На первой попутной телеге он добрался до Лондона. Издалека приметил знакомые с детства домики пригорода - от небольших, неказистых крыш к серому небу поднимались тоненькие столбики дыма. Расплатившись, Гарольд спрыгнул с телеги и оставшуюся часть пути проделал пешком. Не оглядываясь, прошел родной район, и лишь выйдя к докам как следует осмотрелся. Лондонские доки этой зимой производили странное впечатление. Суровые морозы сковали берега льдом, оставив водную дорогу свободной только на глубине. Это сильно ослабило мелкое судоходство, которое пользовалось небольшими причалами у набережной. Небольшие суда, вместо того, чтобы покачиваться у причалов, были вытащены на сушу и ждали тепла. Торговые пути, выросшие на нуждах города, частью переходили на ледяные сани или подводы, о чём говорил непрерывный поток телег, одна из которых и доставила Гарольда в город.
И из-за того, что работа в основном сосредоточилась на Собачьем острове и вокруг, доки на северо-западной окраине притихли - но не уснули совсем. Пусть часть складов и частных контор были заперты, на льду у берега визжали от восторга дети, да и таверны дымили трубами, обещая еду и подогретый эль. На углу Церковной два стражника переминались с ноги на ногу, без особого интереса разглядывая прохожих. Компания молодых людей, в которых сложение, эдакая одинаковая кряжистость выдавали докеров, уверенно направлялась к ближайшему трактиру - двухэтажному зданию красного кирпича, над входом в который качалась на ветру потёртая вывеска с изображением оленя. С обоих сторон её окружали мощные каменные постройки с тёмными окнами.
За спиной возвышался тауэрский мост.
Заметив таверну, Гарольд, долго не думая, направился к ней. Заказать выпивки на пару шиллингов, а потом тихонько спросить у хозяина, что да где - лучший способ, не нарываясь на неприятности, сориентироваться в городе. Когда он открыл дверь, над головой звякнул колокольчик. Помещение, где могло бы разместиться добрых три дюжины человек, было почти пустым, за исключением той компании, что Гарольд видел снаружи. Возможно, поэтому здесь было темновато: грязные окна почти не пропускали света, а лампы горели через одну, а то и одна из четырёх. Молодые докеры уселись за единственным столом, который стоял у самого чистого окна, и теперь что-то решали, переговариваясь вполголоса. За стойкой стоял начинающий седеть мужчина лет сорока, и что-то быстро писал в разлохмаченном блокноте. На правой его руке не хватало мизинца и безымянного пальца, но бармену, казалось, это ничуть не мешает.
Гарольд проверил на месте ли меч - всякое могло прийти в голову подвыпившей компании лишенных заработка мужчин. Потом, уверенным шагом подошел к хозяину заведения.
- Будьте добры, чего-нибудь выпить. Как бы подкрепляя его слова, на стойку плюхнулся шиллинг.
- Эль? - бармен поднял на него глаза и убрал листы бумаги, испещрённые каким-то цифрами. Смерив Гарольда оценивающим взглядом, он добавил: - У меня есть французское вино, мистер. Пять шиллингов бутылка, но того стоит.
- Нет, спасибо. На заморские вина денег у меня, к сожалению, нет. Так что обойдусь элем.
Бармен, не выказывая разочарования, нагнулся под стойку, повернул краник бочки и поставил перед Гарольдом кружку. Потом порылся в ящике и положил рядом шесть пенсов.
Грохнула дверь, колокольчик дернулся, будто хотел сорваться с места и убежать. По полу прогрохотали тяжелые шаги и на стойку рядом с Гарольдом оперся рослый, широкоплечий молодой мужчина в грубой одежде. От пришедшего пахло морем и ветром, а еще - дегтем, солнцем и ромом. Судя по запаху, выпитым вечером.
- Как вчера плесни, мистер Велс. Устал чего-то. Кренговали "Красотку", так думал, сдохну, по такой-то холодище. Не могли ж в теплый порт зайти!
- В тёплые плыть - вам на припасы вся выручка уйдёт, - проворчал бармен, но еле заметно улыбнулся. - Жрёте в три горла, а владельцу - плати.
Кружка, которая появилась перед моряком, была наполнена, судя по запаху, отнюдь не элем и даже не вином.
- Спасибо, - Гарольд забрал сдачу, после чего отхлебнул немного эля. - Неплохой эль для такой цены, хозяин.
- Спасибо, мистер. Плохого не держим - себе дороже выходит.
- Ничего мы не жрем, - сразу моряк не ответил только потому, что утопил нос в кружке, - кормят скудно. Почитай, с самой Доминики - на одной рыбе сушеной. А выпивка у тебя действительно знатная, мистер Велс. Рома такого так вообще ни в одном порту не пил.
- Доминика, - Велс улыбнулся краем губ и подмигнул. - Двойная оплата - всегда хорошо.
- А вот от рома я бы не отказался, да и господина, вкалывающего в доках в такой мороз ,не грех угостить. Если вы конечно не против, - Гарольд обратился к моряку.
- Да какой из меня господин, мистер, - отмахнулся моряк, - но за выпивку - благодарствуйте. Да и перекусить бы не мешало.
Бармен вопросительно поднял бровь на торговца, очевидно, пытаясь понять, расширяет ли тот заказ.
- Хм... - усмехнулся Гарольд. - Можно и перекусить, я тоже с утра не ел. Хозяин, можно колбасы и рома, обоим.
- Отчего, можно, - согласился мистер Велс и свистнул, громко и резко.
Из полуоткрытой двери выглянула миловидная девушка, неуловимо похожая на хозяина, судя по таким же чуть тяжеловатым чертам лица - дочь или племянница. Выслушав заказ, она молча исчезла, и вскоре на кухне раздался стук посуды. Трактирщик тем временем повернулся Гарольду.
- Вы, господин, недавно тут? Не доводилось видеть. С кораблём?
- Да недавно. - Гарольд отвёл взгляд от двери, легко улыбнулся. - Я здесь родился, но много лет пробыл в северной Германии, а сейчас вот решил вернуться на родину. Не лучшее время года я выбрал, однако.
- Не лучшее, это вы верно заметили. Тяжко Господь испытывает такой зимой. Хоть ещё не вся река замёрзла, какие-то корабли ходят. А если вовсе затянется, тогда и не знаю, что делать, - бармен пожевал губами, словно собирался сплюнуть, но передумал. - Но дом есть дом. Хорошо ли, плохо, а никуда не денешься. А здесь по делу, знать? Простите, господин, коли не прав, да вы на работника мало похожи, а купцы и гости обычно другие места выбирают. Где покрасивей. Да только сразу скажу: с делами тут сейчас плохо. Река... - он не договорил, зато пожатие плечами оказалось очень красноречивым.
- Да... если река замёрзнет тяжко придётся, не дай Бог. Тут я по делам, хочу продать всякого по мелочи: дела у меня пошли не очень, решил заканчивать с торговлей, вот и продаю, что осталось. - Гарольд тяжело вздохнул.
Бармен переглянулся с моряком, но молчал, пока девушка ставила на стойку тяжелую глиняную тарелку с жирной колбасой и кружки с ромом. На Гарольда она не смотрела, моряку едва заметно улыбнулась, заслужив в ответ подмигивание. Когда она ушла, владелец трактира облокотился на стойку:
- Если быстро, да напоследок, то, конечно, продать можно, отчего нет. Полную цену, оно конечно, не дадут, а всё за склад платить не придётся, - он вздохнул. - Да только я, мил-человек, от таких дел давно отошёл. Не знаю уж, кто тебе сюда указал?..

Дорога, указанная мистером Велсом, на деле оказалась куда как гаже описания. Ещё не стемнело, и света хватало, чтобы рассмотреть всё в деталях. Зря. Чем дальше Гарольд уходил по Гленголл, чем уже становилась мостовая, и всё выше и шире - полосы отбросов, под которыми не было видно и булыжников, ни снега. Несмотря на холод, из некоторых куч временами на путника поглядывали чёрными бусинками глаз тощие, злые крысы. Человека - по крайней мере, одного, они не боялись до наглости. Людей здесь, вопреки опасениям, почти не встречалось. Компания крепко сбитых и каких-то одинаковых молодых мужчин целеустремлённо прошла мимо, не удостоив купца вторым взглядом. Бродяга, который устроил под аркой костёр из неведомо где наломанных или украденных досок, интереса не проявил тоже. Его больше занимала завязавшаяся узлами бечевка с крючком; судя по отрывистой ругани, он собирался попробовать ловить на неё крыс.
Заведение же, смутно обозначенное Гарольду как "у Гленголл", оказалось чище и в целом приятнее дороги, хотя, как говорится, и не без особенностей. Не без своей, так сказать, неповторимой атмосферы. Трактир под бронзовой, отлично выкованной и явно краденой кружкой встретил Гарольда полумраком и женским взвизгом, в котором если и звучало неодобрение, то какое-то нарочитое, привычное. На глазах Гарольда таким же привычным движением разносщица - толстогрудая деваха с соломенными волосами под сбитым набок платком - оттолкнула незваного ухажёра так, что тот не удержался на ногах и осел обратно на стул. В громком смехе, которым его собутыльники поддержали девицу, легко можно было пересчитать все распитые за день бутылки. Да и сам упавший зла явно не держал. Возможно, не был уверен, что справится во второй раз. Возможно, выпивка всё же была для него интереснее. Но, вероятнее всего, он, несмотря на явные сложности с координацией движений, не упустил короткого шевеления в углу, где на низком табурете сидел, поигрывая дубинкой, невысокий, но широкоплечий мужчина.
Весёлая компания хоть и занимала самый ближний к камину и потому заметный столик, была в трактире не одна. В дальнем углу справа сидела пара эльфов. Выглядели они ожившим воплощением философической идеи о притяжении противоположностей. Один был чёрен волосом и одеждой, лишён половины одного из остроконечных ушей, а левую щёку стягивал грубый шрам, приподнимая губу. Из-за этого казалось, что эльф усмехается, хотя больше в выражении лица его ничего весёлого не было. Второй же, смазливый, мог похвастаться схваченными в хвост жёлтыми как солома волосами, чистой, почти белоснежной кожей, да и в одежде явно предпочитал светлое полотно. Эльф улыбался, и при взгляде на эту улыбку становилось ясно, что общее у них всё-таки есть: радости или веселья в выражении глаз не было ни на грош. Скорее наоборот. Обычно такие улыбки видят, когда с кем-то случится что-нибудь плохое, и очень скоро. Неподалёку сидел над кружкой косматый пожилой краснолюд и что-то негромко говорил себе под нос, временами пытаясь считать на пальцах. Сбивался, тряс головой и начинал заново. Простая парусиновая куртка чуть не трещала на широких плечах.
У короткой стойки же, закрывая её так, что не было видно хозяина, собралось сразу несколько завсегдатаев из тех, что предпочитают пить стоя да под беседу. Группа напополам состояла из явных головорезов и моряков из тех, у которых остров Доминика - вовсе не самый странный порт на перегоне. У стойки гудело смешками, говором и общей атмосферой дружества, которое уже подогрето вином, но ещё не перешло к выяснению, кто на какой, значит, ступени стоит в высшем обществе.
- За храпок он е́го взял, - громко, мелодично и очень по-женски вещал стройный, даже хрупкий моряк в белоснежной рубахе и широких штанах, заправленных в высокие сапоги. Вблизи стало ясно, что это и есть женщина - молодая, миловидная, золотисто-смуглая, с высокоскулым лицом и раскосыми черными глазами, стриженная так коротко, что иные мужчины рядом с ней выглядели девицами. - Смекаешь? Сначала́ колено выбил, да ловко так, в один ход с кула́ком. У ля́гушатника голова так и запрокинулась. А потом уж и храпок, - она покатала "р-р" на языке, явно наслаждаясь рассказом, - ему в спину вмял. Жаль, - в голосе женщины слышались искреннее сожаление, - пьяный был. Том-выши́бала его и приласкал, по голове-то. Стражи набежало - тьма тьмущая. И уволокли его, покуда в отключке́ валялся.
Собравшееся общество явно смекало. Одобрительно гудело и выражало понимание руганью и отрыжкой. Женщина скользнула глазами по Гарольду, на мгновение задержавшись взглядом на его руках, и, видимо, сочтя недостойным внимания, вернулась к повествованию.
- Должно́ быть, повесили уже, - заключила она. В речи ее слышался странный акцент. Она точно пела, а не говорила, растягивая гласные и ставя ударения в неожиданных местах.
Гарольд вздохнул, таверна ему не понравилась - в нос ударил запах эля вперемешку с кислой капустой. Большие, салистые столы, гнилые зубы без конца ржущих и роняющих еду на пол пьяниц. Наверняка половине из них скорее место в тюрьме, чем за соседним столиком. Неприятное место, приди он сюда в своей старой одежде или обидь хозяина - парой шиллингов он уже не отделается. Тут его могут прирезать и никто даже внимания не обратит. К стойке, у которой стояла не самого приятного вида компания, пришлось проталкиваться, чего Гарольд делать особо не любил. Так можно и без кошелька остаться, да и на потасовку нарваться.
Люди, увлечённые рассказом, расступались неохотно. Кое-кто попытался пихнуть локтём в ответ, но Гарольд уже протиснулся дальше, и удар только слегка задел его по спине. За стойкой обнаружился миниатюрный человек с явной примесью эльфийской крови, хотя в его случае тонкие черты лица казались скорее какими-то крысиными. Да и уши красотой не вышли тоже. В данный момент он занимался тем, что рьяно протирал кружки замызганной красной тряпкой, по виду - куском рукава. На одном конце каким-то чудом даже уцелели обрывки кружев. Впрочем, за посетителями он, кажется, следил, не поднимая взгляда: стоило купцу подойти ближе, как перед ним о стойку ударила кружка с мутной жидкостью. Выглядел напиток похожим на эль, но одновременно от него исходил отчётливый запах рома.
- Два шиллинга, если цен не знаешь.
Гарольд достал из-за пазухи два шиллинга. Постарался, чтобы лицо его ничего не выражало, голос сделал ленивый, но уверенный. Трактирщик ему особого доверия не внушал, но вроде был неопасен.
- Здравствуйте, я бы хотел поговорить со Стальным Риком, мне посоветовала к нему обратиться Дженни До, - одновременно Гарольд положил деньги на стол и взял кружку.
- А, - бармен смахнул деньги в ящик и кивнул на азиатку. - Это тебе к Юшке. Она вроде как ворота. Вместе с вышибалой сразу, - крысолиц улыбнулся, показав мелкие чёрные зубы. - На случай, если Рик вдруг говорить не хочет.
- Спасибо. - Гарольд отхлебнул эля.
Запах не обманул: в кружку, судя по вкусу, чуть не на треть вбухали дешёвого рома. Купец подошел к азиатке,и точно таким же тоном повторил:
- Здравствуйте, я бы хотел поговорить со Стальным Риком, мне посоветовала к нему обратиться Дженни До.

Царящая в комнате обстановка и выряженный в золото орк в центре её никак не укладывались в голове у Гарольда. Орки действительно часто возглавляли криминальные и полукриминальный организации, часто занимали важные посты, но тяги к прекрасному Гарольд раньше за ними не замечал.
- Здравствуйте, извиняюсь за беспокойство в столь поздний час. - Гарольд слегка поклонился. - Меня зовут Гарольд Брайнс, я бывший торговец, много лет бывший за границей. Мне порекомендовала к вам обратиться Дженни До.
Орк нахмурился, и Ю наклонилась к его уху.
- От Дженни он, мой господин, - тихая, едва слышная, медоточивая и изящная речь, ни следа акцента и жаргона, - той самой... Пушнина...
- Ах, - Рик просветлел. - Эта Дженни! Что же, милостивый сэр, вы, не скрою, возбудили моё любопытство. Понимаете ли, - его пальцы выписывали неторопливые круги на груди девушки, прикрытой только тонкой рубашкой. Почти гипнотически, - мисс Джейн скорее знакома нам по другим делам. Этой милой... пигалице пока ещё рано заниматься вещами, которые волнуют действительно серьёзных джентльменов. Торговцы, пушнина идут совсем, так сказать, иными, более сложными дорогами. Конечно, дети в наше время растут быстрее, чем бывало... вы не находите?
Гарольд усмехнулся глядя на женщину.
"Ну, с такой охраной он в любой непонятной ситуации может открыть бордель, я б сходил, не будь я праведным христианином".
- Да действительно быстро. - Орк показался ему не глупым, но очень опасным. В отличие от пьяного идиота в таверне, у этого хватало средств убить человека и уйти безнаказанным. Роскошь и дурман кальяна пришлись Гарольду не по нраву, всё это было чужим, чуждым христианину, с каким удовольствием он сейчас вдохнул бы свежего морского воздуха, поел похлёбки деревянной ложкой из деревянной миски, лёг на груботканую подушку, укрылся шерстяным
одеялом. Как непрактично, как расточительно, как... не по-европейски. - По поводу путей, не обессудьте, я много лет не был в Лондоне, но насколько я понял, лучше всего обратиться к вам.
Азиатка сладострастно вздохнула, ивой прогибаясь в руках орка. Черные глаза, еще больше потемневшие от плохо скрываемой страсти, все также пристально, почти не мигая следили за Гарольдом. Рик же спокойно кивнул.
- Ну что же, какие обиды. Мисс Джейн - милая девочка, и ничего против неё мы не имеем. Скорее, выражаем некоторое удивление неожиданно открывшимися способностями этого одарённого ребёнка. Но, пожалуй, хватит о ней, давайте лучше поговорим о том, ради чего же вы, сэр, решили обратиться ко мне. Как, скажем откровенно и без ложной скромности, вы можете быть мне полезны?
Гарольд достал из-за пазухи квиток и протянул орку. Поведение женщины его смущало, но ни лицом , ни чем другим он этого не показал.
Ю изогнула тонкую бровь и лаской, хищным хорем перетекла с колен Рика к Гарольду. Квиток, казалось, сам собой перекочевал в ее руки, а затем - за ворот рубахи. Торжествующе улыбнувшись купцу, молодая женщина снова вернулась к орку, оставив Гарольду лишь шлейф духов. Рик хмыкнул и явно привычным движением распустил на азиатке завязки рубашки, наполовину обнажив грудь. Достал - нашёл не сразу, да и не торопился - бумагу и отдал Ю. Завязывать рубашку обратно не стал. Как и уточнять, почему не прочитал квиток сам.
- Читай, дорогая моя.
Когда Юшка закончила, Стальной Рик заговорил не сразу. Сперва долго, очень долго молчал, глядя на Гарольда из-под кустистых бровей. Взгляд его не выражал ничего.
- Говорили вам - но вы не слышали. Указывали вам - но вы не видели. Но персты, в раны вложенные, не обмануть, - после странной цитаты, сложенной сразу из нескольких библейских фраз, он снова помолчал. - Мой дорогой друг, скажите, правильно ли я понял. Вы вначале заплатили налог грефье в Бермондси, а потом пришли ко мне, стальному Рику, чтобы продать меха... за которые уже уплочено. Так ли?
- Да, потому что я скорее хотел бы обменять мех, чем продать его. Меня не интересует ни обход налогов, ни связанные с этим выгоды. Я получил квиток, рассчитывая продать шкурки и купить гримуары, но законно приобрести нужные мне труды не вышло. Вот я и решил, что если уж нарушать закон, то с максимальной выгодой, а квиток теперь служит всего лишь доказательством того, что товар у меня всё-таки есть.
Любимая гадюка Стального Рика, китаянка Ю Ликиу, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, звонкая, как колокольчик под крышей пагоды в ветренный день, мягко, будто барс по насту, перешла за спинку кресла своего господина и оперлась на нее, нимало не смущаясь распахнутой рубашки. Взгляд, обращенный купцу, сулил непознанные прежде наслаждения, но было в нем и нечто оценивающее, будто молодая женщина что-то примеряла к Гарольду.
- Ложь, мой господин, - шипение змеи скорее угадывается какими-то низменными и глубинными чувствами, чем слышно ушами, - товар из Новгорода, говорил. Много и недорогой.
Орк не отреагировал сразу. Оставшись без иной возможности занять руки, он снова взялся за перо. На бумаге штрихами и линиями вырисовывалась похожая на цаплю птица с распростёртыми крыльями. Говорить это Рику не мешало.
- Вы, дорогой мой, человек явно неопытный, и только поэтому я прощаю вам невольное оскорбление, которое заключается в самом предположении, что я не смог бы проверить, есть у вас товар, или нет. В конце концов, за эту глупость вы уже заплатили, хотя и жаль, что не мне. Так же я, - он голосом подчеркнул это слово, - прощаю обман на входе. Про меха, которые, якобы, обойдутся мне недорого. К сожалению, моя дорогая Ю не отличается склонностью прощать и вообще не слишком ценит христианские добродетели, и это вам придётся решать с ней. Теперь к делу. Предположим, что я возьму меха по полной стоимости или выше - чего, как вы, сэр, понимаете, обычно просто не делается. Обычно купец несёт что-то мне и сбывает на десятую, а то и на пятнадцатую от цены, и в итоге всё равно получает больше прибыли, потому что экономит на плате короне. Я же в этом случае всё равно могу продать дешевле - и тоже остаться с выручкой. Но допустим, сэр, допустим. Даже тогда, чтобы купить что-нибудь по-настоящему интересное вроде гримуара под названием "Путь семи драконов", вам потребовалось бы больше золота, чем весит сама книга. Не меньше, - орк задумчиво пожевал кончик пера губами, - пяти с половиной тысяч фунтов. Очень сложно достать, очень редкая книга о магии стихий и море... Поэтому, мой дорогой друг, обмен на соболиные шкуры мне не выгоден не только в случае редких книг, но и, простите, в случае какого-нибудь "Гримуара Гонория". Если только у вас не завалялось - в обход налогов - ещё несколько сотен таких шкурок... или чего-нибудь другого. Поэтому, вы уж простите старого битого жизнью орка, мой интерес постепенно сменяется подозрительностью и в чём-то даже желанием проверить, а что на самом деле вас сюда привело.
- Да, нехорошо со шкурками вышло. - Гарольд пожал плечами; терпеливый орк попался, однако. - Могу вас заверить, что никакой другой цели, кроме покупки гримуара и, может быть, ещё камней яшмы у меня нет, ну и конечно я ни в коем случае не хотел оскорбить ни вас, ни вашу подручную. Но, раз уж ещё пары сотен шкурок у меня нет, что, по-вашему, может уравновесить гримуар?
- Вдобавок к вашим... хм... мехам, сервизам и остальному? - Рик откинулся на спинку кресла и, не оглядываясь, погладил Ю по руке. - Что же, дорогой мой, ответ здесь не так сложен, как можно было бы подумать. Много золота. Много драгоценностей или произведений искусства. Много услуг. Конечно, - он говорил размеренно, словно никуда не спешил. И всё так же не проедлагал Гарольду сесть, - учитывая, что слова ваши не прибавляют вам любви со стороны Ю, чьи советы я очень и очень ценю... цена постепенно становится всё дороже. Нет-нет, достопочтенный сэр, речь не о стоимости гримуаров, а лишь о том, что вам придётся заплатить напрямую Ю, чтобы она изменила мнение. В какой форме это будет выражаться, разумеется, вопрос совершенно иной. Итак, сэр, может быть, у вас есть драгоценные камни или какие-нибудь иные ценности? Другие, заранее подготовленные варианты или, скажем, предложения для торга, как водится у купцов?
Гарольд был в зол, в первую очередь на самого себя, он всерьёз задумался о том, чтобы просто выпрыгнуть в окно, но окна были плотно забиты. Было понятно, что просто уйти он не может. В таком случае, даже если ему повезёт, он потеряет больше двухста фунтов, что было совершенно неприемлемо. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы никак не показать смятение внешне.
- Я бы хотел предложить свои услуги, пусть они в основном и ограничиваются некоторыми познаниями в экспериментальной магии, но ни пушнины, ни драгоценностей у меня нет.
- Жаль, - Рик не стал уточнять, чего именно ему жаль. Или того, что нет пушнины или драгоценностей. Или того, что пришлый купец хочет предложить услуги. Или отсутствия других навыков. - Впрочем, всё в руках Божьих, и сами не знаем мы, на что способны, когда приходит нужда. Скажите мне, милостивый сэр, какой гримуар составляет вашу самую сокровенную мечту? Таинственный "Путь семи драконов", уникальная книга китайских мудрецов о магии стихий и мореплавании? Или что-то иное, не менее замечательное, зато разбирающее проблемы совершенно других сфер?
- Меня интересуют древние гримуары западного мира, в первую очередь греческие и латинские, - Гарольд почесал нос. - Особенно интересны заклинания, связанные с кровью.
Было непонятно, чего хочет орк, но что-то ведь ему было надо, иначе он не стал бы спрашивать о гримуарах.

Китаянка поднялась резко, точно испуганная цапля взлетела с глади озера, и не спеша прошествовала к двери, сделав знак следовать за ней.
Она вообще все сейчас делала неспешно. Лениво распахнула двери и медленно, вынуждая семенить за собой прошла к центру комнаты. Остановилась посередине комнаты, замерев, точно забыла что-то, а сейчас вспомнила. Повернулась к купцу и, дружелюбно улыбнувшись, произнесла-пропела:
- Подойди сюда, красивый, забыла отдать кое-что.
Гарольд уже и не знал чего ждать от этой чудной, но выбора всё равно особого не было. Торговец пожал плечами, скорее общаясь с собой, чем с азиаткой, после чего спокойно подошел к ней.
Теплая, мягкая ладошка зажала рот Гарольду, Ю приблизилась к нему близко, так близко, что купец чувствовал ее дыхание, напоенное ароматом яблок. Четко очерченные, чувственные губы, которые так любил целовать Стальной Рик, сложились в ласковую улыбку. И оттого черные, бархатные глаза, что не мигая уставились в глаза Гарольда, казались более страшными. Одновременно Гарольд ощутил, как в пах снизу упёрлось острие ножа, уколов кожу через плотную ткань. Марико, приближения которой купец не заметил, прильнула к его спине, прижавшись щекой и обхватив за талию свободной рукой.
- Хочешь, я расскажу тебе историю о ветке персика и мыши, милый? - Прошелестела китаянка осенней листвой на вершине клена. - Тсс, не отвечай, просто кивни. Медленно кивни, у Марико может дрогнуть рука, если ее испугать. Она очень пуглива, наша любимая девочка.
"Курва мать, вот дурные -то". Гарольд медленно кивнул.
- Вот умница, хороший мальчик. - Ю отняла руку от губ купца и обвила его шею в почти любовном объятии - высоко-высоко, на прекрасном, стройном персиковом дереве в саду богини Син-ван-му цвела прекрасная ветвь, обильная цветами и ароматами. И вот однажды к подножию древа пришла мышь. Была она грязной, вонючей, но зато с щегольски украшенными лапками. - Губы молодой женщины ближе, все ближе, почти касаются губ Гарольда. - "Кто ты и что тебе тут нужно?" - спросила ветвь мышь. "Я хочу взобраться по дереву и украсить его яркими фонариками". - ответила мышь. Подумала-подумала ветвь, да и согласилась, хоть соседние деревья и доносили весть, что мышь эта - необычная. Позволила ветка с цветами взобраться по древу, но не было у мыши с собой фонариков. Захотела мышь еще незрелых плодов с дерева, а ветвь-благодетельницу назвала скудной и уродливой, - медленный, болезненный, почти издевательский укус за губу, - не дергайся, милый, помни о Марико. И так обидно это стало ветви, что опорочила ее мышь перед деревом, нестерпимо обидно. Что задумала ветвь мстить. Но... Грязный, мерзкий грызун пообещал услуги древу, а кто такая ветвь, чтобы оспаривать решения того, от кого растет? Но пусть мышь помнит, что ветвь пока цветет, но ведь на ней появятся и плоды... А при желании убить можно даже персиком.
Китаянка отступила от купца, жестом указывая ему на вторую дверь, противоположную той, из которой они только что вышли. В ту же секунду Марико убрала нож и отпрыгнула назад, где снова прислонилась к стене, словно ничего не было.
- Иди, - сказала Ю, - Ван Хо, - быстрый кивок на третью, доселе никак себя не проявившую девушку, - проводи господина. И помягче, не сломай ему ничего по пути, как в прошлый раз. Нашему господину он нужен целым.
"Какая ветвь? Какая мышь? Эта сумасшедшая, что, головой на плиту упала?"
Гарольд пытался сохранять внешнее спокойствие. Не оглядываясь, он молча вышел вслед за провожатой
Отойдя на несколько кварталов от трактира с оленем на вывеске, Гарольд запыхался и замедлил шаг. Начинало темнеть, изо рта шел пар - бывший торговец тяжело дышал. Упереться руками об колени мешала одежда под мышкой - он так и не переоделся. Только сейчас Гарольд начал приходить в себя. Вспомнил, что хотел зайти к родителям, но уже было не до того, да и мало ли кто мог идти вслед за ним по этим тёмным улочкам. Гарольд зашел в переулок, положил одежду на землю. С этим надо что-то делать, такими темпами его могут просто убить. Мрак сгущался вокруг него, окрашивая всё вокруг чёрным, как разлитые на бумагу чернила. Гарольд упёрся спиной о холодную каменную стену. Мало того, что он потерял все свои товары, а теперь должен ехать чёрт знает куда, так ему ещё могут просто не отдать гримуар. И ведь он будет не в состоянии, ничего с этим сделать. Он медленно и жестко провёл дрожащей рукой по щетине, выдохнул.
- Надо что-то делать. - Гарольд протянул руку вперёд, прошептал заклинание. На вытянутой ладонью заблестел огонёк; с каждым вдохом он становился всё больше, пульсируя в такт пульсу создателя. Закоулки становились всё темнее, огонь разрастался всё больше. - Либо я смогу себя защитить, либо умру.
Гарольд резко сжал руку, огонь разлетелся искрами по переулку. Вернувшись в таверну, он плотно поел и лёг спать; тренироваться сегодня было бесполезно, и даже опасно - он слишком устал.

28 декабря 1534 г.

Бермондси. Тюрьма. Ближе к вечеру.

Поездка в крытом возке управы до окраины Бермондси, где располагалась тюрьма, не заняла много времени. Стражи быстро проволокли Гарольда по тюремному дворе, не дав ни рассмотреть ворота и саму тюрьму, ни обмыслить положение. Хлопнула дверь конторы, и Брайнс только что не кубарем влетел в кабинет смотрителя, мистера Клоуза, добродушное лицо которого никак не наводило на мысли о том, какую он должность занимает, встреть его Гарольд на улице. Смотритель вежливо раскланялся со стражами и развернул конверт от Клайвелла.
- Констебль Клайвелл непривычно добр, - резюмировал прочтенное он скорее для Хантера, нежели обращаясь к Брайнсу. - Надо же, теплая камера, с окном... И руки вы ему не связали. Мда уж... Мистер Брайнс! - Клоуз встал. - Добро пожаловать в эти стены! Чтобы ваше пребывание было здесь приятным, вы не должны шуметь, дерзить страже и смотрителю, драться и дебоширить. Магия здесь не действует, также, как и в других заведениях - с того момента, как за вашей спиной захлопнулись ворота.
Он взял колокольчик и позвонил в него. Тут же, как из-под земли, в кабинете возникли двое дюжих охранника.
- Обыскать и отвести в десятую, - коротко распорядился смотритель.
Обыск был произведен столь молниеносно, что Гарольд даже возразить не успел. Лишенный плаща и куртки, влекомый по узкому, сырому коридору, он успевал только заметить факелы по стенам, да выщербленный каменный пол. Но вот массивная дверь с небольшим зарешеченным окошком захлопнулась за ним. Наступила тишина, разбавляемая лишь ногами стражи по коридору да едва слышными стонами где-то в отдалении. Камера действительно оказалась сухой и даже светлой. Пол был устлан чистой соломой, на топчане лежал тонкий матрас и тонкая же подушка. У шаткого на вид, но чистого стола у окна тлела жаровня. Нужной угол был прикрыт деревянным щитом. Стены сплошь были испрещены надписями, процарапанными прямо в камне. Вообще, камера выглядела так, будто ее готовили для кого-то другого, но досталась она Брайнсу.
Гарольду почти сразу стало скучно, совсем забыв, что магия в тюрьмах не работает, он ещё на допросе подумал о практике с огнём. Торговец лёг на кровать, сонно растянулся, разуваться не стал, в помещении было прохладно. Тратить тут два дня вообще не хотелось. Обидней всего, выходило с гримуаром, узнав обо всём, орк мог и передумать. Гарольд старательно отгонял мысли, о том насколько глупо он повёл себя на допросе, ну кто мог знать, что здешний констебль не ворон считает. Приятно было подумать о гримуаре, представлялась старая, полная древнейших заклинаний и обрядов, пыльная книга. Надо было чем-то заняться, безделье вызывало беспокойство. Гарольд подошел к двери, несколько раз постучал в неё кулаком.
- Извините!
- Чего надо? - лениво отозвались басом из-за двери спустя некоторое, довольно-таки продолжительное время.
- Извините, можно книгу? - Гарольд глубоко зевнул.
- Грамотный, что ли? - страж явно скучал на посту и с радостью воспользовался возможностью поговорить.
- Есть такое. - Гарольд упёрся спиной о дверь. - Ещё в детстве вымучили этой грамотой.
- Ладно, - стражник громко, с всхлипом, зевнул, - сейчас спрошу, может, мистер Клоуз чего и даст. Жди.
- Да... - Тюрьма показалась Гарольду не самым приятным местом. Конечно, это не немецкая камера на четверых, но и от этого удовольствия купец предпочел бы отказаться. Если бы не вся эта история, он сейчас уже купил бы лошадь, и готовился к дороге, попрактиковался бы с магией. Так и не сходил с утра в церковь, с другой стороны с Богом можно общаться и из камеры, а без лошади никак, да и магией нужно заниматься. Было жутко скучно. Гарольд задумался о том, что надо было всё-таки заказать девку у Гарри. Сиди теперь тут. Куда он вообще влез: орки, констебли, дурные азиатки. Дурь какая-то. Глупость на глупости: то принёс бумагу контрабандисту, то не принёс законнику. Что тут сказать - идиот. Когда уже можно будет закрыться в комнате и заняться магией? Ничего, когда он получит гримуар, сможет, наконец-то, делать дело, будет сидеть в комнате, пока деньги не кончатся. Интересно, кто будет проводником? "Лишь бы баба", - подумал Гарольд, женская компания всяко приятней мужской, хотя после китаянки ещё надо было подумать. Торговец подкинул ещё угля, не хотелось бы простыть перед дорогой. Он так и не зашел к родителям, зайдёшь тут. Воняло конюшней, чёртовы лошади. Первым делом, как выйдет, примет ванну и поест. Торговец уже не слабо проголодался. Одно радовало: его не отметелили, за лютое враньё. Гарольд улыбнулся. Несомненно, имевшее место. Брайнс начал разминаться. Торговать ему никогда не нравилось, ещё в первый год своего обучения он понял: торговля - это не его. Да, вот только, ребёнка не особо- то и спрашивают, к кому отдавать в подмастерья. А как вырастешь, ничего другого-то и не умеешь. Родители, понятное дело, думали о его благе: купец - не сапожник, а сапожник - не купец. Но он рано уехал из родного города, рано потерял знакомые улочки, знакомый говор в лавках и на перекрёстках, родителей и родню.
Замелькали портовые городки, зазвучала иностранная речь, сначала необычная и интересная, потом чужая и непонятная. Особенно, молодой помощник расстроился, узнав чем приторговывает его наставник. Эйдон Брэйк, помимо перепродажи снастей, материалов и вин, занимался работорговлей. Ещё тогда Гарольд решил, что такой дрянью заниматься не стоит. Через месяц, после того как ему стукнуло двадцать, корабль попал в шторм, напоролся на скалистый берег и разлетелся в щепки. Капитан и большая часть команды погибла, у закованных в кандалы рабов шансов и вовсе не было. Гарольда вынесло на берег. Собрав всё ценное, что осталось от корабля, он сам занялся торговлей - абсолютно честной. Через несколько лет, в одном из немецких городков всплыла история с работорговлей и его посадили. Через год Ганза добилась освобождения. Не желая больше иметь ничего общего ни с торговлей, ни с позорной историей, Гарольд отправился домой, на острова. Да..., а теперь опять сиди в камере, в этот раз за свою глупость.
Ключ со скрежетом провернулся в замке и вошли трое стражников. В руках одного из них была плошка с горячей кашей и книга. Все это он водрузил на стол и, не говоря ни слова, вышел, вместе с остальными. На затрепанной обложке виднелась едва читаемая надпись "Государь". Никколо Макиавелли...
- Спасибо. - Гарольд перекусил и принялся читать, периодически подкидывая уголь. Книга ему понравилась, в таком ключе он ещё не думал, хотя со многим и был не согласен. В конце концов, труд был написан для власть имущих, а его власть никогда не интересовала. Гарольду всегда казалось, что правитель заботится в первую очередь о себе, и мало когда - о людях, а книга убедила его в этом ещё больше. По своему личному опыту торговец знал, что каждый правитель, каждый князёк спешит поставить пошлины, награбив себе на дворец, он повышает цены на все товары. Пройдя несколько границ, те становятся дороже в два - три раза. Желание купца нажиться имеет место, но он рискует, организовывает и, в конце концов, работает. Правителей Гарольд всегда недолюбливал, и ещё больше его возмущала идея власти, данной Богом: какой-то жирный гад засел в своём дворце, а теперь изволит повелевать, да ещё и смеет оправдываться именем Господа. В итоге и папская церковь, и короли грабят народ, особенно купцов, надо заметить. Сама Англия была хорошим примером безумных пошлин, а на что они шли? На войны, за расширения владений, на дворцы, на богатые платья и двор, и лишь малая часть тратилась на правопорядок.
- Да, - Гарольд осмотрел камеру, - малая, но тратилась.
Он отложил книгу, усталость потихоньку взяла своё и торговец заснул.

Гарольду впитывал слова старика, как губка. Каждая крупица знаний была бесценна.
- В своих поисках я, прежде всего, думал о благе людей, надёжная навигация позволит наладить торговлю, ослабить голод и нищету, спасти жизни многих моряков.- Торговец поправил рукава. - Признаться, я и не знал, что кровь имеет такую силу.
- Ничто на свете не может уничтожить нищету и голод, юноша, поверьте старому Ролло. - Легкая улыбка. - Но овладей вы Знанием в полной мере... О, тогда вы сможете по-настоящему помогать людям, как того желаете. Запомните, нет ни черной, ни белой магии. Все зависит от человека, применяющего Силу. Если вы можете заставить кровь вскипеть в теле, будете ли вы опасаться врага? И если имеете крупицу, позволяющую залечить раны, то не спасете ли вы друга? Не излечите ли страждущего? Вот что важно.
- Это звучит, как сказка. - Гарольд терпеливо ждал, следя за реакцией старика.
- Если вам доведется однажды натолкнуться где-либо на Ковен, - Ролло медленно и со значением улыбнулся, - запомните это слово, юноша, хорошенько запомните. Или же вы когда-либо услышите слова "черная месса"... То не бойтесь их. Постарайтесь сойтись с этими людьми и попасть на их ритуалы. И вы своими глазами увидите эту сказку.
-Запомню. - Гарольд перенёс вес с одной ноги на другую. - Простите за любопытство, а за что конкретно арестовали вас? - Надо было попробовать узнать, какую именно магию практиковал старик, и узнать что-то большее, чем туманные описания.
- Об этом не принято спрашивать в среде магов, юноша, - Ролло погрозил пальцем. - Но я прощу вам вашу оплошность, вы так юны и неопытны... Меня называют чернокнижником. Никогда, о никогда не позволяйте застать вас спящим, юноша! Спящим, без охранных заклинаний и беспомощным!
"Какие охранные заклинания, старик? Я едва могу поджечь хворост". Гарольд потупился взглядом в пол.
- За мою неучтивость прошу меня простить, в этом деле я действительно неопытен.
- Учитесь, юноша, - старик устало встал и вздохнул, - учитесь жадно, всему. Ибо лишь тот, кто знает и умеет многое - может сделать малое. А тот, кто знает мало и горчичное зерно не сдвинет с места. А сейчас - простите меня, мне пора вернуться к работе. Работа - это единственное, что утешает несчастных узников.
- Бывайте. - Гарольд встал, быстрым шагом прошел мимо бадьи, сдерживаясь, чтобы не пнуть её. - Адриано!
- Ты чего орешь, карась? - Банкир возник будто из ниоткуда. - Забылся?
- Извини. - Гарольду жутко надоели этот пар и шум. - Я могу отсюда выйти, или надо ждать до вечера?
- Когда стража за всеми придет, тогда и пойдешь. - Адриано пожал плечами и ткнул пальцем в бадью. - Работай. Не принц крови, чай. Принцы в Тауэре сидят.
"Ещё ты мной не командовал, гад мелкий". - Гарольд спокойно смотрел на юношу, в душе веселясь.
- Ладно. - Всё равно делать было нечего. Торговец принялся за работу, пытаясь кое-как дотянуть до вечера.
Наблюдая за потемневшей от грязи водой, Гарольд вспомнил о море. Он проводил на суше четыре - пять месяцев в году, остальное время плавая. Зимой Балтика и Северное море становились опасными и не годными для торговли, тогда приходилось перебираться на юг, в более тёплые воды. Любимым городом на свете, для него, без сомнений был Любек - замечательный, очень красивый городок. У Гарольда там было много знакомых: со многими он пил, с другими когда-то имел дело. Очередная грязная простыня погрузилась в бадью. Торговец, не прекращая намыливать бельё, оглянулся на место, где разговаривал со стариком.
"С этим надо быть очень осторожным, не приведи Господь, Клайвелл узнает про магию крови". Гарольд улыбнулся про себя. Он всерьёз задумался о покупке дома, история с обыском давала понять, что нужны по-настоящему толковые тайники, которых в съёмной комнате быть не может. Перед тем, как искать "Чёрную мессу", стоило окончательно отделаться от констебля, а на это потребуется, в, лучшем случае, неделя, может, даже месяц. Важно было снова не попасться ему на глаза. Клайвелл хорошо делал свою работу, а значит всё больше угрожал Гарольду. Один раз оказавшись в поле его зрения, будет очень сложно уйти из него. Допущено море ошибок, теперь остаётся только пытаться их исправить и не допустить новых.
На улице уже смеркалось (о чем Гарольд, конечно же, не знал), когда за купцом, наконец, пришли. К этому времени Брайнс перестирал, наверное, гору белья и схлопотал мокрым полотном по спине от Адриано - за леность. Дюжий стражник, высокий и широкоплечий, за шиворот отволок торговца в кабинет смотрителя тюрьмы и, коротко поклонившись, вышел. В своей работе мистер Клоуз любил именно вот такие, торжественные, моменты, считая освобождение сродни акту рождения, а потому выглядел особенно церемонно и даже отчасти патетично.
- Мистер Брайнс! Вам дарована свобода! - Возвышенно произнес он, кивнув в сторону высокого, светловолосого мужчины у двери. - Надеюсь, наше гостеприимство вам понравилось!
- Если беспокоишься о штрафах, приятель, то всё уже заплачено, - низким, глубоким голосом добавил северянин.
Гарольд, косо ухмыляясь, смотрел на Клоуза. Он порядком устал и теперь больше думал о том, как бы добраться до таверны и выспаться, чем о шутках управляющего. "Что-то не так! "-, торговец, хмурясь, повернулся к здоровяку:
- То есть - уплачено?
- А вот как есть, золотом, - мужчина тяжело вздохнул, так, что на столе Клоуза зашевелились бумаги. - Иначе, знаешь ли, штрафы платить трудно. Не овцу же волочь, как бывало. Или телёнка.
Торговец пригляделся к говорящему, в глаза сразу бросалась огромная секира. На стражника он был не походил: ни формы ни знаков отличая на нём видно не было. На ум приходил только проводник, присланный орком.
- Ладно. - Очевидно, продолжить разговор стоило вне тюрьмы. Гарольд, как ни в чём не бывало, повернулся к управляющему. - Спасибо за уют и заботу, надеюсь мы в ближайшее время не встретимся.
- Да уж как-нибудь, - кивнул Клоуз, слегка разочарованно усаживаясь за стол.
- Десять фунтов штрафа, - уточнил северянин, стоило им выйти за ворота тюрьмы. При фонарях и под низкими серыми облаками его светлые волосы чуть ли не светились. - Не так много, не так и мало. Ну да ладно, что нужно сделать, то и нужно, так? Вальтер Хродгейр меня зовут, а привет тебе, как ты, думаю, уже догадался, от Стального Рика.
Торговец не спуская глаз с незнакомца, достал из-за пазухи десять фунтов.
- Гарольд Брайнс, - лёгкая улыбка - рад знакомству, и спасибо, вы мне очень помогли.
- Не так что бы, не так что бы, - прогудел Вальтер, но деньги, тем не менее, взял и бережно спрятал. Выглядел он довольным. - Думаю я, и так бы тебя долго не продержали. Сам посуди: товар у тебя честный. Продать имел право? Имел. Так что если мы срок и сократили, то вряд ли надолго. Разве что констебль заупрямился бы, но это уж вряд ли, ему с этого тоже прибыли никакой.
- Ну, тем не менее. - Гарольд проверял: крепко ли закреплены ножны, на месте ли кинжал, хорошо ли сидят сапоги. - Десять фунтов, - торговец перешел на шепот, - не так уж и много, учитывая, о чём идёт речь.
- Да дело-то обычное, - Хродгейр удивлённо поднял бровь. Голоса он и не думал понижать. - Пока констебли да стражники выясняют, где наврано, а где и не очень - ты и платишь. За их беготню, значит, да за постой и жратву. Ну да это действительно в прошлом. Только вот что: со всем этим у тебя, небось, и времени подготовиться не было? Или как? Конь, одёжка тёплая, припасы? Чай, не близкий путь-то.
- Господа законники оторвали меня от приготовлений, как раз, когда я выторговал лошадку. - Проверив всё, торговец с удовольствием потянулся. Доверять северянину оснований не было, да и выглядел он опасно. Оставалось не совсем понятным: мастер он, или дешёвый наёмник. "Скорее, профессионал", - решил Гарольд. Раз уж орк не поскупился ему, малополезному и неуклюжему, на гримуар, то и проводник, скорее всего, стоящий.
- В принципе, мало, что готово, так что придётся потратить ещё немного времени.
- Тогда давай так, - казалось, Хродгейр даже испытал облегчение при словах Гарольда. - Если сегодня не вышло, то как насчёт двинуться тридцать первого? Под самую смену года, значит. Ты спокойно соберёшься, а я пока вернусь в Лондон и не слишком спокойно попрощаюсь с любимой женщиной. Так-то, конечно, уже раз попрощался, но теперь ведь заново надо, и на это меньше дня ну никак не уйдёт. Иначе смазанно оно будет, верно говорю?
- Как тебе будет угодно. - Как, и с кем прощается, да всё никак не простится этот здоровяк, Гарольда мало интересовало, хотя излишняя открытость настораживала. Главное, что его провал на допросе не сорвал сделки с гримуаром. - Что мне ещё следует знать? - Торговец попытался выглядеть дружелюбней, что было непросто после пары тяжелых дней.
- И впрямь, есть ещё кое-что, - Хродгейр посерьёзнел и наклонился чуть ближе к Гарольду. - Ю говорила, что куда нужно - стоит на утёсе над морем. В Эссексе. И что-то там со знаком кометы, но тут уж только байки. Тебе думать, куда двинем и как.
- Где и как встретимся? - Гарольд совсем не понял, о какой комете шла речь, но виду не подал.
- Я приду тридцать первого утром, - Вальтер с явным удовольствием потянулся, посмотрел в небо, откуда снова начал сыпаться мелкий снег, и кивнул Гарольду. - Тогда - до встречи?
- До встречи, смотри не перепрощайся, - Гарольд улыбнулся. - нам ещё ехать.
Ничего определённого о незнакомце он так и не мог сказать, но следовало бы отвечать ему взаимной открытостью. Предстоял долгий путь, и лучше было провести его в компании приятеля, за интересным разговором.

31 декабря 1534 г. Бермондси. Утро.
Понедельник. Убывающий полумесяц.

Выйдя из таверны, Гарольд глубоко вдохнул, холодный воздух тысячей мелких иголок скатился от носа до лёгких. Торговец, всласть зевая, потянулся, небольшое облачко пара поднялось к крышам ещё спящих домов. Городок ещё не проснулся, но где-то далеко уже чеканил удар за ударом молоток. От нечего делать Гарольд проверил, в порядке ли лошадь, затем просто опёрся спиной о стену близлежащего дома и стал разглядывать окрестности, перебирая при этом в голове старые немецкие песенки.
- Господин, купите фиалки! - Нежная, большеглазая и очень озябшая девушка в сером палето и с корзиной цветов подошла так тихо, что увлеченный разглядываниями пейзажей торговец и не заметил. В ее густых медных кудрях поблескивали снежинки, укрывая волосы блестящей вуалью.
- И почём фиалки? - Гарольд невольно улыбнулся симпатичной торговке.
- Восемь шиллингов букет, - девушка разулыбалась в ответ, - из теплиц графа Уилтшира. Покупайте, ваша леди будет очень счастлива.
Гарольд вытащил из-за пазухи деньги, и протянул их торговке. Несмотря на немалую карьеру купца, на такое денег жалко не было.
"Приятно, когда доброе дело стоит всего восемь шиллингов." - Часто шутил он про себя.
- О, спасибо, спасибо, господин, - девушка заметно растерялась, но справилась и засияла искренней улыбкой, делающей миловидное лицо еще более привлекательным. Она приняла деньги и долго рылась в корзине, выбирая букет, - вот, самые лучшие фиалки, для вашей леди.
Передавая цветы, она случайно коснулась рукой руки торговца и мило покраснела. Уходя, продавщица фиалок, все время оглядывалась на Гарольда, пока не скрылась за углом.
Не успела она уйти, как смёрзшийся снег захрустел под копытами не одной, как ожидал Гарольд, а двух лошадей. На одной - крупной гнедой кобыле - ехал давешний знакомец-северянин, зато на другой, в чёрном платье с оторочкой из лисы и наброшенной поверх лисьей пелерине, сидела девушка, в которой торговец узнал Марико. Когда они остановились, не доехав нескольких ярдов, Вальтер соскочил на землю первым, и легко, как пушинку, поднял из седла телохранительницу Стального Рика.
- Мистер Брайнс. Вижу, вы - ранняя пташка. Это хорошо, - гудел швед, прижимая к себе Марико, словно это было самым естественным в мире делом. - Терпеть не могу ждать. Пока ждёшь, всех фазанов уже лиса перетаскает. Хм, - он смерил взглядом букетик в руках и тепло улыбнулся. - Ещё нужно кого-то навестить, верно я понимаю?
Японка промолчала, но смотрела на торговца вполоборота, не отрываясь, и в её глазах он ничего прочитать не мог.
Гарольд бережно положил букетик на забор и поздоровался с северянином.
- Нет, цветы я купил так, просто от нечего делать. - Лёгкая, добрая улыбка скользнула по лицу торговца. - Здравствуйте.- Обратился он к Марико. И сразу же, не дожидаясь ответа, повернулся к шведу. - Подождите пару минут, я выведу лошадь. - Говорил он при этом очень мягко, почти дружелюбно.
Вальтер кивнул.
Зайдя в конюшню, Гарольд ещё раз спешно всё осмотрел. Было непонятно, что здесь делает Марико, скорее всего просто проводит их за город, хотя её могли приставить к торговцу после разговора с констеблем, да и дорожная сумка заставляла задуматься. Выведя Искру из конюшни, Гарольд сразу запрыгнул в седло. С лошадью он старался обращаться мягко и спокойно. Что появление Марико, что её, казалось бы, опасная молчаливость не произвели на торговца особого впечатления, всё равно, ничего сделать с этим он не мог. Раз уж они решили, что она поедет, то она поедет, переживать тут было бесполезно.
- Ну. - Гарольд решил не обращать особого внимания на неожиданную спутницу. Склонившись, он взял букетик с забора и бросил его в сумку. - Будем надеяться, скоро мы вернёмся.
- Будем надеяться, - согласился Вальтер, поцеловал Марико ещё раз и поднял её в седло.
Японка тронула лошадь коленями и подъехала вплотную к торговцу. Она говорила негромко, так, что слова явно не доносились до шведа, который проверял завязки седельных сумок.
- Мистер Гарорьд, - голос её звучал абсолютно спокойно. - Варьтер-сан вернётся. Есри нет - я вас убью. Сумимасен.
Гарольд так же спокойно ответил.
- Сделаю всё, что смогу, - посмотрел на спутника. - и буду надеяться, он сделает то же для меня.

Резкое, режущее уши полушипение-полусвист раздалось из-за кустов и на дорогу выползла огромная змея, размерами сравнимая, пожалуй, лишь с рослым ясенем, растущим у дороги. Совершенно черная, отливающая синью, с желтыми узкими, косыми полосами по бокам, она несла на голове желтый гребень. Широкая и толстая, с мужское бедро, она, тем не менее, ползла легко, перекатывая мышцы под блестящей шкурой. Завидев Гарольда, змея свернулась кольцами и, возвысив голову на два человеческих роста над дорогой, зашипела.
Гарольд прикусил нижнюю губу, глубоко вдохнув, у него опять болело под черепом, будто туда налили раскалённого железа.
- Бежать - самоубийство, атаковать тоже. - Он до боли сжал рукоять меча дрожащей рукой. - Стой.
Торговец изготовился отпрыгнуть вправо и рубануть обеими руками, когда змея бросится вперёд.
- Назад, дурак! - одновременно заорал Вальтер. - Чего лезть?
Искра нервничала и плясала на месте, а вот собственная лошадь северянина смотрела на монстра почти равнодушно, словно наблюдала таких по десять раз на дню не далее чем в соседнем стойле.
Змея, меж тем, нападать не спешила. Она вольготно раскинула кольца тела на всю дорогу, закрыв ими даже обочины и принялась рассматривать путников, точно оценивая, кто из них вкуснее. Гарольд был осмотрен дважды, и тварь, точно дразнясь, высунула длинный, алый язык.
Гарольд медленно зашагал назад, убрал меч в ножны и взялся правой рукой за запястье левой. Головная боль нарастала и пульсировала. Хотелось или броситься с криком на змею, или убежать на другой конец Европы. Торговец приготовился выдать максимально мощный взрыв.
Чудовище с интересом наклонило голову в сторону, поменяло местами пару колец тела и резко хлестнуло хвостом, метя в корпус торговцу.
От тяжелого удара в бок, Гарольд отлетел в сугроб. Хотя снег и смягчил падение, боль была ужасная, его чуть не стошнило.
- Сука! - Торговец вскочил на ноги, раскидывая снег руками. Изо рта текла кровь, зубы были сжаты до скрипа, волосы взъерошены, покрасневшие глаза широко раскрыты. Торговец вскинул левую руку.
- Фюрбаннад фитта! - неразборчиво, но не менее понятно выразился Вальтер и, пользуясь тем, что лошадь его стояла смирно, ткнул в сторону змеи скрюченным указательным пальцем. Перед мордой рептилии заплясал яркий, хорошо заметный даже зимним днём огонёк, который плавно покачивался из стороны в сторону, постепенно уползая в сторону, завораживая змею, которая принялась раскачиваться вслед за светлячком.
Северянин поспешно соскочил в снег и потащил лошадей туда, где, скособчившись, стоял его спутник.
И тут Гарольд прокричал заклинание, выпуская максимально возможный огненный заряд. Светло-желтый шар плазмы с тихим шипением пролетел в двух ярдах от змеи, ярко вспыхнул над ее головой и погас, приятным теплом согрев кожу рептилии. Ещё до того торговец выхватил меч и размашистыми шагами начал пробиваться к застывшему в изумлении северянину, который только успел сойти с дороги в снег и провожал огонь взглядом.
Змей встрепенулся, оторвался от разглядывания огонька. Вспышка не причинила никакого вреда его великолепной, сияющей шкуре. Тварь качнула головой, клацнула зубами за шеей спешащего мимо него торговца и отшатнулась от меча, которым махнул в её сторону Гарольд. Прошипев что-то злобно-неодобрительное, рептилия отползла чуть назад, текучим движением, отчетливо напоминавшим о Ю, переместив кольца тела так, чтобы они закрывали как можно больше дороги, и вытянув хвост в поле - к Вальтеру и лошадям.
Приблизившись к северянину, Гарольд сплюнул в сугроб и повернулся к змею. Голова не прекращала гудеть.
- Хреново, однако. Думаю, стоит, мать её, ретироваться.
Ответить Вальтер не успел. Змей раздраженно зашипел и с неожиданной быстротой, какую вряд ли можно было ожидать от существа подобных размеров, бросился вперед, одним рывком покрыв расстояние до людей, окружая их кольцом тела, оставляя лишь немного места и плюнул. Ядом. Зеленоватым, остро пахнущим персиком и жасмином. Лошади, которых Вальтер отпустил, успеливыскочить из ловушки, а сам северянин, спасаясь от яда, еле успел прикрыть лицо плечом и тут же махнул через метровой толщины тело змеи, переваливаясь наружу.
Гарольд, пытаясь увернуться от плевка, тоже перемахнул через сжимающееся кольцо. Боковым зрением он высматривал лошадей, прикидывая стоит ли зарезать одну из них, чтобы отвлечь зверя, но те уже были далеко. Неожиданная вспышка боли на левой скуле отвлекла его, в воздухе витал запах, напоминающий духи Ю.
Рептилия как-то досадливо заскрежетала зубами и ухватила северянина. Ухватила аккуратно, за шиворот, будто это было яйцо с ее собственным детенышем. Проводив взглядом купца и злобно зашипев, она с силой хлестнула хвостом, ударив по ногам, отчего Гарольд кувыркнулся, влетев в сугроб. Торговец застонал от боли в ногах, в глазах слегка потемнело.
Змей не размышлял ни мгновения. Лежащий на земле стонущий купец, по-видимому, представлялся легкой добычей, а потому тварь просто подняла тяжелый, дубинообразный хвост и ударила его сверху. Гарольд резво откатился в сторону. Неподалёку в снег молча свалился Вальтер, без джеркина, но сжимая в одной руке секиру, а в другой - пояс Марико. Каким-то образом он ухитрился остаться на ногах, и с хаканьем всадил в змею топорик так, что стук отдался от деревьев. Быть может, именно поэтому второй удар получился не таким сильным, как хотелось бы рептилии. И потому лежащий на земле купец оказался всего лишь вмят в снег и - оглушен. Змей развернулся туда, где упал выскользнувший из зубов северянин и медленно, дразнясь языком, начал опускать голову.Вальтер, бросив короткий взгляд на торговца, остался стоять, только поспешно перебросил пояс в руку, которой держал секирку. У Гарольда двоилось в глазах, он попытался встать на одно колено, но нога скользнула по снегу, и торговец чуть не упал. Мокрые, потные волосы закрывали обзор. Когда он снова собрался с силами и попытался подняться, послышался рёв чудовища.
Когда до медленно покачивающейся головы древней рептилии осталось не больше трёх ярдов, змея разинула пасть и бросилась вперёд. В эту же секунду швед резко взмахнул рукой, и в разинутую глотку стальной вспышкой ушёл брошенный нож. Вальтер сразу же прыгнул в сторону, но глубокий снег сковывал движения. Его ударило в бедро и отшвырнуло в сторону. Рептилия взревела от ярости и боли, принялась беспорядочно бить хвостом. Кольца тела сжимались с таким ожесточением, что, казалось, слышен треск мышц. Северянин перекатился снова, уходя от судорожного удара, вскочил и бросился к Гарольду. Судя по тому, как легко Вальтер вздёрнул торговца на ноги, силы у него было на двоих, если не троих.
- В лес. Быстро.

Билберри. Таверна "Зеленый Грифон". Поздний вечер.

"Грифон", несмотря на поздний час, был полон народа. Лишь один столик в центре зала, с металлическим шариком, прихотливо сверкающим в свете свечей и камина, пустовал. В углу под лестницей, как и всегда, расположился сын барона со своею метрессой. Лорд с упоением предавался игре в кости с тремя такими же, как и он - холеными, надменными и громко хохочущими. Тоннер - трактирщик с довольным видом расположился за стойкой и с заметным удовольствием оглядел новых посетителей.
- Господа! - поприветствовал он Вальтера и торговца взмахом руки, - добро пожаловать в "Грифон"! Место, славное своим вином и историями! Если... - разглядев, наконец, лицо Гарольда, трактирщик осёкся и чуть ли не закружил вокруг него, не обращая внимания на шведа.
- Это ж кто вас так, господин? - Наконец, спросил он. В голосе сквозило удивление, граничащие с полным изумлением.
- Глупость-матушка. - Гарольд старался говорить как можно более привычным для трактирщика говором: это всегда помогало расположить к себе. Конечно, важно было не переборщить. Торговец ещё не решил, стоит ли рассказывать про змея, поэтому уклонился от прямого ответа.
- Не найдётся ли у вас свободного местечка и чего перекусить? - Он мельком взглянул на шумящую компанию. Было бы нехорошо обратить на себя внимание этих подвыпивших фазанов: дворяне часто творили глупости на пьяную голову, да и не только на пьяную.
- Найдется, - Тоннер несколько удивленно и разочарованно нахмурил брови, возвращаясь за стойку, - у нас все найдется, чего не скажете.
- Мне бы, - вмешался Вальтер, который, заложив большие пальцы рук за пояс, с явным одобрением оглядывал обстановку, - свинины посочнее, которой, если нос меня не подводит, так чудесно пахнет с кухни. Это для начала. Потом, может... - он повёл носом. - Ещё пирог с рыбой... или уткой? Лучше с уткой. И зелени побольше, а то, мистер?..
- Тоннер, - краснолюд чуть поклонился и снова расплылся в приветливой улыбке, - Тоннер-трактирщик, господин. К вашим услугам.
- ...а то от этой белизны хоть мох из-под снега выкапывай, мистер Тоннер. И чтобы запить это всё - сначала горячего вина. А потом ещё монастырского, красного, бутылки две. И столик бы у огня, если найдётся.
Закончив, он посмотрел на спутника.
- Вам на двоих с, - краснолюд, деловито повторяющий заказ северянина миловидной служанке с хитрым и любопытным лицом, кивнул на Гарольда, - с господином? Сей миг исполним, Пэнси уж поднесет, расстарается. Да столик один остался, не обессудьте. Вон тот, с шариком. Но топим мы исправно, да и вино, - в голосе трактирщика звучала искренняя гордость, - доброе.
- Да. - Гарольд повернулся к северянину. - Вальтер, позволь мне заплатить. - Ещё никогда деньги не значили для торговца так мало, да и выразить благодарность как-то иначе он сейчас просто не мог. Гарольд с силой протёр глаза правой рукой, его лицо искривилось от очередной волны боли. - Господин Тоннер. - Торговец говорил слегка хрипло, в полголоса. - Не подскажете, можно здесь найти хоть какого-то лекаря, а то я, того и гляди, прям тут преставлюсь?
- Лекаря в Билбери,- краснолюд еще раз пристально осмотрел лицо торговца и сожалеюще развел руками, - лет уж пять, как нет. Старый-то в лесу сгинул, а нового не завели. Третьего господин Фламберг быть обещались. Если сызнова с госпожою будет - ваше счастье, лекарка она. Да вам водой покуда умыться б просто, любезный господин.
- И то правда, - добавил Вальтер. - Умыться, холодного приложить, глядишь, и лучше станет. А уж кому за что платить - потом разобраться можно.
- Да. - Гарольду казалось, что он сейчас просто развалится. Он опять попытался вдохнуть полной грудью, но скривился от боли. - Где можно присесть?
- Это всегда конечно, - краснолюд махнул рукой Пэнси. - Она вот всё к вашему, господи, удовольствию и устроит. Только не здесь, а вот, где никто не помешает.
Худенькая служанка осторожно взяла Гарольда под руку, словно он не мог видеть сам, и повела к двери, откуда доносились вкусные запахи. На кухне она усадила торговца на стул у раскрытого окна и сочувственно покачала головой.
- Сейчас, господин, секундочку одну только, и я мигом. Только воду найти.
Здесь было жарко из-за огромных каминов, но воздух от окна приятно холодил кожу там, где она сохраняла чувствительность. И кухня, кажется, являлась гордостью заведения: просторная, чистая, со связками ароматных трав под потолком и даже засушенными цветами над окнами. Над огнём жарились, истекая соком, большие куски мяса и шампура птиц.
Вернувшись с большим кувшином и сложенной льняной тканью, Пэнси снова посмотрела на Гарольда и вздохнула.
- Жаль-то как, красоту испортили... рубцы останутся. Вы, господин, головой только не дёргайте, а уж я постараюсь.
Обмакнув полотно в воду, она начала осторожно промывать глубокие раны.
- И вы, господин, не печальтесь. Мужчине шрамы-то не помеха. Хотя вот у михаилита, конечно, лицо чистое, ещё и бритое... но эти-то особенные.
Гарольд слегка улыбнулся, так, чтобы не помешать женщине. Даже если эта забота была притворной, торговцу всё равно было приятно. Что можно ответить он не знал, но хотелось поддержать разговор с доброй и мягкой служанкой. Он взвесил в уме всё, что он знал о михаилитах, чтобы произвести впечатление, фактов оказалось не достаточно, так что лучше было просто задать какой-нибудь вопрос, показывая заинтересованность.
- Признаться, ни разу в жизни не видел ни одного, хотя слышал много историй о них.
- Ох, - девушка мечтательно прищелкнула языком, - в "Грифоне" они изредка бывают, но вот господин Фламберг... Да вы мастера Тоннера поспрошайте, хозяина-то нашего, он красно говорить умеет. Я-то не умею так-то, как он. Но история тут у нас приключилась, знатная, конечно. Ни убавить, ни прибавить!
Женщина, видимо, не хотела погружаться в долгое и утомительное повествование, да и сам Гарольд предпочёл бы сначала поесть, а потом уж слушать байки. У служанки была ещё работа, и торговец, добавив немного любопытства, поинтересовался.
- Этот господин Фламберг, видимо, интересный человек?
- Необычный, - кивнула Пэнси, заканчивая промывать раны и прикладывая к ним сухую мягкую ветошку, - я, правда, с госпожою говорила только. Ванну готовила, одеваться помогала. Госпожа, конечно, молоденькая совсем, но тоже необычная. Ох, - оживилась она неожиданно, - а вы попросите, господин, мастера Тоннера рассказать, как михаилит тут шкодника ловил! И про менестреля! А я вам только про то, как они с госпожою сказки складывают порассказать могу.
Гарольд был не на шутку голоден, да и с работой служанка закончила, так что торговец, осматривая впечатляющие синяки на руках, добавил.
- Всегда нравились такие истории, буду рад послушать, за кружкой эля. - Он попытался рассмотреть свои раны в ведре. Шрамы никогда особо не волновали Гарольда, но при мысли о явном уродстве становилось неприятно и беспокойно. Он, не без усилия, встал, с уже полюбившегося ему, тёплого места, и прошел в зал.
Вальтер, который уже сидел за столиком и отрезал уже явно не первый кусок мяса, приветственно махнул ему ножом.

- Не сразу, господин мой, - Тоннер покачал головой, - жили они тут два, али три дня. Другая история с ними приключилась, баю. Да и поинтереснее. Жил у нас тут менестрель, вон в той комнатке под лестницей. Ну вот, истинный крест, по лицу навроде как девка, а по одежде глянешь - парень. Кажный вечер бренчало оно песенку эту, про рукава зеленые, - Тоннер снова скривился и пригубил вина, точно пытаясь смыть вкус навязшей на зубах песни, - да, каждый вечер, господа мои! Эдак и умом тронуться можно было! Да если бы еще хорошо, а то ведь ни голосишкой, ни игрой не взяло, тьфу!
Гарольд уже полным ходом уплетал мясо, то и дело переводя взгляд с трактирщика на пирог, и обратно.
- Просыпаюсь я утрецом от нового грохота. - Краснолюд многозначительно поиграл бровями, указывая взглядом на неприметную дверцу под лестницей, - что за дьявол, думаю, нешто шкодник вернулся? Заглядываю к ей в комнатку и что вижу? А вижу такое, что волосы поднялись дыбом да мороз продрал по коже. Вот вы, к примеру, - Тоннер обратился к северянину, - мистер, как мыслите, чего там случилось?
- Мыслю, что если "к ей", то, значит, сразу вам понятно стало, мастер-трактирщик, парень то, или девка, - с удовольствием, в тон продолжил Вальтер. - А вот как - это уже интересно, тут я, скажем, гадать могу, но лучше уж сами расскажите.
- Вижу я, - трактирщик лицом попеременно изобразил удивление, ужас и отчаяние, - стоит менестрель в углу, разнагишавшись. Ну, и сразу видно, что девка. Но так себе. Ничего нет. -
Руки краснолюда изобразили в воздухе все, чего была лишена девица. Выходило, что очень и очень многого. - Вся перекореженная, значит, и гадостью полита какой-то. И, значит, серой пахнет. Я к михаилиту. Стучусь в дверь - не открывают.
Тоннер отщипнул хвостик укропа и не торопясь, со вкусом, его прожевал, поглядывая на собеседников. По хитрому лицу его было видно, что он с наслаждением рассказывает эту историю и хочет, чтобы и собутыльникам было также интересно, как и ему.
Гарольд широко улыбался, история была очень весёлой, а трактирщик неплохим рассказчиком. Торговец запил очередную порцию.
- Представить себе не могу, с чего бы ей понадобилось вымазываться серой.
- Стучу, стучу, чуть дверь не выбил. - Не обращая внимания на замечание торговца продолжил Тоннер. - Открывает он, значит, штаны только на ём. Злой, как тысяча чертей. Отвлек, по всему видно, от дела, в котором мужика прерывать-то нельзя. - Скабрезная усмешка промелькнула на лице трактирщика. - Через час только спустился. Следом госпожа за ним, улыбается светлым солнышком - довольная, значит. Ну Фламберг-то в комнату заглянул, постоял, на менестрельшу поглядел и вижу я - не обойдется мне это дешево.
Еще одна ветка зелени скрылась во рту краснолюда.
Гарольд, наконец-то наевшись, отодвинул тарелки в сторону и принялся маленькими глотками допивать содержимое кружки, не сводя, при этом глаз с рассказчика.
- Одержимая она, говорит мне. Надо, значить, за священником послать и чтоб он крест да воду святую принес. Всего-то я не видел, конечно, за священником посылал, как твареборец велел. Когда вернулся, гляжу, госпожа белая, что стенка, глазищи в поллица, будто колдовала, - Тоннер со значением покачал кружкой, - и он около нее, держит бережно. Постояли они, значит, обнявшись, пошептались. Потом госпожа ему кинжал принесла, я - веревки. Вошел господин Фламберг в комнату, дверь захлопнул. И - тишина. Ну вот как на кладбище безлунной ночью. Зимой.
Гарольд продолжал молча слушать, расспрашивать он не хотел, это бы нарушило увлекательное повествование.
- Сначала оттуда навроде как молитвы слышались. А потом вообще точно в бочку засунули - будто и два голоса там, а будто и один. И слов не разобрать. - ловким, привычным движением трактирщик разлил очередную бутыль по кружкам и продолжил. - Ну то есть, мне не разобрать. А ведьма эта, Берилл, будто как вслушивается. Но сидит в кресле, что королева на троне, только ножкой чуть притопывать изволит. Что уж она там наслушала - не ведомо, но как вышел михаилит, так она прямо на шею ему и кинулась. А он ласково ее так прижал к груди, как цветок нежный, "Не бойся, мое сердечко,- говорит, - ничего худого"
- И что сталося с девкой, убил небось? - Гарольд чувствовал, как усталость потихоньку одолевает его, но история ему понравилась, и идти спать не дослушав, он не собирался.
- А сам мне бает, что, мол, менестрельша эта - страшная чернокнижница оказалась, - краснолюд укоризненно покачал головой, досадуя на нетерпеливость слушателей. - Сама на себя демона напустила, а как изгонять его начали, демон - то выскочил и уволок ее прямиком в преисподнюю. Потом-то он, конечно, вернулся, но Фламберг его в свой кинжал запер. Кинжал-то этот в цекрви нашей можете поглядеть, прямо на алтаре лежит. - Тоннер тяжело, сожалеюще вздохнул и поморщился, как человек, вспомнивший об упущенном. - Заглянул я в комнату, а менестрельша-то и впрямь исчезла. А михаилит, сталбыть, собрался да и уехал с госпожою. Но и вернуться к третьему обещал, потому как гостеприимство в "Грифоне", лучше чем при дворе королевском, - трактирщик с законной гордостью приосанился.- К слову, кинжальчик у меня остался той менестрельши, атам по-научному. Весь в знаках колдовских. Навроде как вещь редкая и чернокнижная.
- Небось, состояние целое этот михаилит содрал, - сочувственно прогудел Вальтер. - За изгнание дьявола, да ещё и бой с ним. Наверняка ещё и на ведьму свою накинул.
- Ваша правда, господин, - закивал краснолюд с выражением горечи на лице, - шестьдесят фунтов, извольте знать, да проживание с питанием за половину стоимости, да жеребца для госпожи, иноходца. Сель франсе, породы редкой. Убытки, конечно, да я не жалуюсь. Без него дело бы и навовсе загнулось.
"Так, ну из церкви я, понятное дело, кинжал украду, наверное, уже после того, как михаилит уедет, спешить тут некуда." Гарольд стряхнул с себя крошки, сейчас надо было договориться об атаме.
- Странно, что он не потребовал с вас и кинжал.

Гарольд провалился обратно в реальность, к просаленным столам, ноющими рёбрам и улыбающемуся трактирщику. Он не совсем понял, что именно произошло. Потихоньку приходя в себя, он вытащил из-за пазухи двадцать пять фунтов и протянул трактирщику. Клинок должен был принадлежать ему, он бы купил его и за сто фунтов, а если бы не смог, то украл бы сегодня же вечером.
- Однако же, - Тоннер, прнинимая деньги, взглянул в начавший пустеть зал, - время позднее уж. Вам какие комнаты потребны, господа? Вместе али раздельно? Подешевле али подороже?
- Раздельно, - вмешался Вальтер. - Хотел я спросить, мастер Тоннер, есть ли в вашем славном городе женщина, которая и комнату сдаст, и по мужской части услуги оказывает? Вот у такой я бы и поселился, хоть ваше заведение мне и по душе. Уж очень отменно тут кормят. Но вот спать привык... по-домашнему, если меня понимаете.
- Вон, - краснолюд мотнул головой в сторону миловидной рыжеволосой девушки с чуть глуповатым лицом, - Рыжая Джесс. С ней и поговорите, господин. Она чисто себя содержит, без обмана будет.
Гарольд внешне почти не обратил внимания на разговор, только мельком взглянул на Джесс, и тут же вернулся к клинку. Что это был за образ, и почему он появился, надо было выяснить, но не здесь и не сейчас. Торговец засунул клинок за пояс, и ещё раз посмотрел на девушку. Он, чёрт возьми, тоже был бы не против подыскать себе подругу, но всё тело жутко болело, не давая надежду на приятную ночь. Клинок за поясом чувствовался очень естественно, хотя, казалось бы должен был вызывать чувство тревоги, ведь с помощью него вызывали демона. Торговец заставил себя больше не глазеть на Джесс, пообещав себе приятную ночь, как только раны немного заживут. Артефакт оказался, чем-то невероятным, торговец даже подумал, что просто закрыться в комнате и заниматься магией не лучшая идея, и гораздо полезней было бы искать подобные вещицы. Видимо, в нём была душа погибшей заклинательницы, хотя. - Гарольд улыбнулся. - надо признать, образ был гораздо приятней описанной трактирщиком женщины. Внимания его не избежал и самый рисковый человек, которого он встречал. Оказалось, что прыгнуть на огромного змея - это не самое безумное, что может вытворить Вальтер, нет, этот смельчак решил открыто искать себе женщину, ещё этим утром любовно попрощавшись с Марико.
"Ну теперь, мы с тобой квиты, Вальтер. Ты бросился на чудовище, чтобы спасти меня, а я просто не расскажу о твоих похождениях Японке."
- Мне комнату на одного, среднюю. - Хотелось поскорее лечь на мягкую кровать и расслабить ноющее тело.
- Господин, у нас в "Грифоне" есть только хорошие комнаты - и лучшие! - краснолюд покачал головой. - Двадцать шиллингов за ночь на отличную комнату с камином и окном, а ежели господин ещё ванну пожелает - так это сверху всего шесть шиллингов будет. Конечно, - Тоннер наклонился чуть ближе к Гарольду, - для такого знающего человека... менестрель-то эта клетушку паршивую снимала, скрывать не стану, так зато и колдовала в ней прямо. Я ить даже то, что она на полу, значит, царапала, снимать не стал. Никому не сдаю, потому как жуть такая, но если господин пожелает, так ночь там в полтора фунта станет. А то вот есть ещё комната, где михаилит с ведьмой своей проживать изволили. И там тоже штуковину ловчую я оставил, гостям для удовольствия. Эта тоже в тридцать шиллингов обойдётся, потому что где же ещё такое безобразие увидишь, что шкодников улавливает? Нигде такого нету, только у Тоннера! - с гордостью закончил владелец таверны.
- Господин. - Гарольд уже устал удивляться проворности трактирщика, но в комнате, где проводился ритуал, он был обязан побывать. Торговец устало вздохнул. - Кажется мне, не так много посетителей захотят остаться в комнате, где. - Он слегка повысил голос, так, чтобы и посторонние могли услышать. - Недавно призывали Сатану. Но, вы действительно угадали, что я хочу там остаться.
Эту фразу торговец произнёс уже гораздо тише. Вальтер фыркнул.
- Просто было бы хорошо, немного сбросить цену. Я понимаю, что вы и так пошли мне на уступки с клинком, и очень это ценю. Но прошу, поймите, мне ведь ещё надо будет заплатить лекарю.
Гарольд попытался показаться честным, и сразу сказал, что хочет остаться в упомянутой комнатушке. Он бы заплатил и больше за возможность исследовать место призыва, но трактирщик просто оскорблял его такими безумными ценами. Хорошо, когда редкий товар есть только у тебя, плохо если этот товар нужен только одному человеку, придётся договариваться.
Краснолюд устало усмехнулся и в улыбке его промелькнуло сожаление. Он подлил в кружку Вальтера пенящегося пива из кувшина, хлебнул из своей и снова покачал головой.
- За цену комнаты торговаться не принято, - проворчал он, - ну до фунта опущу, конечно. Но - ни пенни меньше.
"Ну ничего себе, великий ты комбинатор, чего ещё хочешь? Не спорят, чёрт его возьми, по поводу цены, а ведь я и так немало денег у тебя оставлю. Несерьёзно Тоннер, несерьёзно." Внешне торговец грустно вздохнул, всё больше расстраиваясь излишней жадности трактирщика, который сначала показался ему вполне честным человеком. Таким же, поникшим голосом он продолжил.
- Хорошо, сколько с меня за еду и уход вашей замечательной служанки?
- Двенадцать шиллингов ужин, да Пэнси вы уж полстолька добавьте, господин, рука-то у неё лёгкая.
- А всё же, - вступил Вальтер, прежде чем Гарольд успел ответить, - заплатим напополам? Да и то нечестно получается. Ты и ешь-то всего ничего, зато я - глядишь, львиную долю подобрал. И расходов вон сколько. Чужой атам, чужая комната.
Гарольд слегка улыбнулся, может быть, и наигранной честности Вальтера.
- Нет, я заплачу, это мелочь по сравнению. - Торговец сделал паузу, он устал от ран, и ещё больше от бесконечных разговоров. - В общем ты понял. - Так хотелось спать, что он даже не стал спорить, по поводу немалой цены, за не самый профессиональный уход, с другой стороны денег для служанки было не жалко, оставалось только надеяться, что Тоннер не присвоит себе половину. Подняв эту тему, Гарольд мог ещё сильнее обидеть излишне предприимчивого трактирщика, так что пришлось промолчать. Он протянул хозяину заведения деньги.

Комнатушка встретила Гарольда мертвецким холодом, который обычно стоит в комнате с покойником. Беспокойная тьма затаилась по углам. Не сразу в глаза бросалась двойная пентаграмма, выцарапанная прямо на полу, рядом с которой стоял топчан. Торговец ещё раз припомнил трактирщика, струсившего с него двадцать шиллингов за комнату, по ощущениям гораздо хуже обставленную, чем тюремная камера, в которой ему довелось недавно побывать. Первой мыслью, несмотря на тревожную атмосферу, было плюхнуться на топчан и отдаться сну со всеми потрохами, но он пересилил себя и подошел к пентаграмме. Гарольд внимательно рассмотрел надписи, провёл по полу рукой.Торговец сел возле пентаграммы, аккуратно положил свечку на пол рядом с собой, комната ещё сильнее сжалась вокруг него. Тело всё ещё болело, не давая сосредоточиться. Он дотянулся до сумки, подтащил её к себе, в круг света. Достав лист бумаги и карандаш, начал перерисовывать надписи, скрупулёзно проверяя каждый символ. Желание спать боролось в Гарольде с нарастающим, каждый раз, когда он произносил про себя имя очередного демона, беспокойством. Торговец положил руку на приятно тёплую рукоять клинка, его взгляд периодически бегал по углам, выискивая малейшее движение. В голове всё громче звучал вопрос: "Что ты, мать твою, делаешь?" Гарольд всегда считал себя искренне верующим человеком, но просто уйти сейчас он не мог. Он верил в Господа, он не смел идти против его воли, но тайна лежала прямо перед ним. Церковь и величие Бога были так далеки, за пределами круга, в другом мире, тут были только Гарольд, наполовину сгоревшая свеча, его потрёпанная сумка и выцарапанная на полу пентаграмма. Торговец несколько раз чуть не заснул, буквально проваливаясь в сон. Его сознание блуждало по затворкам, всплывали эпизоды предыдущего дня: гигантский змей, в которого теперь было сложно поверить, его собственная магия, симпатичная девушка с цветами.
Закончив с делом Гарольд аккуратно сложил шуршащий лист и положил его за пазуху, отполз от пентаграммы, почти боясь встать. Свечку он тушить не стал, но оставил её в центре комнаты, так чтобы не задеть во сне рукой. Запихав колючий топчан в противоположный пентаграмме угол, торговец рухнул на него и забылся сном.

Впрочем, полежать и погоревать о коварстве фатума ему не дали.В комнату постучалась Пэнси, участливым голосом осведомившаяся, не желает ли господин послушать нового менестреля. Видимо, о непростой лошади Гарольда знала уже вся таверна, потому что девушка грустно улыбнулась и погладила купца по плечу.
- Все наладится, - пообещала она уже на пороге, - не гоже в комнате сидеть, так и жизнь мимо пройдет.
Дверь за ней захлопнулась, оставив торговца в сырой полумгле.
Гарольд лениво перевернулся на спину, мучаясь от невозможности заснуть. Тёмный квадрат потолка нависал над ним, закрывая от неба. Влажные стены четырьмя штакетами были вкопаны в сырой пол. Казалось, движение - это что-то неестественное, что-то лишнее. Часть лица, куда попал уродующий его яд, занемела, щетина неприятно кололась. Он не мог даже начать искать храм, будто сама судьба встала на пути, отхлёстывая пощёчину за пощёчиной. Гарольд представил, что будет, если его отошлют в Бермондси, как он опять будет без дела сидеть в камере, теряя драгоценные дни. В прочем, сейчас он занимался примерно тем же. Торговец заставил себя сесть. Была возможность заглянуть в церковь и, может быть, краем глаза взглянуть на клинок. Для безделья возможность могла ещё появиться, констебль в любую минуту мог выслать его.

Церковь была неприветливой. Мрачной. В ней пахло тленом и запустением, тени, причудливо колыхались в углах, копошились древними чудовищами, смотрели на Гарольда огоньками свечей. Алтарный покров, старый и обветшалый, любовно обнимал алтарь, вился потрепанными кистями по узорам на сером камне. Христос с распятия смотрел на эту картину злобно и укоризненно, будто не одобряя кинжала, лежащего на алтарном камне. Клинок был простым - и одновременно очень дорогим. Это было видно и по темной рукояти, окованной серебром, и по гладкому, без заковов, лезвию.
Гарольд мрачно взглянул в глаза распятому Богу, потом медленно перевёл взгляд на кинжал. Тот проминал под собой пространство храма, почти прокалывая его. Все тени смотрели на артефакт, их взгляды трепетали каждый раз, когда кто-то открывал двери, впуская холод. Гарольд совершил все полагающиеся обряды, чтобы не обращать на себя внимания. В голове бурей крутились мысли. Надо было прийти ночью, после отъезда михаилита, лишь бы он не остался надолго, выкрасть кинжал и спрятать неподалёку. Через пару дней спокойно поехать дальше. Местным до кинжала дела не было, главное, чтобы констебль не задержал. Уже собираясь уходить, он взглянул на алтарь, на мгновение всё дрогнуло, десятки огоньков уставились на Гарольда ожидая, что он будет делать, уйдёт ли не раскаявшись или искренне попросит Господа о милости, как он это делал всегда? Торговец, постояв мгновение, повернулся и неуверенно зашагал к выходу. Он поступал неправильно, думая украсть кинжал, но не завладеть им он не мог. Ему нравилась магия, его тянуло к запрещённому - к гримуарам, к артефакту. Сейчас Всевышний не был покровителем, он угрозой и карой нависал над торговцем. Гарольд, не находя выхода, пытался просто отогнать мучительные мысли. Он не шел против, он просто молчал. У самых дверей торговец ещё раз повернулся и взглянул на распятие. Бог сердито смотрел на него. У Гарольда от страха задрожали руки, он рывком вырвался из храма на мороз.

Улица встретила его ярким светом и шумом толпы. Здесь, как и в других городах, устраивали традиционную зимнюю ярмарку, но даже и она была странной, как и все в Билберри. Приезжих торговцев было совсем мало, но зато товары Беарна Крессла занимали целых два прилавка и, видит Бог, их никто бы не назвал приятными. Прогуливающиеся парочки испуганно шарахнулись в сторону от вылетевшего из храма Гарольда. Зато им, кажется, заинтересовалась чуть полноватая смуглая брюнетка в ярко-голубой шубке. В ушах женщины мерцали аквамарины, осанка ее была гордой, а глаза - голубыми, каким бывает летнее безоблачное небо. И она совершенно определенно была с теми дворянами в таверне, в день приезда Гарольда в городок.
- Вы ли это? - Она подбежала к Гарольду стремительно, сияя радостной улыбкой. - Вас ли я вижу?
Гарольд потёр глаза, рука ещё немного дрожала. Он пытался успокоиться, ни в коем случаи нельзя было привлекать к себе лишнее внимание. Торговец нехотя обернулся: храм нависал над ним, готовый вот-вот обрушиться и похоронить под своими обломками, что-то хотело вылететь из дверей и кинуться на него, тень здания медленно тянулась к его ногам. Коричневые силуэты прохожих, на мгновение остановившиеся, теперь продолжили ходить туда-сюда. Надо было вернуться в комнату, к печати. На мгновение, что-то отвлекло Гарольда.
- Что? - Он повернулся к незнакомой женщине.
- Вы ли это? - Повторила девушка с заметным испанским акцентом.
Фигура женщины выделялась: смугловатая кожа контрастировала со снегом, синева шубки бросалась в глаза. Гарольд вспомнил её во вчерашней компании дворян. Надо было бежать от храма, но получилось бы слишком много шума, оставалось только побыстрее закончить разговор и вежливо откланяться.
- Извините, вы, наверное, меня с кем-то спутали.
- Отнюдь, señor, ведь это вы сражались с огромной змеей? О, это так... героически!
Молодая женщина заметно волновалась. Она восторженно заламывала руки и смотрела на торговца большими, полными безмолвного обожания, глазами.
Гарольд удивлённо, с лёгким любопытством уставился на девушку. Как оказалось, не много надо, что бы впечатлить испанку. Стоило взять эту историю на вооружение, и в каждой таверне рассказывать об огромном змее, разве, что поменять себя местами с Вальтером.
- Я бы не назвал это героизмом. - Торговец слегка, но искренне улыбнулся. - Герои редко валяются в сугробах, и ещё реже улепётывают через лес.
- Истинный героизм не в подвиге, а в силе духа! - девушка уцепилась за рукав торговца, с пылом, который можно было бы счесть неприличным, - проводите меня, señor, я хочу послушать о змее, и о том, откуда у вас эти мужественные шрамы, и почему и зачем вы прибыли в этот городок!
Бархатное тепло женщины манило, и торговец позволил себя увлечь."Чёрт, что-то тут не так, тут есть подвох, меня обманывают. Ко мне и до этого не проявляли такого интереса, а с разодранным лицом так и вовсе должны шарахаться". Гарольд, как бы не хотел, не мог заставить себя отстраниться от опьяняющего тепла.
- Señora, я как раз собирался перекусить, не хотите позавтракать со мной? "О, Гарольд, ты думаешь не тем местом" - Да и холодно на улице, не дело вам замерзать, какие бы интересные истории я не рассказывал.
- К сожалению, - девушка покосилась в сторону городских ворот, - меня сейчас ждут домой. Но... быть может, вы согласитесь посетить меня за ужином? Я живу в поместье Грейстоков, это за мостом, и за рощей. Недалеко.
- Может быть. - Гарольд не совсем понял испанку. Сначала она чуть ли не бросилась на него, теперь отказалась от завтрака. Да и весь город был каким-то странным, что-то витало в воздухе. Во многих жителях, а в первую очередь в Тоннере, не чувствовалось забитости и боязливости. Если подумать, Гарольда оставили ночевать в комнате, где недавно призывали демона, да в любом другом месте трактирщик спалил бы всю таверну вместе с печатью, а атам выбросил бы в море или уговорил михаилита забрать бесовской инструмент. Торговец неосознанно замедлили шаг. " Мать моя женщина, да они же положили проклятый клинок на алтарь!"
- Ах, - девушка споткнулась, не успев подстроиться под шаг торговца, - разве так отвечают даме? "Может быть"?
Она прильнула к руке Гарольда и лукаво погрозила пальцем.
Голос девушки и новый прилив тепла вырвали Гарольда из задумчивости.
- Да. - Она ужасно мило грозила ему пальчиком. Он не знал Грейстоков, и далеко не факт, что они были бы ему рады. Торговец скользнул взглядом по девушке. Но гостем он, видимо, всё-таки был очень даже желанным.
- Вы, безусловно, правы, я обязательно загляну.

Выйдя из уютной и тёплой таверны Гарольд полной грудью вдохнул ледяной зимний воздух. Он вполне успевал к ужину, поэтому почти прогуливался по городку. Снег сухо скрипел под вычищенными кожаными сапогами. У торговца впервые за день было время спокойно подумать в тишине. На улицах городка встречались редкие, казалось, случайно заплутавшие, прохожие. Городок, в приципе, ничем, кроме людей и нравов, не отличался. Такое отношение к некромантии и ритуалам было очень необычным. Тоннер рассказывал о призыве демона у него в каморке, словно о появлении вредителя, для борьбы с которым пришлось вызывать мастера. Странное место, странное. Открыто продавать атам, а ведь некромантия строго запрещена. В Бермондси бы за такое посадили, взять хотя бы старика Ролло. Кстати, о старике. Если где и могли бы проводить целые мессы, поклоняясь древним богам, то именно здесь. Торговец ускорил шаг. Такая идея не лишена смысла, а если в этом замешано большинство авторитетных горожан, то и констебль ничего не сможет сделать. Он добрался до моста. И зачем особо скрывать, если всем и так ясно, что творится в городе. Скорее всего вовлечены многие крупные семьи, иначе такого не организовать. Тоннер, возможно, играет не малую роль, слишком уж он осведомлён об атаме. Гарольд быстрым шагом прошел рощу. Но совершенно очевидно, что всё это не может происходить без молчаливого согласия, а, скорее всего, и участия, одной из важнейших семей в городе - Грейстоков.

К поместью, старинному особняку темного, почти черного камня о четырех этажах, с небольшими башенками, вела широкая подъездная дорога, обсаженная живой изгородью, сейчас заснеженной, кусты ее напоминали диковинных чудовищ. На входе стояли высокие кованые ворота из чугунной решетки. Внутренняя дорожка, усаженная высокими тисами, вела мимо белоснежного фонтана, закрытого плотной тканью на зиму. Ни огонька не светилось в огромных окнах, украшенных витражами. Приближаясь к дому по аллее, Гарольд первым делом наткнулся на его угловую часть. Казалось, дом, прекрасно сознавал, что гостя следует принимать лицом к лицу, в самый последний момент не удержался и, повернувшись к нему боком, уставился окнами фасада на олений парк и лесистые холмы за ним. Торговца встречали не радушные объятия, а жесткое плечо хозяина. Между первым и вторым выступами стены располагалась массивная двустворчатая дверь, к которой вел широкий ряд ступеней. По бокам крыльца на низких пьедесталах стояли две огромные кошки, вырезанные из какого-то темного гладкого камня. Работа была выполнена мастерски, вплоть до изображения отдельных шерстинок, отчего кошки казались совершенно живыми, замершими в дрёме.
Казалось, возле особняка было вдвое холоднее, чем в городе, Гарольд слегка вздрогнул. Было нелегко поверить, что за этими холодными стенами его ждёт горячая испанка. Скорее всего, с торговцем хотел поговорить глава дома, спросить: какого черта он забыл в их городе? Хотя, видит Бог. Торговец улыбнулся. Допустим, бог. Он бы предпочёл испанку. Гарольд постучал в дверь.
Дверь распахнула сама Айме, одетая вопреки ожиданию не в платье, а в ярко-красный теплый халат. Но глаза ее были густо подведены и от нее пряно пахло сандалом.
- Рада, что ты здесь, - прошептала она, прижимаясь к Гарольду всем телом и осторожно кусая его за мочку, - идем. Ужинать... после.
Что-то тут было не так, слишком уж хорошо всё шло. Такое с торговцем случалось не часто, но он скорее ещё раз бросился бы на змея, чем сейчас развернулся. Чувство тревоги росло: странно безжизненным был особняк, очень уж навязчивой оказалась симпатичная иберийка. Торговец оказался не в силах противостоять очарованию красивой девушки и молча последовал за ней, влекомый в глублину полутемного особняка.
- Я отпустила слуг, - Айме говорила тихо и медленно, не в такт быстрым шагам, - и нам никто не помешает.
Голосок девушки тёплым ручейком бился в стенах холодного особняка. Гарольду уже было не до осторожностей, он сделал над собой усилие, чтобы не наброситься на испанку прямо в коридоре.
Взгляд торговца суетливо метался по богатому убранству холла, серебряным подсвечникам, портретам на лестнице. Комната Айме была в башенке и напоминала скорее шатер восточного властелина. Широкое ложе с богато украшенным балдахином было сплошь завалено яркими подушками. Ноги по щиколотку утопали в ковре. На низеньком резном столике стояли фрукты и сладости, в кубках алело вино. Айме подвела Гарольда к ложу и толкнула так, что он провалился в мягкие подушки.
Торговец слегка приподнялся на локтях, ощупывая взглядом красный халат девушку. Мягкие подушки обволакивали уставшее и ещё побаливающее тело. В комнате было прохладно, от чего изгибы мягкого халата испанки, казались ещё более плавными и влекуще тёплыми. Торговец медленно, по-кошачьи довольно обвёл взглядом талию, прикрытую халатом шею, поднялся к алым, слегка приоткрытым губам, остановился на глубоких карих глазах.
Девушка щелкнула пальцами вскинутой в танцевальном жесте руки и откуда-то сверху полилась тихая, волшебная музыка. Халат полетел на пол, а Айме осталась в короткой безрукавке, расшитой яркими блестками, едва прикрывающей грудь и полупрозрачных штанах, прихваченных у щиколотки браслетами с бубенчиками. И было совершенно очевидно, что под этой одеждой на ней нет ничего. Девушка подняла руки вверх и закрыла глаза. Первыми ударили барабаны. Медленно, гулко отдаваясь в сердце. Затем вступила флейта - словно песня ветра, легкая и свободная, она проникала в самое сердце и, кажется, отталкивала Айме в сторону. руки ее поднимались в плавном скольжении. Бедра раскачивались, их изгибы угадывались под тонкими одеждами. Она плыла, скользила над ковром, устилавшим пол шатра. Она была кораблем, а ковер - морем. Ветер наполнял паруса и девушка изгибалась так, словно сама была парусом, словно плыла по бескрайней синей глади. Казалось она вросла в музыку, то порхая бабочкой под трель флейты, то ударяя пятками. Со звоном разлетались бубенчики. Длинные волосы струились по спине, плечам плотным каскадом темного шелка. А затем вдруг стало тихо и Айме, резко остановившись, медленно подошла к Гарольду.
Гарольд поднялся с кровати, его левая рука потянулась к талии девушки и ниже, правая змеёй заползла ей за спину. Маленькая и хрупкая, казалось он мог сломать её одним неосторожным движением. Едва прикрытая грудь вздымалась вверх, прозрачные ткани почти не скрывали бархатной, разогретой кожи. Ее руки будто полыхали огнем и обжигали сквозь ткань одежды. Айме словно разворачивала дорогой сверток, снимая с него покров за покровом. И не переставала целовать торговца, то сминая губы, то ласково покусывая их, и как-то незаметно переместилась по щеке к шее. Острая, пронизывающая до глубины души боль охватила Гарольда. Но она постепенно угасала, нега и сладкая истома сменили ее.
- Сука! - Гарольд задержал дыхание, приложил правую руку к щеке твари и выпустил всё пламя, что мог. Он постарался направить огонь так, чтобы меньше обжечь себя. Одновременно торговец попробовал скинуть с себя вампира и прыгнуть к поясу.
Айме держала его крепко и любовно, поглаживая. Рука игриво блуждала по телу Гарольда, спускаясь все ниже и ниже. Огонь, казалось, не причинил ей особого вреда и очень скоро торговец почувствовал, как самая суть его, искра жизни перетекает в девушку, связывает его с ней.
Безумный ужас пробежал по телу Гарольда: он умирал. Торговец не мог найти выхода, чертова выхода просто не было. Он собрался с силами, пытаясь сохранить ясность блекнущего сознания
"Хорошо, хоть не в агонии". Осталось только попытаться сохранить тень достоинства, Гарольд потянулся рукой к заднице Айме. Едва почувствовав мягкое тепло, он провалился в беспамятство.

В глазах Айме появился интерес, и она провела языком по губам. Влажно блеснули тонкие острые клыки.
- Но эти вульгарные танцы, señor, вам нравились. Или я не помню эти взгляды, эти руки?
- Да тут только безумец стал бы раздумывать, - Гарольд искренне улыбнулся, его веселила эта беседа на грани смерти, - и всё же я бы предпочёл скромное платье, так, чтобы мне пришлось самому его снимать.
- И что вы хотите сделать с этим... - женщина, не обратив внимания на его замечание, осмотрела импровизированное копьё и подняла бровь. - Предметом? Неужели вонзить его в меня? Сильно, глубоко, чтобы я чувствовала каждую каплю?
Улыбка не исчезала с лица торговца.
- Ну хоть что-то то я в вас вонзить должен, а то как-то даже глупо получается.
- Чтобы не было глу-упо?.. - протянула Айме и сморщила нос, словно услышала что-то особенно гадкое. - Вы думаете, это поможет, señor? Honestamente?
Гарольд пожал плечами.
- Почему бы и не попробовать. - Он ощупал женщину взглядом. - Благо целится есть куда.
"Обидно умирать молодым, ну что поделаешь, по крайней мере последние пару дней скучными не назовёшь, с упырицей вот болтаю."
Женщина пробормотала что-то неразборчивое себе под нос и уселась, поджав под себя скрещенные ноги. Колыхнулась высокая грудь, которую не сдерживало ничего, кроме тонкой ткани. Айме тонко улыбалась одними губами.
- Почему бы и нет?
Гарольд не понял.
- Ты предлагаешь мне бросить в тебя копьём? - Он нахмурился.
- Сеньор, мне снова становится скучно, - Айме тоже нахмурилась. - Помилуйте, не я же привязала эту вещь к... это остатки метлы?
Гарольд обречённо вздохнул.
- А нормально ведь общались. - Он изо всех сил метнул копьё, сам устремился к женщине, выхватывая из-за пояса самодельную заточку и целясь под левое ребро.
Палку Айме перехватила в воздухе, так быстро, что Гарольд не смог уловить движения руки. Через долю секунды кухонный нож полетел в один угол, а древко - в другой. Зато серебряная заточка на добрую четверть длины вонзилось в её тело, под край безрукавки.
- Годится ли на что-то глупость, - женщина задумчиво наклонила голову вбок, глядя на него как птица, изучающая добычу. Голос её звучал немного сипло. - Или нет?
Гарольд отпрыгнул в угол, куда улетел нож, вытащил из-за пояса кусок зеркала. Волна отчаянья захлестнула его, но он не дал вылиться эмоциям наружу. Выхода у него действительно не было, оставалось только умереть, не обделавшись при этом как щенок. Он попытался успокоиться, с насмешкой смотря прямо в глубокие карие глаза.
- Ну, все-таки я попал.
Он не успел заметить ни того, когда Айме вытащила из груди смятый кувшин, ни того, как она подлетела вплотную к нему - быстрой тенью, слишком маленькой для женщины, и слишком крылатой тоже. Зато почувствовал, как сдавили его ладонь, дробя в ней стекло. По пальцам потекли горячие алые капли. Услышал тихий, прерывистый шёпот прямо над ухом. Горячий, заинтересованный, пахнущий свежей кровью. Возбуждённый. Ощутил касание зубов к шее.
- Бегите, señor. Pronto. Вы ведь умеете?
Гарольд рванулся в сторону двери, не позволяя панике охватить себя, он побежал как можно быстрее, работая руками, и дыша в такт. Сияющему в свете узкого полумесяца лесу не было никакого дела до бегущего человека. Снег под неудобными туфлями хрустел как обычно. Ветки точно так же пытались цепляться за одежду. Даже звенящая тишина, в общем, была обычной для такой тихой, звёздной ночи. Мир словно застыл чёрно-белой картинкой и не обращал на происходящее никакого внимания. За исключением холода. Этот вцепился в Гарольда когтями сразу, стоило выйти из дверей. Странная, восточного вида одежда не грела вовсе, а до Билберри было далеко.
Первым знаком, что о нём на самом деле не забыли, стала быстрая тень слева, словно тёмная птица беззвучно пронеслась низко над снегом. К этому времени Гарольд едва успел удалиться от поместья на полсотни шагов. Ещё через столько же он почувствовал, как что-то рвануло бедро, и та же птица исчезла среди деревьев. Раздался тихий, насмешливый клёкот.
Пересохшее горло полыхало, отвечая вспышкой острой боли на каждую попытку сглотнуть. Промокшие ноги, поначалу гудевшие, теперь и вовсе онемели. Всё тот же уродливый, изъеденный оспой месяц висел в небе, тускло освещая корявый лес. Гарольд так и не понял, был ли побег его решением или панической атакой. В любом случае, всё было очень плохо. За ним гналась смерть, и шансов спастись практически не было. Видимо, тварь решила поиграть с ним напоследок, а он сейчас послушно выполнял роль дичи. Торговец замедлился: бежать было бесполезно, а сбереженные таким образом минуты жизни прекрасными назвать было нельзя. Он, тяжело дыша, остановился. Холод пробирал до костей, давая понять, что он ещё жив. Каждый удар буйствующего сердца гудением отдавался в ушах. Гарольд, с наслаждением вдыхая колюще-ледяной воздух, сжал окровавленные кулаки. Он рукой убрал смолистые волосы с разгорячённого, потного лица. Бежать торговцу надоело: если эта сука и хотела поиграть, то как-нибудь без этой суеты. Больше всего на свете он ненавидел даже не упырицу, а ужасную, уже полностью промокшую обувь.
- Просто к чёрту. - Торговец развернулся и медленным шагом пошел обратно к поместью. Он всегда стыдился своей трусости и теперь решил побороть её, хотя бы перед смертью. В конце концов, зачем рвать себе лёгкие ей на потеху?
Он не ушёл далеко. Когда среди деревьев уже завиднелись стены и башни поместья, из-за дерева спокойно вышла Айме. Женщина хмурилась, прикусив губу, но в глазах её плясали искры интереса. Вспыхивали - и гасли, как угли под порывами ветра.
- Вам надоело бежать, señor? - она скользнула к Гарольду. - О, как твёрдо вы теперь ставите ногу... я вижу - решимость?
- Да. Кстати, ты обещала мне ужин. - Гарольд поправил манжеты рубашки. - Ты - то поела, а я голодный бегаю.
- Хм-м, - Айме перетекла за спину торговца, теплая, мягкие пальчики пробежали по его спине, - Люблю решительных мужчин. Они всегда знают, чего хочу я.
Клыки снова вонзились в шею торговца и перед тем, как потерять сознание, Гарольд услышал дробный топот в отдалении. По аллее неспешно ехал всадник.