.
- Подбросите монетку, и поклянётесь, что выполните её решение. Кажется, этот туман заколдован, так что не пробуйте юлить - нужно принять решение.
- Но как, как? Ведь я люблю её! Но люди, они будут смеяться и называть меня рогоносцем!
Мужчина отшатнулся от монеты, как от прокаженного.
- Не бросишь - умрёшь тут от голода, или звери сожрут. На то тебе и веление фортуны, судьба и бла-бла-бла. Бросай, давай и клянись. - Просто резюмировал Гарольд, начиная постукивать сапогом - путь был неблизкий, а ещё нужно было переодеться и постричь Дженни. И размышления у мужика были какими-то тупыми, конечно, нужно было бросать эту шлюху вместе с ребёнком.
- Клянусь, клянусь, - испуганно согласился мужчина. - А как? Что загадывать? Ты сам-то знаешь, что у тебя, как и куда, раз так просто решаешь?
- Решка - разводишься, профиль нашего любимого монарха - не разводишься. Пробуешь меня... обмануть - миришься с последствиями. Если мы не выйдем после этого из тумана - я тебя брошу. - Гарольд знал, что он не был тупой бабьей тряпкой, и что ехал на юг, искать Клайвелла, а потом сестру. Потому что сейчас он был главой семьи. Семьи до которой ему никогда не было особого дела, и которая совсем не интересовалась им. Что он не отправил ни одного голубя за несколько лет, что они. Но так уж вышло, и он просто платил по долгам.
- А может, мы по туману ходим из-за вас? - Упёрся мужчина, подбрасывая монету. Выпала решка и рогоносец приуныл. - Развод... Ну что же... Потом снова женюсь на ней, ласточке моей.
Гарольд удержался от того, чтобы сплюнуть в снег - ну и рогоносец. Если не получится выйти из леса, он так ему вломит, что сукин сын ходить не сможет, не то что жениться. А потому Гарольд зальёт его бренди и вытащит из леса, пока тот будет без сознания. Ну или подождёт, пока очнётся и опять вломить - всё равно мужчина был истощён. Гарольд достал из сумки вторую миску
- Пойдёте немного впереди меня.

27 февраля 1535 г. Бермондси.

Вечерний Бермондси не был похож на все виденные доселе городки. Он был спокоен, дышал этим спокойствием, умиротворял. Чинно прогуливались кумушки, резвились дети, мужчины собирались на кружку эля у таверны и даже наемники, перемигивающиеся с барышнями на торговой площади у эшафота, тоже были спокойны и даже смиренны. Были ли тому причиной стражи, непривычно одетые в кольчуги, что встречались чуть ли не на каждом углу, или же на всех так действовал этот дух благополучия - неизвестно. Лишь птицы пищали отчаянно и свирепо, сотрясая драками аккуратно подстриженные кусты на расчищенных улочках.
В городе он точно был лишним - хотелось побыстрее закончить со всем, и поехать дальше. Правда, разговор с Ю тоже обещал выйти совсем не приятным. Приятных дел вообще было мало. А ещё, на подъезде к Бермондси на голову неожиданно свалился ворон, так что Гарольд, чуть не упал с лошади, не столько из-за птицы, сколько от испуга. Пришлось даже сдержаться, чтобы не выругаться, потому что на секунду показалось, что это чуть ли не сама богиня обрушилась на него, чтобы наказать за всю дрянь на свете. Циркон ждал в Шотландии, так что времени на арест теперь точно не было.
У кумушек, которые зачем-то бездельно ходили взад - вперёд по площади, он узнал, что констебль был в городе и пошел домой раньше обычного. Молодую миссис Клайвелл те, почему-то, именовали не иначе как ведьмой, а на его косматую бороду смотрели с явным неодобрением. После предложения пожрать бумаги, домой к Клайвеллу совсем не хотелось - законник мог воспринять это, как угрозу семье. Но дело было личным, а в контору или тюрьму чисто человечески не хотелось. Вещи, атам и меч Гарольд, не иначе как чудом ни услышав ни слова про злосчастное пятно, оставив у Гарри. Он сам не заметил, как погруженный в мысли, дошел до маленького двухэтажного домика. С мечом и атамом всё выходило совсем нерадужно. Гарольд больше не называл их придуманными именами, и вообще оставил на время в покое. Констебльский дом стоял на особицу. От одних соседей доносился неприятный лай собак, из дома других - нещадно воняло кошатиной. Гарольд рассеянно почесал непривычно пустое место за пазухой и постучал в дверь.
- М-мать...
Клайвелл, распахнувший дверь небольшого двухэтажного домика, был на себя похож и не похож одновременно. Со времени последнего свидания он раздался в плечах, похудел в талии, обзавелся серьгой в ухе, коротко подстригся и посмуглел настолько, что походил на иберийского невольника. Рубашкой и сапогами он не озаботился и теперь стоял лишь в простых холщовых штанах, демонстрируя абсолютно безволосое тело. Радости на лице у него не было совсем. Констебль аккуратно прикрыл за собой дверь, улыбнулся - и уцепил за грудки, сильно, с размаха впечатывая в стену и прихватывая за кадык.
- Ну?
Выглянувшая из дверей девушка - та самая, которую Гарольд видел на обрыве, - оглядела сцену и легко улыбнулась.
- Добрый вечер, мистер Брайнс. Как поживают ваши соболя? - она перевела взгляд на Клайвелла. - Дорогой, если на стенах будет кровь, не смывай, пожалуйста, мне пригодится образец для лаборатории.
- Конечно, маленькая, - покладисто и нежно согласился тот и, дождавшись, когда дверь снова закроется, вопросительно уставился на Гарольда.
Гарольд поднял руки на уровень головы, показывая, что в них ничего нет. Констебль, ожидаемо, был не в восторге от такого визита - а камни больно впились в спину. Хорошо, хоть на ногу не наступил. И жена, чёрт возьми, надо же было ему встретить на берегу именно её! По крайней мере, Гарольд не взял с собой меч. Клайвелл, кажется, был счастлив в браке, а нрав у жены и правда был тот ещё. Впрочем, он идеально подходил профессии мужа. И о какой лаборатории шла речь? В голове всплыла дурацкая картинка, как констебль тычет в него калёным железом, одновременно легонько покачивая ребёнка. И ругаясь, чтобы Гарольд не разбудил дитя стоном. И где он только обзавёлся серьгою - до этого Гарольд бы никогда не подумал. Всё это как-то напоминало тоже неожиданно загоревшего магистра.
- В первую очередь, спасибо, что помогли матери и нашли сиделку после казни. Во-вторых, я пришел предупредить об опасности - ничего больше. Может, вы возьмёте меч и мы отойдём в сторону? Потому что речь идёт об оккультистах.
- М-мать, - Клайвелл разнообразием речи сегодня не блистал. Но руку ослабил и заговорил громко. Так, что его, должно быть, слышали и в доме. - Маленькая, рубашку мне и сапоги! Мы прогуляемся.
Не-фея выглянула снова, словно уже ждала за дверью с сапогами и рубашкой в руках, и вздохнула.
- А там отчёт недописан. Рифму ведь потеряем, и мелодию тоже.
- Я скоро, Мэри. Мы только навестим госпожу Инхинн.
Констебль убрал руку и оделся с удивительной быстротой, не возясь ни со шнуровкой сапог, ни с резными пуговицами.
- Прошу вас, мистер Брайнс, - приятно улыбаясь, проговорил он, цепляя к поясу кинжал, - госпожа только недавно о вас вспоминала.
Гарольд как-то неловко осматривал соседние дома, пока констебль одевался. Безоружный он чувствовал себе овцой, которая сама пришла на закланье, и теперь с каким-то пустым спокойствием ждала исхода. Когда Клайвелл закончил, Гарольд послушно пошел за ним. Надо было первым предложить Инхинн, но немудрено было забыть, когда так пришибали к стене. Констебль явно перешел на вежливый тон временно, и у телепата его ожидала новая порция гневных восклицаний, и хорошо, если только их. По крайней мере Клайвелл не повёл его в тюрьму. А жена констебля казалась намного более живой, чем при их первой встрече, правда, Гарольд бы не удивился, если бы под подушкой у такой лежал самострел или пистолет.
- В каком ключе? - Как будто просто для продолжения разговора спросил Гарольд.
- Простите? - Констебль рассеянно поднял бровь, касаясь рукой серьги, на шляпке которой в свете убывающего полумесяца и тусклых уличных фонарей можно было рассмотреть розу, обвившуюся вокруг кубка. - А... в решетчатом ключе, разумеется. Но если вы спрашиваете, о чем могли говорить констебль и палач, то придется ответить, что о девственницах. Славянских. О чем же еще?
Он шел быстро, походкой человека, привыкшего успевать в тысячу мест одновременно, сворачивая в неприметные улочки, где салютовали алебардами стражи и порскали в сторону босяки.
- В решётчатом? Этого я и боялся. - Обречённо вздохнул Гарольд, еле успевая за Клайвеллом из-за раны. Меч, конечно, мог оскорбиться, что Гарольд называл его не по имени, но за рану этот сукин сын был ему должен. Как же она мешала двигаться! Серьга и задумчивость констебля показались необычными. Как-то странно он задумался, только что будучи полностью сосредоточенным. Со славянскими девственницами вышло нехорошо, просто нехорошо.
- Необычная у вас серьга, тем более для человека короны. Такая и не у каждого пирата есть.
- Это - память, мистер Брайнс. - Сухо ответил Клайвелл, зябко поведя плечами. - О людях, ошибках, о... воспитании. Скажите, Дженни жива?
Впереди, в паре шагов, белели стены тюрьмы.
Гарольд слабо кивнул, как будто сам себе - по Клайвеллу было видно, что законник изменился, но он плохо знал констебля поэтому не мог сказать, в чём именно. Стал ли тот серьёзнее? Мрачнее? При упоминании Дженни Гарольд невольно поморщился. Он бы до сих пор обменял эту клятую царапину на оставшихся после Бирмингема поляков или ещё один палец. То, что он ранил девочку, не контролируя своё тело - злило, то, что всё равно была виновата его глупость - гадило в душу.
- Жива, но чёрт возьми, опасно ей ехать со мной, какой бы смекалистой она не была. И сделать с этим я ничего не могу. Может, хоть глаз себе вернёт... Ваш загар, он случайно не туатский? - Дочь Клайвелла была связана с вороной, так что Гарольд бы не слишком удивился. Тем более, даже ему довелось побывать в стране фэа. Да и откуда ещё взяться такому загару?
Констебль изумился так, что даже остановился.
- Какой, простите? То есть, чей? - Недоверчиво переспросил он.
Гарольд одёрнул себя - не надо было забывать, с кем он говорил и как могло повернуться дело. С другой стороны, с чего бы констеблю удивляться, когда он сам неожиданно стал смуглым. Гарольд пожал плечами.
- Свой. В смысле, Дженни. Странно что вы удивляетесь, когда сами так загорели и знакомы с магистром, который неожиданно помолодел на два десятка лет. Но это только надежды и мечты - огонёк на горизонте. Скажите, Дженни круглая сирота и у ней совсем нет родственников? Она об этом, что не удивительно, совсем не говорит.
- Нет, - мотнул головой констебль, - я о Туата де Даннан, вы ведь об этом месте упомянули, говоря о том, что сделал с моей кожей некий лекарь? Причем тут фэа, боги и легенды?
Клайвелл прислонился плечом к стене ближайшего домика и с нескрываемым интересом оглядел Гарольда: от сапог до бороды.
Гарольд задумался - как же всё было запутанно. И что самое обидное, звучало, как будто он просто был душевнобольным дурачком! Разговор вообще выходил очень странным. Наверное, от того, что он никак не мог прийти в себя после правила. В итоге, у него не было ни плана, чтобы спастись, ни даже понятия, как говорить с мечом. Да ещё и сестра, искать которую, можно было только в ущерб встречи с Цирконом.
- В общем, вытащив из храма плиту. О которой вы, точно, в курсе. Я заработал себе гейсы от древних богинь. - Гарольд пожал плечами. - Не повезло. Ну, а оттуда начались и Туата, и феи, и ирландские коровы. Я, кажется, звучу как душевнобольной, но татуировки на лице, когда тебя ищут - слишком глупо, даже для меня. В крайнем случае, сросите магистра Циркона, он, мне кажется, долго упираться не будет. Тем более, так нагло помолодев. Вы уже в курсе насчёт чего-то? Чтобы я не терял время.
- Циркона, мистер Брайнс?

- Так и быть, помогу вам. Для начала вам лучше бы пообещать своему адвокату, пусть и бывшему, что никому больше не будете говорить о богинях, магистрах и прочем. Даже в шутку. Ну, а дальше, чтобы я хотя бы продолжил вас слушать, а не ушел домой, советую назвать имя человека, что обрёк вас на преисподнюю.
- Не говоря даже имени, мастер Клайвелл. Но это не суть. Я не совсем безумец, чтобы говорить о таком кому попало. А человек... - Гарольд на мгновение задумался. Выглядело так, будто имя было единственным ценным, что он ещё мог сообщить констеблю. Правда, узнать его тот мог и с помощью Инхинн. Ну, Гарольд сам пришел Клайвеллу и сам всё рассказал, с самого начала примерно представляя, как оно будет. Если бы законник не выручил его до этого или не помог матери - Гарольд бы не рискнул. Но чувство, что он слишком доверялся совсем незнакомому человеку не давало покоя. Надо было хотя бы взять с собой бутылку с дрянью, чтобы его убийство не обошлось слишком просто. Ведьма вкусно кормила, но особой жалости к ней Гарольд не испытывал. Теперь вообще надо было перебить всех оккультистов, до которых он мог дотянуться и нагадить всем, до кого не мог. - Помните женщину, которой вы отдали меня на попечение, после бичевания?
- Разумеется. - Констебль улыбнулся. Но - иначе. Открыто, приветливо, обаятельно. - Не продолжайте, мистер Брайнс, я понял. А теперь поговорим об остальном, а то холодно, право. Вашу матушку пришлось отправить в Льюис, в женский монастырь для таких вот почтенных старушек, что остались одни. Ночевала она у меня, и скажу вам, что миссис Брайнс очень плоха. Она не понимает, где находится и что происходит, меня считала вашим отцом и почти не умолкая говорила о вас. О своей любви к вам, о том, какой вы почтительный сын и скоро женитесь, чтобы радовать её внучатами. Вот ради этого светлого чувства миссис Брайнс, я вас прошу - не болтайте.
Гарольд посмотрел на каменные стены узкой улочки. Сказанное всё-таки неприятно укололо - что-то он помнил из детства, что-то ещё осталось от юности и последних визитов. Не верилось, что с матерью всё было так плохо. И лучше бы она крыла его последними словами, обещая собственноручно задушить при встрече, чем ждала. А что будет, когда придётся встретиться с отцом и сестрой... Странно, что Клайвеллу не было просто всё равно, но спросить об этом можно было и потом - узнав о сестре и отце. А можно было и вовсе не спрашивать.
- Вам, наверное, пришлось заплатить за монастырь?
Констебль неопределенно пожал плечами
- Это неважно. - Хмыкнул он. - Важно, что миссис Брайнс не осталась в доме, который проще снести, чем отремонтировать. Но вы спрашивали о сестре. Сестра, увы, пока не проходила по отчетам и коллеги о ней не сообщали. Все, что я знаю - вашего отца и сестру сбил лорд Херли, когда изволил следовать через Актон в своей карете. Мистер Брайнс был сильно покалечен и не мог больше работать, мисс Брайнс от удара слегка... чокнулась. А когда пришли выбиватели долгов, она попросту ушла из дома и не вернулась.
Неужели это безумное устремление на север было помешательством? Итого: из вменяемых родных у Гарольда оставался отец, с которым нужно было поговорить и узнать, куда могла идти Коралина. Дворянину сейчас даже не хотелось мстить - Гарольд был немногим лучше. Но это пока. Вот о какой жизни пела Филиппа - не понятно, как семья только выжила. Он должен был зайти намного раньше. Гарольд думал, что сделал бы только хуже, испортив счастливую жизнь. А на деле, даже таким мог тогда помочь в беде. Хреново это всё было. И сестру, кажется, нужно было разыскать только, чтобы устроить в какой-нибудь хороший монастырь.
- Как давно это случилось? Я про лорда.
- На апостола Андрея, - Клайвелл тоскливо проводил взглядом кошку, что не торопясь шествовала куда-то. - Ступайте, мистер Брайнс, мне пора домой. И помните...
Констебль красноречиво, лихим уличным движением чиркнул сначала по губам, потом - по горлу, ясно намекая на необходимость молчания.
- Я вам очень обязан, Джеймс. Спасибо. - Почему-то почти виновато кивнул Гарольд. Не зря он решил предупредить констебля, потому что Клавеллу он, действительно, был должен. Теперь нужно было делать всё быстро. Съездить в Гленголл, поговорить с отцом, попробовать извернуться настолько, чтобы найти сестру и не проворонить возможность встретиться с магистром. А насчёт дочери законник отреагировал как-то слишком спокойно, будто о чём-то уже знал или догадывался. Так или иначе, не стоило искушать судьбу - ванна, похлебка, дорога.

В таверне у Гленголл тоже было все так и не так. Исчез крысолицый бармен, и на его месте стояла томная, очаровательно темноглазая девушка с матово-бархатистой кожей. Изящными движениями она протирала кружевным платочком кружку. Тяжело опирался на стойку Двойка, чья голова была замотана белоснежным полотном так плотно, что в сочетании с его смуглой кожей и горбатым носом, парень казался турком. Рука наемника висела на черном платке, а ногу вместо сапога держали лубки. Да и людей стало поменее, потише звучала музыка, не сидел за столиком коренастый краснолюд. На стенах виднелись тщательно замытые следы крови, копоти, на стульях - зарубки от мечей, и даже потолок, казалось, недавно лизало пламя.
Гарольд подошел к стойке. Взгляд сам цеплялся то за следы пожара, то за пятна крови. Всё было даже серьёзнее, чем он ожидал - так могли ранить и Ю и Рика. И как Гарольд должен был к этому относиться? Если не считать крыши то - ни до орка, ни до азиатки ему особого дела не было, как и им до него. Наверное, стоило выказать сочувствие. Гарольд попытался вызвать в памяти имя прошлого трактирщика. Но, кажется, он его никогда и не знал. Из всех, кто работал на Ю, интересно, было узнать, наверное, только о Вальтере. Но это можно было отложить. Гарольд кивнул симпатичной женщине и Двойке.
- Здравствуйте. Кто?
- Француз в манто, - невозмутимо просветил Двойка, переваливаясь на другой бок, лицом к нему. - Как оно, в Ирландии? Дублин на прежнем месте?
- Пока не знаю. - Пожал плечами Гарольд, опираясь о стойку. Ни о каком французе он не знал, что собственно было неудивительно. Интересно, вопрос о здоровье Ю, восприняли бы как обычное беспокойство или покушение на авторитет? - Возникли трудности, так что придётся ехать дальней дорогой. А пришел, чтобы отдать Ю положенную долю. Как она, кстати?
- Госпожа, - Двойка выделил это слово и голосом, и мимикой, - благополучна. Изволите аудиенции требовать?
- Скорее, просить. А что благополучна - славно. - Гарольд улыбнулся, кажется, достаточно искренне. С Ю выглядело так, будто ей никак нельзя было быть даже немного раненой. Даже Рика могли сожрать... Нужно было больше уважения.
Двойка странно кивнул, изобразив сложный танец плечами, и подмигнул Дженни.
- Шестерка Треф! - Негромко окликнул он и за спиной Гарольда возник худощавый, длинный и совершенно седой мужчина с лицом юноши. Синие глаза его глядели на мир безмятежно и печально. - Проводи леди и вот этого.
Тот кивнул, поманив за собой. Вёл он долго, полутемными коридорами и чердаками, мимо большого и абсолютно прозрачного чана, в котором плескалась русалка, через свисающие с потолков терпко пахнущие лиловые цветы, вдоль стены, увешанной жутковатыми зубастыми масками. Пока не привёл в большое помещение, где не было ничего, кроме золотого пузатого идола, изображавшего какого-то старика, сидевшего в сложной позе. И никого, кроме трех статных парней, вместе читающих огромную книгу. Сквозь приоткрытую дверь виднелся Рик, сидевший за массивным, широким, очень подходящим ему столом, сплошь заваленном бумагами. Пенное кружево манжет стекало по смуглым запястьям, шитье ворота - открывало могучие шею и грудь, сплошь испещренные шрамами. Золотистые узкие руки Ю Ликиу на его плечах казались меньше обычного, но давили и сжимали с силой и нежностью.
- За стойкой - Моль, но если позволишь, лучше бы кого другого, Рико. К девочке охрану приходится приставлять. Семерка Пик лишился ноги - лекари не смогли спасти стопу, и...
Она осеклась и плавно наклонила голову, позволяя распахнуть двери шире.
- Га́рольд Брайнс, мой госпо́дин. И Дженни.
Комната была огромной, но в этот раз - лаконичной. Не было горы подушек и курильниц, золота и дорогой посуды. Лишь на стенах висели странные гобелены, писаные будто чернилами по шелку. На них красовались диковинные цветы, похожие то на морды обезьян, то на женское естество, вилась вязь иероглифов. Вдоль стены стоял столик с лежащим на ней фигурно вырезанной доской, похожей на новгородские гусли, но гораздо длиннее. Доска была дорогой, красного дерева, а семь струн, натянутые на неё, отливали шёлком. Вот к нему-то и подошла неспешно Ю, взглядом приказывая закрыть двери. Китаянка грациозно уселась за столик, подогнув ноги и изящно коснулась струн руками. Полилась дрожащая, печальная мелодия, журчанием воды и воем ветра тревожащая душу, капелью и вьюгой, шепотом осенних листьев под ногами, перекатыванием камешком, шорохом песка и треском дров в камине. Руки молодой женщины порхали по струнам то неспешными цаплями, то поспешливыми мотыльками. Но глаза, глаза были прежними - холодными, немигающими, матово-черными. Глазами гадюки перед броском.
- Мисте́р Брайнс долже́н был плыть в Ирланди́ю, мой госпо́дин. По порученно́му то́бой делу. Но ока́зался в Би́рмингеме, где спу́стил в бо́рделе большу́ю часть суммы́, выданной для путешестви́я и посе́тил местно́е кладбище́. Как донося́т наши люди́, мисте́ра Брайнса счита́ют ви́новным в болезни́, что пора́зила горо́д. Кроме того́, он опо́здал на ко́рабль Рыжего Пью. Умоляю про́стить меня, мой госпо́дин.
Музыка смолкла, оборвалась тревожной нотой, а Ю вспорхнула и прошествовала к Рику, опускаясь к нему на колени.
- Мистер Брайнс, - прогудел орк, обнимая китаянку за талию. - Чему мы обязаны удовольствием вашему визиту в это чудесное утро, когда некоторые, напротив, не явились?
- Здравствуйте, я прошу вас, и госпожу - Гарольд взглянул в глаза Ю, - простить меня за непрофессионализм. На кладбище мы с Дженни нашли заброшенное подземелье некромантов. Видимо, оно и заинтересовало Армстронга настолько, что тот сразу послал своих поляков, а не обратился к вам. Наёмники попытались очень грубо вытащить меня из таверны, так что разбилась одна из добытых бутылок. - Гарольд поправил сумку на плече. - Кроме извинений, я побеспокоил вас, чтобы отдать долю из того, что получилось вытащить. Дальше, с вашего позволения, я сразу отправлюсь в Ирландию - выполнять задание. Деньги на дорогу, несмотря на бордель, у меня есть. - Давно же он ни перед кем так не отчитывался. Гарольд, кажется, стоял сейчас, как когда-то перед капитаном - по стойке смирно. Но он действительно уже в который раз показал себя очень плохо. Оставалось надеяться, что Армстронг не настолько опасен для Рика. Тем более, что ренегат гонялся, кажется, только за Гарольдом. Шансы выйти невредимым были - Гарольд, хоть и через задницу, тем не менее, притащил плиту, а теперь склянки. А людей Рик, кажется, потерял достаточно много. Так что даже таких дураков приходилось до поры, до времени терпеть. Выкинуть его могли потом - через месяц - другой, когда появятся новые люди.
Ю зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой.

Ю единым движением встала, перетекла ручейком за спину Рика, уложив руки ему на плечи.
- Да̀вно?
Странно, что Ю даже спряталась за спину Рика. Ну, она весь разговор демонстрировала, что он был хозяином. Это, наверное, было как-то связанно с внутренними проблемами после нападения. Плохо было бы, если бы спросили, почему он не отчитался сразу. Гарольд на мгновение задумался поточнее припоминая, когда он был в Туата.
- Две недели, но то, что это не разовый случай стало очевидно только после того, как я обратился на бирмингемском кладбище.
В дверь стукнули, но китаянка резким взмахом запретила её открывать.
- Лю̀дей ел у̀же? С·йчас голод·н?
Кажется, великолепный план снова не сработал, и оборотня совсем не восприняли, как оружие. С другой стороны, чего Гарольд ожидал, когда сам больше, чем о силе, думал о том, как бы никого не сожрать. Но Ю, кажется, совсем не понимала, как оно работало. Он ведь почувствовал оборотня, наверное, только раз - когда выходил из подземелья. И голода там не было - ярость, пьянящий голову зимний воздух... но не безумный голод. Гарольд так и не знал, считать ли оборотнем самого себя и не отделять того, что сделал волк, от своих поступков. Как чего-то, что он сделал бы по пьяни, или всё-таки считать волка кем-то другим. Китаянку, наверное, беспокоило то, что он спал в таверне, не предупредив. Но тут Гарольд мог ответить, что завязал себе на шее узел, так что рисковал удушаться и без всякого обращения.
- Людей... нет. Но я не контролирую форму волка. Поэтому и спешу с атамом... А чувства голода перед превращением я не чувствую. Скорее... ярость, желание свободы.
- Дяденька вот только превращался, ага, - серьёзно вставила Дженни, кивнув. - Вот аккурат тётеньку тра... скушал, но она была уже мёртвая, так что и ладно.
- Надо̀ бы с Фламберго̀м погово̀рить, мой госпо̀дин, если позволишь, - китаянка нежно огладила плечи Рика, будто ненароком скользнув пальцами за ворот. – Любо̀пытно.
- И действительно, любопытно, - кивнул орк. - Господин Брайнс полон сюрпризов, как всегда. Фламберг, Фламберг... - он взглянул на Гарольда. - Вы ведь знакомы, верно?
Значит, Фламберг тоже был связан с Риком. Это был хороший шанс узнать о Светоче, да и в ритуалах михаилит разбирался. А Дженни... было непонятно, говорила она в его пользу или нет. Гарольд ощутил какую-то неприязнь. Девочка, кажется, только и думала, как бы заложить его, если не констеблю, то Ю. Собственно, ничего страшного, но в следующий раз, перед тем, как лезть в подземелье, стоило подумать дважды. Гарольд улыбнулся.
- Да, был случай, он мне врезал. Но Фламберг своё дело, кажется, знает. Они с Берилл в городе?
Ю плавно подняла бровь, точно цапля крылом махнула.
- Вы так близки? Не знали мы, не знали. О рыцаре - запанибрата, леди, как белошвейку кликаете… Впрочем, мастер Джеймс прав, есть только одно благо…
- И одно сокровище, - согласился Стальной Рик и снова взглянул на Гарольда. - Что же, мистер Брайнс. Читать гримуар вам никто и не собирался мешать, но, прошу вас, ведите дневник о вашем состоянии, присылайте сообщения птицами. Это весьма любопытно, и не каждый день выдаётся возможность узнать что-то, скажем так, изнутри. Главное ведь - не слишком изнутри, верно?
Такой взгляд на оборотня вызвал раздражение. Как будто в него собирались тыкать палкой, чтобы посмотреть, что получится. Но главное - это пока удерживало Рика от решения сдать Гарольда то ли ренегату, то ли Клайвеллу. Хоть такой поворот и ни мог не беспокоить. Казалось, что он уже едва контролировал происходящее и, что его взяли за шею, как гуся. Но это имело мало значение, пока Гарольд чувствовал себя абсолютным смертником. Констебль, кстати, как показал разговор, был с Риком и Ю на короткой ноге, а Дженни удачно передавала послания. А с Берилл Ю, кажется вообще была сестрой раз ей, чёрт возьми, было не совершенно всё равно, как и кого Гарольд называл.
Дневник? Вряд ли, того, что он почувствовал, хватило бы и на лист. Гарольд на секунду постарался разглядеть в себе желание и волю волка. Чего волк хотел, или чего хотел сам Гарольд. Но он тут же испугался и отшатнулся от этой пропасти. А если бы из-за этого Гарольд обратился в волка прямо сейчас?
- Верно. - кивнул Гарольд. - Если случится что-то достойное внимания, я вас проинформирую. Только куда писать? - Гарольд взглянул на плотные стены, за которыми, как он уже понял, любил прятаться Рик. - Вряд ли голубь сюда доберётся. Насчёт уважаемого сэра Фламберга и его супруги - это дорога и общая усталость.
Ю глядела на него задумчиво, оценивающе, измеряя взглядом ширину плеч и рост, а затем кивнула сама себе, будто придя к какому-то выводу. И улыбнулась. Лениво, улыбкой сытой змеи, только что сожравшей жирную, вкусную крысу.
- Возвращайся к полуночи, - без акцента приказала она, - не опаздывай. Лекарь ждать не будет.
- Спасибо. До свидания. - Гарольд кивнул и вышел. Ох, и не нравилась же ему эта улыбка. Он, конечно, уже многое перетерпел касательно внешности, но Ю была Ю. Так или иначе, потом нужно было ещё раз попробовать узнать о Фламберге и Берилл. Правда, он так устал. Было слишком много всего, чтобы пытаться гнаться ещё и за Светочем. С другой стороны, у него было слишком много проблем, чтобы не хвататься за любую возможность.

Гарольд повёл девушку и Дженни по переулкам, так чтобы его не могли никуда завести. Дженни была нужна в качесте консультанта - девочка могла знать, кто был хозяином и насколько он был опасен. Подвеску беловолосая, судя по всему, у кого-то украла. Девушка, у которой ожидаемо не было ничего теплее платья, быстро продрогла, так что Гарольд отдал ей свой плащ. Когда они ушли достаточно далеко он остановился и упёрся спиной о холодную стену.
- Теперь рассказывай всё по порядку. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Какой именно капитан? Почему я?
Дженни фыркнула, а девушка задумалась, прикусив нижнюю губу.
- Всё случилось год назад. Жила я себе спокойно в Катлауди... знаете? Нет? Красивое место, в вересковых холмах, по весне и летом, когда всё цветёт, так просто не нагуляешься! Мы с подружками постоянно сбегали, как только работу закончим - так и в поля. Ну, как водится, венки, пляски, мальчики... Груочь-то такая заводная была, вечно что-то затевала, и ей лучшие парни доставались, самые сильные, но и на нашу долю хватало. Как вспомню, так прям в груди распирает, - она стиснула в горсть ворот, отчего платье на груди натянулось сильнее. - Там ведь, считайте, все как на подбор, статные, волосатые, подковы в руке гнут. Так что как такой вот обнимет, взглянет голубыми глазами, так ты сразу и таешь. По-соседству - то с нами кузня была, так сын старого Ворона порой даж не умывшись прибегал на танцы. Жаром веяло, углём и железом! Даже лучше, чем от воинов. Хотя там лошадиный пот примешивается, тоже... очень. Благородные-то, может, духами пахнут, но этих мне нюхать и не приходилось вовсе тогда, а сейчас, после кэпа, я так и скажу, что простые - они и получше будут, проще. К земле ближе, а все эти сирени ваши - фи, то ли дело наш вереск! Эх... тоскую я, так, что и не передать, господин. Потому что порой выйдешь на склон, а оно по плечи вымахал, так, что рубашку скинешь, юбку стянешь, да и уляжешься в запах этот и мягкость! Ещё и лучше, чем танцы. Хотя у вереска, конечно, таких сильных больших ладоней нету...
Гарольд терпеливо дослушал любительницу земли и естественных запахов до конца. Девушка, конечно, было далеко не самой целомудренной из тех, что он знал. Непонятным оставалось, от чего её нужно было спасать. Максимум договориться об условиях труда - чтобы без духов, значиться. Хотя, синяки у неё всё-таки были. На средство заманивания клиентов тоже не походило, не с такой дорогой подвеской.
- Рад за сына кузнеца, но если переходить к сути - тебя похитили в рабство и теперь ты хочешь сбежать?
Девушка просияла.
- Да! Я разве не сказала? Вот прямо в порту и похитили, как его... Пауфут, вот! А я так отбивалась, так отбивалась, а они всё равно в мешок и на корабль. А сбежать я уже сбежала, так что, конечно, помогать сбежать уже поздно, хотя мне приятно, что вы хотели бы... но мне нужно добраться до дома, понимаете? А я даже и не знаю, как идти-то. Так что подумала - ну наверняка же найдётся кто-то, кто едет в ту сторону? Или хотя бы подальше. Вот вы выглядите так, словно собираетесь. Подальше.
Катлауди - это, кажется, было в Шотландии, а значит по пути. Погонь ему и так хватало, но деньги бы не помешали. Правда, подвеску можно было отобрать, поиметь девку в этом же переулке и вернуть хозяину. Гарольд почесал непривычную бороду.
- Как зовут капитана, от которого ты убежала. И в каком районе он промышляет?
- Капитаном, - хлопнула ресницами девушка, - у него кораблик такой, толстенький, с парусом. По морю плавает.
Интересно, девочка была дурой или притворялась, чтобы не рассказывать? Гарольд сделал ещё одну попытку, надежда в его голосе угасала.
- Название корабля?
Девушка наморщила лоб.

- Насчёт денег - это ты верно. И я никак не могу понять, какое тебе дело до моей нанимательницы и моих денег. Потому что рабыни, Бэкон, по Гленголл сами не ходят. Так что это ты, по всей видимости, собрался у меня что-то отнимать. И мне кажется, ты проиграешь в любом случае. - Гарольд улыбнулся шире, неслышно стукнув сапогом по земле, чтобы проверить на месте ли нож.
Дидро тоже глянул на его сапог, нехорошо усмехнувшись. А капитан собирался что-то сказать, но не успел. Из-за угла выбежал один из шестёрок Ю, высокий, светловолосый, похожий на горца.
- Кэп, в'с г'жа ж'дт. Н'силу н'ш'л.
Бэкон скрипнул зубами, злобно воззрился на Бертрис, а потом на Гарольда.
- Ладно, сыночек, свидимся еще, наговоримся всласть. Пользуйся девкой. Мы же никогда не ссорились... Особенно, в эти дни.
Дидро красноречиво чиркнул пальцем по горлу, последовав за капитаном и оставив Гарольда с Бертрис и Дженни.
Гарольд проводил взглядом моряка. Ну, по крайней мере он знал, кому перешел дорогу и у него было пару месяцев пока капитан плыл в Кафу. Может быть, Бэкон и вовсе не станет мстить - это было очень невыгодно. С другой стороны, они оба работали с Ю, а значит тому надо было просто подождать. Гарольд вздохнул - только этого не хватало. Кажется, он поссорился с последним человеком в Англии, с которым мог поговорить и выпить. Правда, работорговцем. Ладно, нужно было встретиться с отцом и узнать, где могла быть сестра. Отlельно дело бы пошло, если бы девка украла, что-то по-ценнее подвески. Но тогда Бэкон, вряд ли, ушел бы просто так.
- Ладно, Бертрис... Так тебя зовут? Что ещё ты успела взять, кроме подвески?
- Взяла? - Бертрис испуганно расширила глаза. - Они просто так лежали. На столе, в каюте капитана. Никому не нужные.
"И специально же не сказал - украла!" Гарольд стремительно терял надежду, что дурой Бертрис только притворялась. И ведь эту дуру нужно было тащить с собой до Шотландии, и тащить быстро, чтобы успеть к седьмому. При том, что он оставался в Лондоне до завтрашнего вечера, давая уйму времени Бэкону и что нужно было искать сестру. Гарольд заговорил спокойно и ласково, как будто с малолетним ребёнком.
- Всё, что ты взяла - это компенсация, на которую ты имела права. Так что не бойся, рассказывай.
Бертрис тряхнула головой.
- Комп... Камписация?
Гарольд вздохнул, не переставая улыбаться. Кажется, всё было ещё хуже, чем он думал.
- Ты всё сделала правильно, и мы на твоей стороне. Расскажи, пожалуйста, что лежало на столе.
- Много всего, - радостно сообщила ему девушка. - Шляпа с пером, большим и красивым, я его отстригла. Письмо какое-то, только я читать не умею. Перчатки, но они большие мне были... Ой, да чего там только не лежало! И всё красивенькое!
Кажется, по дороге нужно было следить, чтобы несостоявшаяся звезда гарема не пила из лужи.
- А что у тебя есть с собой? Кроме красивенькой подвески?
- Ой!
Бертрис вздохнула, запуская руку в декольте. На свет божий последовательно появились длинное и пушистое перо, смятая записочка, аккуратно сложенное письмо, мешочек со специями и дешевые глиняные бусы.
- Вот!
Гарольд плавно, будто пытаясь не спугнуть лесного зверька, взял у девушки письмо и записку, развернул их и быстро пробежался взглядом. С улицы нужно было уходить. Что только творилось с охраной на корабле? На бумажке можно было разобрать координаты, указывающие на точку где-то возле Нового Света. Написанное на французском письмо было адресовано господину де Тревилю. Буквы были сильно размыты, как будто бумагу достали из солёной воды. Можно было с трудом разобрать что-то о приёме кого-то в роту. Как получить из этого хоть какую-то пользу Гарольд не представлял, другое дело проблемы.

Тот обнаружился среди почти полностью выгоревшей кухни. Низенький, пузатый мужчина стоял, уперев руки в бока и покрикивая на слуг, моющих стены. Завидев Гарольда, он недовольно дернул плечами и сообщил:
- Кухня не работает. Откушать извольте в другом месте.
Мебель была поломана, так что, вряд ли, это был обычный пожар. Может быть, подсуетились какие-то конкуренты, но для конкуренции между тавернами как-то слишком. А может, напавшие на Рика просто перепутали здание. Это было бы смешно, но очень жизненно. Гарольд с сожалением взглянул на обгоревшую стену.
- Убытки, должно быть, страшные. Подожгли?
- Стало быть, пожар был, - согласился трактирщик.
- Известно кто? И мебель поломали - стал быть даже не спешили. - Учитывая пожар, таверна казалась уже куда менее безопасным местом. Может быть, стоило потратить полдня и отвести Бертрис в Бермондси, где попытка вот так ворваться в таверну Гарри, закончилась бы ещё дюжиной легендарных пятен и новыми историями о констебле.
- Известно-то оно известно, да только навроде как и не известно, - сообщил хозяин таверны. - Сначала-то я думал, что это рыцарь михаилитский, Фламберг. Назвался он так, да...
- Слыхал о нём, говорят, он страх, что вытворил в Билберри. И что, ехал сам или с женщиной своей? - Удивился Гарольд. Первой мыслью было, что в таверне обитала какая-то тварь, но тогда Фламберг бы взял плату. Второй, что за михаилитом кто-то гнался и настиг тут.
Трактирщик даже руками всплеснул.
- Вы или глухой, или дураком притворяетесь. Говорю же - думал я, что это Фламберг. Еще и подивился, что один он, без леди. Он мне и сказал, что на сносях она, в резиденции осталась. И ушел. Через час вернулся, и ну бушевать. А потом, когда потушить удалось, констебль Уайт и сказал, что не мог это Фламберг быть, в тюрьме тот сидел, в Бермондси. Алиби у него. Дескать, подставляют его. Только вот, - хозяин таверны скривился, будто дешевого рома хватанул, - сдается мне, что констебли михаилита выгораживают. Все они одна шайка-лейка, а с кого убытки требовать - неясно.
Выходила настоящая бессмыслица, если бы Гарольд сам чуть не обзавёлся двойником несколько дней назад. Живота у Берилл он в прошлую встречу не увидел - лекарка выглядела очень стройной в своём желтом платье. Так что беременность была больше похожа на отговорку, и способ оставить Берилл в безопасном месте. Вот только до Бермондси был не час езды, так что выходило, что двойников могло быть вообще несколько. Ну или Клайвелл, действительно, прикрывал михаилита. Дела у Фламберга, кажется, шли не многим лучше, чем у самого Гарольда, если не хуже. Он-то знал, каково это, когда к своим собственным грехам добавляется чёрт пойми что. Может, стоило заехать в резиденцию по дороге? Но у Гарольда совсем не было времени, и надо было искать сестру.
- Чертовщина какая-то. - Пожал плечами Гарольд, проигнорировав глупое замечание трактирщика, который удивлялся путанице, когда говорил о том, что думал и не думал. - И что, как поджег, просто исчез, или успел ещё чего-где сломать?
- Зарезал подавальщицу. И пока она умирала - трахнул. Потом рисовал огнем на стенах дьявольские схемы и хохотал. Выпил весь ром, а дорогой виски - влил в глотку вышибалы. А когда всё огнем уже хорошо занялось - вызвал густющий, что пудинг, туман. И растворился в нем.
Говоря это, трактирщик мрачнел.
Берилл об этих приключениях, наверное, лучше было не рассказывать. Но выглядело так, будто кто-то решил всерьёз повеселиться в чужом теле. Туман, правда, мог вызвать не каждый. Но на Фламберга это было никак не похоже. По крайней мере, в свете беременной Берилл.
- Несчастная женщина. За такое и вешать мало. И за что они, интересно, так вовремя его арестовали в Бермондси?
Трактирщик досадливо закатил глаза, пробурчав что-то про дураков.
- Его раньше арестовали, понимаете? Констебли уверяют, что он уже сутки в камере как сидел, пыток ожидая, когда тут случилось всё. А за что - не знаю. Может, за такое же. Может, за что иное. Говорят, пытали его жестоко. Ведьма эта, палач королевский, всего истерзала. Но алиби же, да и стойко снёс всё, оправдался.
При упоминании пыток Гарольд поморщился. Клайвелл, скорее всего, попытается помочь Фламбергу, так что от него там было бы не больше толку, чем в билберрийской церкви. А может, это вообще была уловка, чтобы получить алиби. Правда, если терзали на самом деле, оно того, наверное, и не стоило. За тем, чтобы не раскрылся оккультизм Гарольда, как и за всем остальным, скорее всего, следил Клайвелл. Да и самому Фламбергу оно было невыгодно. С другой стороны, констебля могли не привлечь к делу из-за личного знакомства с михаилитом. В общем, было неясно, стоило ли вмешиваться. Вряд ли от этого был бы толк. Скорее всего, даже попытавшись узнать, что происходило, Гарольд бы испортил какой-нибудь план. А если бы его помощь понадобилась - о ней бы просто попросили. Да и чем он мог помочь? До возмущений Гарольду дела не было, пока трактирщик достаточно полно отвечал на вопросы. Гарольд почесал бровь. Благо, хоть их не пришлось сбривать для маскировки.
- А известно, кто ведёт дело? Если не ошибаюсь, в Бермондси порядок держит мастер Клайвелл.
- Так отпустили рыцаря, - удивился трактирщик, - невиновен, потому что алиби же. И палачом доказано. А мастер Клайвелл, конечно, порядок держит. Наш он, лондонского шерифа. Ищейка наилучшая. Говорят, может из-под земли злодея достать!
Ищейка бы Гарольду пригодилась, чтобы найти сестру. Вот только, чем платить и как заинтересовывать Клайвелла, он не знал. Дело точно было не быстрое, а констеблю было чем заняться, кроме шастанья по лесам. Может для оплаты хватило бы и колье, но слишком часто Гарольд светился возле законника. Правда, других мастеров сыска он просто не знал. Надо было решать всё по очереди и сначала поговорить с отцом, потому что Гарольд совсем не представлял, как искать человека, который просто взял и пошел в неизвестном направлении. А ко всему прочему, его могли ещё и пришить по дороге. Гарольд взглянул на стены, где уже не было знаков. Было бы интересно, что именно чертил лже-Фламберг. Но интерес такой был лишним, да и вряд ли трактирщик что-то толком запомнил.
- Слышал, он тоже в Билберри был. И когда всё это случилось, стены, вижу, уже успели отмыть? От гадостей-то.
- Известно, не любоваться на них же. А Билберри - дело давнее. С тех пор чего только не случилось.
Трактирщик недовольно покачал головой, досадуя на неосведомленность Гарольда.
- И бал королевский был, и страшный злодей Гарольд Брайнс статую архангела Гавриила украл, и вот... таверна моя сгорела. Аккурат двадцать четвертого и сгорела.
- Жаль, что не озаботились хоть какой компенсацией... А кто этот Гарольд Брайнс, и как вообще можно умудриться украсть статую? - Удивился Гарольд. Значит, всё закончилось достаточно давно. Ох, и выбил бы он глаз тому сукину сыну, который придумал скинуть статую на него. Всё-таки нужно было отправиться с той троицей. Дело у них было к тому близкое. Месть и оправдание своего имени - были делом полезным, но не более, чем выполнение задания Рика, и тем более, чем поиски сестры.
- Скотина богомерзкая, говорят. Дьяволопоклонник, вор, врун и тупица, - равнодушно перечислил достоинства Гарольда Брайнса трактирщик.
И что он вообще должен был чувствовать? Это было почти весело, но вот тупица это уже было даже обидно. Гарольд пожал плечами.
- Как только земля таких носит? Ну бывайте, отстраивайтесь.

Очнулся Гарольд в той самой комнате, в которой неделю назад получил гримуар. На груди лежали документы на Денима Маса, сына Родерика Маса и Груви Мас. Торговца мёдом, маслом и специями. Отдельными бумажками - разрешение на торговлю и оплаченные партии товаров, накладные, квитки. В самом низу были документы для Дженни - Геммы Мас, дочери Денима Маса и Анжелины Мас, ныне покойной. Самой Дженни в комнате не было. Гарольд опустил ноги на холодный пол, ожидая резкого приступа головной боли, которого не случилось - голова была удивительно свежей и совсем не болела. Отложив документы, он подошел к очень удобно поставленному в комнате зеркалу. В отражении был совершенно чужой человек, почему-то походивший на норвежца. Гарольд неуверенно прикоснулся к слегка крючковатому, но вполне приемлемому носу. Широкий лоб, аккуратная борода и длинные, каштановые с редкими просветами рыжего волосы. Немного более редкие, чем раньше. На месте воронов были аккуратные шрамы.
Пришло ощущение какого-то спокойствия и облегчения. Гарольд снова сел, расслабленного сгорбившись и позволив ногам свободно висеть. Внешность, конечно, казалась совсем чужой и непривычной. И он ни то, чтобы не любил своего прошлого лица. Но это лицо и бумажки давали свободу. Ощущение хоть какого-то покоя. Гарольд Брайнс не мог купить себе дом, не мог перейти границу, не мог жениться. Он много чего не мог. Гарольд взял бумажки и ещё раз вчитался в имена. Это нужно было сберечь. Помириться с атамом, чтобы не обратиться в центре города, больше не нарушать законов и не наживать врагов. На этом фоне конфликт с капитаном становился ещё более неприятным. И всё-таки, было очень свободно и одновременно немного пусто. Гарольд был рад новому, хоть какому-то шансу, но насколько же он потратил всё, что у него было до этого - семью, дом, имя, даже собственное лицо! В комнате было очень пусто и удивительно тихо. Казалось, если бы Гарольд крикнул - услышал бы собственное эхо. Кричать он, конечно, не собирался, потому что раньше эха в комнату бы кто-нибудь вбежал. Захотелось прилечь и немного отдохнуть. Создалось ложное впечатление, что если у Гарольда Брайнса совсем не было времени - то Деним Мас мог вздремнуть, наслаждаясь тишиной и спокойствием. И всё-таки, перед богами и демонами его имя оставалось его именем. И его семья оставалась его семьёй, как бы не хотелось очутиться пусть и одному, но в собственном доме, без необходимости куда-то идти, с кем-то договариваться. Гарольд поднялся, последний раз пробежавшись взглядом по комнате, чтобы ничего не забыть. Нужно было найти Ю, продать колье и встретиться с отцом, а потом уезжать.

Вернувшись в плохо освещённую комнату, Гарольд ещё раз с недоверием посмотрел в зеркало, где отражался совершенно чужой человек. Отдельная достаточно весёлая история должна была выйти с Бертрис при встрече в таверне. Да и с отцом в тюрьме. Гарольд сел на остывшую лежанку и положил гримуар на колени. Попросив Ю об аудиенции, он уже не мог никуда уйти. Но без денег всё равно было никак, потому что там, где ему хватило бы на встречу, могло существенно недостать на уход и хорошее отношение к старику.
Страницы гримуара были приятными на ощупь, да и чтение больше походило на весёлый отдых. Чёрта с два Гарольд позволил бы себе спать или сидеть на одном месте так долго, если бы его просто не вырубили, изменяя внешность! Книга увлекала. Тут и там в глаза бросались причудливые пентаграммы, символы и рисунки. Было много непонятных техник и ритуалов. Попался даже один с вызовом суккуба, к которому Гарольд обещал себе вернуться в лучшие времена. Как будто мотыльков и призраков ему было мало! Только на середине гримуара отыскался тот самый ритуал - ритуал поиска. Не будучи ищейкой, как Клайвелл, Гарольд всё-таки мог попробовать убить двух зайцев одним выстрелом. Стрелять он, правда, тоже умел очень посредственно. С самого начала стало понятно, что речь шла вовсе не о демонах, потому что ритуал лучше всего было проводить в какой-то "Роще Оков", а в текст тут и там вкрапливались, переплетаясь с латынью, старонемецкие слова и имена. Рощи, понятное дело, под рукой не было, но подходил и лес.
Начинать ритуал нужно было на закате. Гарольд улыбнулся. О да, лес после захода солнца был чудесным местом! Если бы он умудрился не самоубиться ритуалом, помогли бы какие-нибудь твари. Хоть бери и нанимай михаилита в охрану! Дальше начиналось что-то ещё менее весёлое - нужно было вспороть себе вены на правой руке и угостить своей кровь Waden - то-есть Одина. До этого в неё нужно было добавить две трети чего-нибудь хмельного - то-есть бог прямо пил эту кровь. Местами это звучало даже более жутко, чем угрозы святых писаний или сами демоны. Гарольд был не экспертом, но пытаться пробудить уже почти заснувших богов, кажется, было не лучшей идеей. Он помнил разговор с волком в Туата. Один и многие боги потихоньку исчезали. И Гарольд, кажется, мог быть чуть ли не единственным безумцем на всю Англию, который пытался их пробудить, да ещё и напоить такой дрянью, как своя кровь. Так на зов могли и явиться...
С кровью, писал чернокнижник, были связаны и другие опасности - на её запах любили слетаться ведьмы и прочая нечесть - тогда лучше было оставаться в круге до утра. Забавно было бы, явись в лес его знакомая из Брентвуда. Но это кажется и было основной опасностью - простой в ингридиентах ритуал был безумно опасен из-за тварей и нечисти. Была ещё одна трудность - ритуал обязательно требовал какой-то вещи сестры. В случае Гарольда, поиски этой самой вещи были целой историей. По слова грефье, всё что было в доме пропало - так что о вещах знал только отец.

1 марта 1535 г. Лондон is the capital of Great Britain, its political, economic and cultural centre.

Колье вышло продать на удивление быстро - в сухом и чистом складе, как и указал парень - третьем, сидел тоже сухой и чистый старичок-ювелир. За колье он дал триста монет - больше, чем Гарольд ожидал.
Если бы не поляки, с такими деньгами уже можно было бы начать выплачивать долг гильдии. Гарольд и собрался его выплачивать, разыскивая представителей по пути на север, пусть это и было опасно. Ну а пока можно было встретиться с отцом. Главное, чтобы старик выжил в условиях тюрьмы. Пусть случай с каретой и должен был подкосить здоровье отца, слабым человеком Джеймс Брайнс никогда не был. Ньюгейт, что неподалёку от Тайберна было не самым грязным местом города, но точно одним из самых неприятных. От ровных стен и фасадов веяло казённым порядком. Линия построек походила на очень широкую крепостную стену, к которой зачем-то приделали окна и трубы. Оставалось только надеяться, что там его или любого другого человека, который интересовался Джеймсом Брайнсом, не ждал какой-нибудь поляк или моряк. Гарольд подошел к страже.
- Добрый день. Не подскажете, пожалуйста, с кем мне можно поговорить, чтобы встретиться с заключённым?
Стражники переглянулись, потом один - молодой, с аккуратно подстриженными усами и в чистом оверкоте осмотрел Гарольда с ног до головы и кивнул, словно придя к какому-то выводу.
- Сегодня смотрителем мистер Секонд, так что - это к нему. Оно конечно, человек он занятой, да и сами рассудите, сколько эдакое место сил требует, на три-то общие камеры да не считая подвальных. Так что побеспокоить придётся. А раз беспокоить, то и мне, Гарри Стэнтону, побеспокоиться придётся, ибо очередь настала. Понимаете, господин?
- Да, понимаю. - Кивнул Гарольд. - Беспокойство, да и в целом. Но может быть, пара соверенов как-то компенсируют вам потраченное время и силы? И я забыл представиться - Денним Мас, очень приятно. - Имя, звучало как- то неестественно. К нему нужно было ещё привыкнуть. Правда, в отличие от внешности, оно Гарольду совсем не нравилось - какое-то неполное, имя вязло на языке. Значит отец сидел или в общей камере или, что ещё хуже в подвальной. Наверное, учитывая, что старик не мог ходить, всё-таки было лучше в одиночной, чем в общей. Хотя, опять же, всё зависело от сокамерников и порядка.
- Мас... - пробурчал второй стражник, с отечными кругами под мутноватыми серыми глазами. - Не помню таких. Ежели, господин, деньги с кого стрясти желаете, так енто вряд ли. У местных-то больше одна забота - как бы тут получше сделать.
- Но есть и богатенькие, - перебил младший товарищ, бросив на него мрачный взгляд, после чего обратился к Гарольду. - Пары-то маловато будет. Докиньте ещё два для ровного счёта, а вместе с мистером Секондом аккурат двадцать и выйдет.
- Вот и славно. - Гарольд достал из-за пазухи четыре монеты и протянул стражнику. Кажется, его приняли за выбивателя долгов. И это, пока что, было очень даже не плохо. Особенно, если бы получилось договориться с начальником, чтобы в случае чего он так и говорил. Но как-то всё в этой тюрьме было очень складно - больше походило. что Гарольд оплачивал поставленные на поток услуги какого-нибудь торгаша, чем давал взятку.
Взятка или нет, а монеты стражник упрятал в кошель сноровисто, не хуже иного лавочника, и махнул Гарольду рукой, зовя за собой.
Темный коридор ударил в нос вонью застарелого пота, нечистот и затхлостью сырого камня. До спрятанной в каменную башню лестницы, по которой Гарольда молча вёл наверх Гарри Стентон, не доносилось звуков, но весь Ньюгейт давил на уши, кричал воплями заключённых, визгом пытуемых и полебузумным смехом еретиков.
- Выбивали долгов, насколько я могу понять, у вас, мастер Стэнтон, гости не редкие. - Гарольд рассматривал ужасные стены и пытался не корчится от вони, которая даже ему - давеча валявшемуся на кладбище, казалась невыносимой. Вышло же так, что отец попал именно в этот армагеддон, даже среди английских тюрем. В таких условиях искалеченный старик мог и не выжить, тем более без денег. Хорошо, если остался кто-то из знакомых. Который мог бы потихоньку продавать вещи и хоть как-то помогать.
- Все надеются что-то вернуть, - меланхолично ответил стражник, отпирая дверь в боковой коридор, на галерею, где и пахло получше, и гулял лондонский ветер. Здесь даже штукатурка выглядела посвежее. - Да только как по мне - зря. Если уж человек у нас, значит, или действительно мало за душой, либо рисковый малый.
- И много у вас таким темпом уходят на тот свет? - Гарольд взглянул в одно из узких окошек. Секонд вполне мог подумать, что Джеймс Брайнс оказался именно таким, ну или что-то из его имущество оказалось ценнее ожидаемого. Но условия беспокоили - жить в таки должно было быть невыносимо, а перевести отца Гарольд никак не мог.
- Меньше, чем бывало. Дед говорил, что когда его дед тут же работал, утром трупы выносить не успевали, да и не особо старались. Воняли разве, да потом склизскими становились и плыли, так что брать неудобно, - поделился Стентон почти мечтательно. - Так ведь и не сразу заметишь, в толпе-то, кто там помер, кто нет. Воняет-то всё время. Ну а теперь получше, конечно. С мёртвого-то что взять? Ничего.
- Верно и разумно. - Согласился Гарольд. - А лекари у вас есть? Может быть в пыточной работает какой-нибудь целитель или где поблизости? - Сразу вспоминалась Инхинн, но вряд ли профессионал такого уровня попадался в каждой первой тюрьме, тем более такой. Было бы хорошо, если бы отца сразу осмотрели. Хотя старик, наверное, уже изрядно порастратился на лекарей, в тюрьме могло хватать болячек и кроме тех что были до. Хотя, конечно, нужно было сначала поговорить с начальством и самим Джеймсом.
- Заходят, - равнодушно сказал стражник, остановившись перед ничем не примечательной дверью. - А своих не держим.
На стук откликнулся сварливый высокий голос, и Стэнтон мотнул головой, приглашая войти.

Нижние камеры походили на все круги ада разом. Здесь не было дверей - лишь решетки от пола до потолка, лишь небольшие комнатушки, забитые людьми так плотно, что иным бедолагам приходилось сидеть друг на друге. Оборванные, вонючие, измазанные собственными испражнениями, люди кричали и стонали, тянули руки сквозь решетки, безразлично провожали Гарольда взглядом из углов, чесались, вздыхали. По ним бегали крысы и такие жирные блохи, что их было видно даже из коридора, по которому Гарольд шел со тражником. И над всем довлела вонь. Страшная, нестерпимая вонь гниющих заживо тел, сжираемых болезнью и грязью, голодом и сыростью. Редкие счастливчики здесь сидели на охапках соломы, грея руки над жаровней.
- Красавчик, - завопил один из заключенных Гарольду, - не проходи мимо, мы таких девочек давно не видели!
Камеры загоготали, засуетелись, пытаясь ухватить за рукав. Стражник взирал на всё это с равнодушием человека, привыкшему ко всякому.
До этого Гарольд ещё как-то оправдывал себя тем, что и до тюрьмы отцу приходилось не слишком легко, но теперь было видно, что нет. Любой, даже самый старый и вшивый дом был лучше этого места. У Гарольда бы наверняка не хватило денег на отдельную камеру. Как можно было поговорить с грефье о долге в этом обличье, чтобы отца выпустили? Может быть, с этого и стоило начать? Гарольд был так погружен в мысли, что почти не обратил внимания на крики заключённых, только раз нервно и с силой отбросив какую-то и рук.
Отец обнаружился в крайней, самой сырой и вонючей камере. Джеймс Брайнс сидел, прижимаясь к решетке и вытянув культи ног в проход. Правой рукой, уродливо искалеченной, он с трудом держал огрызок моркови. Старик выглядел плохо, впрочем, как и все тут. Некогда добротная рубаха теперь была драной, штаны прохудились, а на лице отца поселилась смертная синева вокруг глаз и рта.
Секунду помолчав, Гарольд сел на пол возле решетки. Это был ужас. Отца нужно было вытаскивать, пусть пусть и разрушив тюрьму. Старик просто погибал и до возвращения Гарольда мог просто не дожить. После таких бед, сошедшей с ума матери и сестры, нужно было сначала узнать в себе ли отец.
- Здравствуйте, Джеймс. Вы не уделите мне пару минут?
- А вы кто? - Подслеповато прищурился старик.- Не узнаю вас, господин.
- Деним Мас - знакомый вашего сына. Подождите секунду. - Гарольд поднялся и подошел к стражнику. Захотелось вообще выйти и пойти сразу к грефье, но сестру в самом крайнем случае тоже нажно было возвращать домой. Старик при этом вроде бы умудрился не сойти с ума. - Мастер Стэнтон, если я попрошу вас и подкреплю свою пользу десятью фунтами, можно будет достать чего-нибудь перекусить и какое-нибудь покрывало? В крайнем случае разрешить мне отдать свой плащ?
- Двадцатка за перекусить, двадцатка за одеяло, - сообщил ему стражник, - своё нельзя.
Гарольд достал два десятка монет.
- Тогда принесите, пожалуйста, чего-нибудь поесть. - Он все равно не собирался оставлять старого в тюрьме, а деньги были нужны для грефье. Но перекусить отцу лучше было сейчас. Гарольд вернулся на пол к решетке. - Насколько я понимаю, вряд ли у вас вышло выплатить хоть что-то из огромного долга?
Отец проводил взглядом стражника и хмыкнул.
- А ты дурак. Совсем, как Гарольд. Если я пожру один - все босяки отсюда обидятся. Да и голос похож, на сыночков-то. Ничего я не выплатил, знамо.
- А ты, вижу, всё-такой же умный, даром, что еле живой. Короче, мне нужна личная вещь Корли, чтобы её найти. И знать, есть ли какие-нибудь знакомые у которых можно тебя оставить, чтобы зря не торговаться за дом. Мать в монастыре, и с ней всё в относительном порядке.
Еду тот мог отдать, кому хотел - главное, что стражник ушел, а когда вернётся - Джеймс Брайнс уже будет рассказывать, что надо. Ну или останется старым дураком в камере, пока Гарольд всё-таки найдёт сестру и, если потребуется, ритуалами приведёт её в чувства. Откуда бы старик помнил его голос через столько лет, было непонятно. Ну, тем лучше - у Гарольда совершенно не было настроения тратить время на бесполезные объяснения и игры, как с грефье. Если старик не совсем сдурел - значит понимал, насколько ценен был любой шанс выбраться. Гарольд был виноват, но всё-таки примчался так быстро, как мог.
Отец пожал плечами, отшатываясь от решетки и усаживаясь у стены.
- Был бы умный, не сидел бы тут из-за сына-дурака. Дьяволопоклонника, катара, вора. Ты, вроде, в тюрьме сам посидел, знаешь, что вещи тут отбирают. Да и откуда бы у меня что-то от доченьки? Спрашивай у соседей, которые дом растащили. Эх, говорил я Одри...
Старик умолк, отсутствующе уставившись в потолок.
Значит вещи не исчезли чудесным образом, а были растащены соседями. Гарольд понадеялся, что они были у какого-нибудь отцовского друга. Так было бы быстрее и проще. Но нагрубил он зря - старику и так было совсем нелегко. Чёрт возьми, как же карета могла так его искалечить. Гарольд никогда в жизни не видел отца в таком состоянии, нехорошо, если с сестрой всё было так же плохо. Он поднялся.
- Извини. Мать в монастыре, а я пока попробую что-то сделать.
- Что ж ты весточку от неё не принёс? Она так тебя ждала, так молилась... Думала, зайдёшь, коль уж ты на родине. А ты...
Отец досадливо вздохнул, стряхнув с себя крысу, что взгромоздилась на плечо.
- А ты - вот как эта крыса. Нагадил, где мог и как мог - и теперь в ангелочка играешь. Морду вон сменил. Что, старая глаза законникам намозолила?
- Да, намозолила. - Пожал плечами Гарольд. - С матерью я ещё не говорил и помог ей Клайвелл. Что ж ты тогда отдал меня в подручные Бэкону, если так хотел, чтобы навещали? - Всё это было лишним, даже если сын понадобился только сейчас, когда была нужна помощь. Желания вспоминать обиды отцу пропало, когда Гарольд увидел ноги. Нужно было поискать в гримуаре, были ли ритуалы, способные что-то изменить. Хотя бы с рукой. Что на него только нашло говорить о здоровье.
- А зачем ты мне нужен был? - Удивился Джеймс Брайнс. - Плод позора твоей матери, сын соседа? И без того свою фамилию дал, выкормил. Вот, к купцу устроил в учёбу. А потом и позабыли все, что тебя она в подоле принесла, уважать её стали. Уж не знаю, кто такой Клайвелл, но он - лучший сын ей, чем ты.
Гарольд замолчал на несколько секунд. И что он, курва мать, должен был при этом думать? Лучше бы старый сказал это сдуру и от обиды, но что-то из детства намекало что нет. Да и цвет волос. Ну, собственно, чёрт с ним - хода дела это не меня. Хотя, старик за решеткой сразу стал казаться немного более чужим. Может быть, стало немного обидно. Пусть на это Гарольд точно не имел права.
- И как ты с такой уверенностью определил, что я соседский?
- Женщина всегда знает, от кого рожает, сынок, - просветил его старик, почесывая культю, - жил рядом с нами тогда то ли испанец, то ли итальянец. Чернявый, как ты. Мы-то с матерью как есть русые с рыжиной, если припомнить изволишь, да и доченька на нас похожа... Одри тогда красоткой была, веришь ли. Глазищи то синие, то голубые, фигурка - как у леди какой, ручки маленькие да нежные. А как увидела этого - растаяла. Он-то дело своё сделал, да сбежал, а ей грех прикрыть надо было. Вот и женился я на ней, непраздной уж. Ты у нас навроде как недоносок родился. Так им и остался, по жизни-то. Башмачника не вышло, торговца - тоже, вот только нехристь и получился.
Гарольд до этого не особо думал о семье и тем-более об отце, чтобы сейчас чувствовать что-то из ряда вон. Перед ним был старый искалеченный Брайнс содержавший его полтора десятка лет. И всё-таки то что его отправили к Бэкону, говорило о том, что старик никогда не забывал. Значит из кровной родни у Гарольда была только мать и сестра. И всё-таки этому старику он был обязан - нужно было вернуть его домой и дать денег хоть на какую-то жизнь. А дальше будет видно. Теплее стали чувства к матери, острее ощутилась вина перед ней и меньше перед старым. Гарольд вздохнул, садясь на корточки, так чтобы лучше видеть глаза Джеймса. Выходило, что глупость про еле живого он сказал к лучшему.
- И тебе настолько полюбилась матушка, что ты полтора десятка лет воспитывал чужого ребёнка?
- Тебе ли об этом судить, бездомовник? - Хмыкнул старик. - Кого ты за свои тридцать лет любил? Одри - святая, сынок. Однажды ты поймешь, кем она была для тебя. Но будет поздно. Если вообще поймешь. А что тебя растил, так потому как не чужой ты, всё ж. Моей Одри, значит, всё равно, что мой. Дурак вот только.
Гарольд меланхолично вздохнул. Казалось, прошло слишком много лет и вся его жизнь до моря умещалась в один месяц того, что началось потом. Со слов отца было ничего не понятно - не хотелось верить, что с матерью всё было настолько плохо.
- Что случилось с этим лордом, и насколько всё плохо с Корли?
- Не знаю я, - пробурчал отец, - что с лордом случилось. Как на пожар спешил, так летел. Я доченьку-то успел оттолкнуть, а сам... А Коралина с тех пор свихнулась. Всё её тянуло куда-то, манило, звало. А как за тобой пришли, мать следом за ней сбрендила. Девка, говорят, в тот день и сгинула. В плащике своём красном ушла, вот так-то, сынок.
"Какая-то чертовщина..." Гарольд не был специалистом, но люди, обычно, так часто с ума не сходили. Могло это быть последствием какого-то из его проклятий или договоров? Скорее дело было в чём-то другом. Выходило, что он был виноват ещё и в безумии. Хотя, на его приход мать, наверное, возлагала какие-то надежды. С искалеченным-то кормильцем. Лорд спешил... С лордом сейчас не было времени разбираться. Не было и малейшей идеи, что могло статься с сестрой. Гарольд почесал затылок.
- Может чего-нибудь говорила? Что звало? Как звало? Куда?
- Всё про жениха толковала, - вздохнул отец, - да в окно глядела. Будто в Актоне женихи-то ходят табунами непугаными. А куда и что – не сознавалась. Я уж и священника звал, чтоб бесов гонял, и михаилита. Да оба сказали, что нет в ней беса.
Может это и правда было простое безумие. Хотя, зависело, конечно, и от михаилита. Гарольд не уставал удивляться, насколько отец не чаял в Корли души. Твареборец со священником сожрали на пару, должно быть, последние деньги. Он секунду смотрел на сырой пол. Нужно было взглянуть на сестру самому.
- А с женихами в чём проблема, что она так засиделась?
- Так сначала не хотела нас с матерью оставлять, а потом… кто бы взял в жёны сестру чернокнижника-то, сынок? Мать всё надеялась, что ты женишься, да внуками порадуешь. Да не судьба, видать.
Старый Брайнс обреченно вздохнул, откусывая от своей морковки.
- Папаша. - Гарольд упёрся локтем о колено. - Сестрой чернокнижника она стала пару месяцев назад, когда ей было уже не меньше двадцати. Это она семь лет не хотела вас оставлять, а потом за три месяца не смогла?
То ли на него скидывали уже совершенно все грехи вселенной, то ли старый чего-то недоговаривал. Странно, что человек, который чуть ли не между прочим рассказал ему о происхождении, теперь пытался чего-то утаить.
- А до того она была сестрой работорговца, - прожевав, просветил его отец, - Бэкон твой обо всём сюда писал, священнику. А тот, значит, читал. Вслух. Тайное всегда явным становится. Пока в силах был, я ей и приданое скопил, конечно. Ты б к матери съездил, сынок, я-то работать старался, а Одри с доченькой была. Может, увидит тебя, в чувство придёт. Вспомнит чего.
Ну, с работорговцем это уже был недочёт самого Джеймса. Но одними украшениями Бэкон теперь не отделается. Если хватит сил. До матери был день езды на юг. Но она, благодаря Клайвеллу, должна была быть в безопасности, а с отцом было совсем плохо. Гарольд поднялся.
- Ты знаком с местным грефье? Выйдет с ним договориться?
- С чего б мне быть с ним знакомым? - Удивился старик. - Я так высоко не летаю.
Трудно всё это было и проблем становилось только больше. Прошлые даже уходили на второй план.
- Хорошо. - Гарольд отряхнул одежду. - Еду можешь отдать, можешь выкинуть - насчёт всей камеры у меня всё равно не выйдет договориться. Держись тут - я попробую что-то сделать.
- Смотри, не навреди, сынок.
Старый Брайнс вздохнул снова, отталкиваясь от стены и на карачках пополз вглубь камеры.

Актон медленно тонул во тьме, как в огромном чёрном озере. Вокруг один за другим гасли редкие огоньки, а мрак тем временем прокрадывался в дощатые лачуги, прятался за грудами хлама и обступал со всех сторон единственную в округе таверну. Только у её хозяина каким-то чудом уже много лет хватало денег на свет. Гарольд осторожно перешел по доске очередную реку дерьма, грязи и гнили, которая лениво текла прямо посреди улицы. Из закоулков тут и там ещё виднелись белки глаз оборванцев. Вроде бы, всё было совсем не таким, как в детстве, а взгляд всё равно не мог выцепить из картины что-то отдельное, что заставило улицы и переулки измениться. Редкие дома всё так же вростали в землю и покрывались мхом, сваленные из чего попало лачуги всё так же кололись неровно поломанными досками, таверна всё так же шумела и воняла. Наверное, изменился сам Гарольд...
Его дорогие по местным меркам сапоги смотрелись странно на прогнивших над канавами досках, по которым он когда-то бегал босиком. Сколько всего прошло! Прошли плавания и тюрьма, юг и север, печаль и радость. А он остался таким же. На душе было пусто, и Гарольд попытался быстрее отыскать дом.
На том же самом месте, что и десять, пятнадцать и двадцать лет назад обнаружилась торговка пирожками из местных кошек. Кажется, пару раз Гарольд с друзьями таскал ей ещё и воробьёв. Вся в тряпках: это была или наследница, или очень хорошо сохранившаяся старуха. Родной район напоминал о происхождении и о том, где на самом деле было его место. Но никакой неприязни Гарольд не чувствовал - когда-то он любил эти закоулки, и даже не хотел уезжать. Через пару минут нашелся и дом. Второй этаж, на котором была его комната, совсем завалился. Стены, тут и там растасканные местными на камни и дрова, тоже кренились. Забора и вовсе не осталось. Гарольд тяжело вздохнул, проходя в когда-то свой двор. Всё как будто уменьшилось, перестало быть таким массивным и нерушимым. Как и родители. Всё оказалось удивительно хрупким. Дверь тоже выломали, так что Гарольд просто вошел в тёмный проём.
Внутри было так же пусто, как и снаружи - соседи вытащили всё до последней тряпки и медленно принимались за доски. К следующему году от груды не должно было остаться ничего. Дом умер, а труп растаскивали голодные муравьи. Внутри было холодно и очень тихо. Когда-то прочная лестница на второй этаж покосилась под тяжестью повалившихся балок. Казалось, даже было слышно, как медленно уступая тяжести второго этажа и крыши, проседают стены. И тут жили родители с сестрой...
А когда-то и он сам. Гарольд сел на пол, уперевшись спиной о стенку камина. Никакой ценности для грефье это место не имело. Нужно было думать, что делать. Он растянулся на полу, взглянув на дырявый в нескольких местах потолок. И всё равно, сидеть тут было спокойно.
Как-то всё слишком изменилось с тех пор, как он, долго сомневаясь, решил ехать в Лондон. Как будто исчез спор с демоном, долг богине и всё остальное - нужно было как-то помочь отцу, найти и попытаться излечить сестру. В итоге не было времени ни на что, даже на встречу с Цирконом - перед магистром стоило заранее извиниться.
Гарольд провёл пальцем по полу, собирая приличный слой пыли. Очень жаль, что не получалось спасти дом... Да что уж там - не выходило даже вытащить отца и навестить мать. Он достал флягу с бренди и попробовал её открыть, но пальцы скользнули по пробке.
- Кур... - Гарольд вырвал затычку зубами и выплюнул её на пол. Бренди оказался очень крепким, так что каждый глоток царапал горло. Каким же пустым был дом! И от его комнаты совсем ничего не осталось. Гарольд взглянул на пробку, которая оставила длинный след на пыли, притворяясь кометой. Кроме него и пробки в доме ничего не было. Разве что, желтая луна, которая снисходительно глядела сквозь дыру в потолке.
Нечасто в жизни он ощущал такое бессилие. Конечно, в итоге отца бы не отпустили ни за половину суммы, ни даже за семь сотен. Пока Гарольд шатался туда-сюда, должны были накапать проценты. Найти Корли тоже не получалось - в доме не осталось ни одной её вещи. Как себя должен был чувствовать отец, когда всё это выносили прямо при нём? Мучительно было видеть выбитые рамы окон и пустой проём двери. Рука прошлась по сглаженным временем доскам пола. Эту развалюху было очень жаль. Конечно, Гарольд был дураком и думал не о том - нужно было спасать родителей и сестру, ехать на север, пытаться успеть к магистру. Но идти сейчас по району было глупо. Так что, проще было посидеть напоследок дома и дождаться рассвета.
Взгляд лениво бродил по пустым стенам - даже поговорить и выпить было не с кем. Бэкон был сукиным сыном - Гарольд бы многое ему простил, но не те письма к священнику. От всей этой дряни едва ли хотелось жить, но этого он тоже не мог. Тут оставались несчастные родители и сестра, а впереди ждал ад. Такая слабость, наверное, была очень постыдной для того, кто сам был виноват. Благо, никто не видел, разве что волчица, которой до него и так не было никакого дела. Гарольд достал из-за пазухи согретый телом атам.
- Ты бы хоть сказала, чего хочешь или как зовут. Я даже не смею говорить "suum" или что-то в этом роде. - Он подождал несколько мгновений. В ночной тишине это уже походило на безумие.
Ничего не произошло, и тишина из комнаты никуда не исчезла - так и осталась лежать пылью на полу и лестнице. Атам медленно остывал, даром, что не выдыхая пар, как Гарольд. А на небе, кажется, стало не так облачно - с потолка на пол падали уже различимые полоски лунного света. Если бы не ломаные балки, можно было бы посмотреть на широкий, усыпанный звёздами небосвод. В том, что лучше всего звёзды было видно из самых бедных и тёмных трущоб, была хоть какая-то справедливость.
Гарольд неспешно поднялся. Кажется уже было достаточно поздно, чтобы даже очень любопытная детвора потеряла любой интерес. Он взял с пола пробку, вытер её о кафтан и вернул на место. В конце концов, разве мог он сделать с ритуалом что-то более ужасное, чем уже сделал с контрактом и атамом? А кровь Гарольд терял и по меньшей глупости.